Платформа - читать онлайн книгу. Автор: Роджер Леви cтр.№ 10

Мой отец, не подозревая об этом, стал кем-то вроде героя. Отец Благодатный прочел проповедь на тему обращения слепой глупости безбожников против них самих – проповедь, истинную суть которой в ИерСалеме уловили все, кроме Савла, – и в поселок вернулся покой.

До появления Пеллонхорка.

КлючСоб 3: мой первый пьютер

После школы я часто проводил время на работе у отца, помогая ему с пьютерией.

Программирование давалось мне очень легко. Это было не как учиться читать, а как учиться говорить. Мой мозг, подобно мозгу отца, был идеально настроен для этой задачи. Все было так просто. Игры, в которые мы с ним играли, были не обычными забавами отцов/сыновей – мы не строили башен из пластмассовых кубиков и не пихали мячи ногами. Мы играли с мониторией и пьютерией. Когда я еще находился в утробе матери, мой отец изобрел систему, которая переводила первые мои звуки в визуальные символы, и окружил мониторией мою кроватку. Я быстро обучился звукам, рисовавшим примитивные лица, и в первые несколько месяцев освоил модуляции, которые заставляли лицо на мониторе улыбаться, или подмигивать, или выдувать пузыри. Чем сложнее становилась речь, тем менее условными делались символы, тем более изощренными – мои способности к программированию. Еще не научившись ходить, я дирижировал простыми реками. Мы с отцом играли с цифровой водой. Он бросал в нее камни, а я предсказывал и вычислял их влияние на поток. Мы оба смеялись.

Вскоре у меня появился свой пьютер, и я создавал для него собственные программы. Отец рассказал мне о секретности и конфиденциальности, и о разнице между ними, и о значимости обеих, и научил меня кодам и шифрованию. Мы играли в игры на запоминание, и он был так же доволен, как и я, когда, лет около шести, я начал его побеждать. Мы создали метод криптографической защиты для моего пьютера. Простые числа, которые я использовал, казались тогда огромными. Отец спросил меня, как я их запоминаю, – его собственные визуальные приемы не работали на тех уровнях сложности, которых требовали мои простые числа, – и я рассказал, что вижу их как деревья в листве, высокие деревья, колеблемые ветром. Каждую ветку и веточку нужно было читать в порядке подъема от земли, а каждый лист, от ствола до кончика, был цифрой.

Я привык к непониманию со стороны прочих детей и взрослых, но, когда отец пытался представить себе мои леса, он смеялся, хотя это и был немного странный смех.

После этого мы с отцом заключили соглашение относительно моего пьютера. Я предоставил ему допуск, чтобы устанавливать для меня игры и головоломки, но он не мог свободно пользоваться им или вмешиваться в работу моих программ. У меня же был более высокий уровень допуска, дававший мне полный доступ к возможностям пьютера.

Конечно же, теперь я вижу, что это была попросту молчаливая договоренность, благодаря которой, в обмен на то, что я пользовался исключительно собственным пьютером, отец мог пускать меня к себе на работу. Не было таких правил, которые он смог бы мне навязать. Это как если бы в нормальной семье отец, неожиданно обнаружив, что его сын сделался больше и сильнее него, решил, что они больше не будут играючи бороться.

Я так и не продемонстрировал ему свои выводы относительно гипотезы Римана и проблемы Гольдбаха. Сейчас мне жаль, что я этого не сделал. Но в том возрасте я думал лишь о том, что он воспользуется ими, чтобы взломать мои коды.

КлючСоб 4: Пеллонхорк

Вскоре после того, как мне исполнилось восемь, Иосип Фарлоу со своей семьей погиб в ужасной аварии – их циклолет угодил в метановый выброс, – и новая семья из списка была избрана для того, чтобы прилететь и поселиться в нашем поселке. Список был длинным. Всегда находились люди, желавшие оставить Верхние Миры ради сурового блаженства Геенны.

Тогда я об этом не думал, но сейчас очевидно, что знаки, указывающие на необычность появления Пеллонхорка, присутствовали сразу. Большинство новых семей прилетали либо бездетными, либо с беременной матерью, и еще мужчина и женщина всегда прибывали вместе. Детей никогда не было, и одиноких взрослых тоже.

Но вот явилась эта странная семья, и, как было заведено, священник принял новоселов в наше сообщество на поминально-приветственной службе, которая начиналась так: «Посреди смерти в жизни пребываем».

Авареш, мать новой семьи, сидела в церкви, одетая в траурное рубище. Она рыдала, словно погубившая семью Иосипа Фарлоу авария унесла ее собственную родню, а не принесла ей пользу. Она всхлипывала и задыхалась, как будто жизнь была не трагедией от рождения из праха до возвращения во прах, как нас учили, а чем-то более сложным.

Супружника с ней не было. Вместо него по бокам от Авареш сидели ее кузены, Гаррел и Трейл. Мы в ИерСалеме никого похожего на них не встречали. Они были в темной нетканой одежде и сидели на жестких скамьях потрясающе неподвижно, словно высеченные из камня. Даже тогда мне подумалось, что они выглядят как солдаты – с их мерцающими во мраке церкви линзами, с их одетыми в истертые на костяшках перчатки руками, что лежали ладонями вниз на широких бедрах, с их плотными куртками, намекавшими на скрытое оружие.

И еще был мальчик, сын Авареш. Пеллонхорк.

Трудно сейчас, столько лет спустя, представить Пеллонхорка мальчиком. Ему было восемь, как и мне, и он носился по церкви, дикий словно ветер.

Никто ничего не делал. Отец Благодатный должен был попросить его мать унять мальчишку, но не попросил. Теперь я думаю, не было ли ему что-то известно, но, возможно, он был точно так же приведен в замешательство необычными пришельцами.

Авареш всхлипывала. Для меня это было непостижимо. Ее кузены безучастно сидели по бокам, и моя мать тихо встала и подошла к ней. Гаррел – тот из кузенов, что был повыше, мочки ушей у которого раздулись от сенсоров, а намазанные гелем волосы были разграфлены на мелкие квадраты, напоминая оболочку гранаты, – не выказывал никакого желания ее пропустить, но она ждала. Авареш подала кузену быстрый знак, и тот позволил маме сесть рядом с ней, хоть и помедлил достаточно долго, чтобы эту паузу заметили все, кто был в церкви. Все, кроме Пеллонхорка, строившего башню из молитвенников в стрельчатом пятне света из высокого окна.

Отец Благодатный продолжал службу:

– Мы оплакиваем Иосипа и Нейшу, и их детей Джони и Джесс, и благодарим за прибытие Авареш и Пеллонхорка, и Гаррела, и Трейла.

Все молчали, и даже Пеллонхорк на мгновение утихомирился, отступив от своей угрожающе высокой постройки из книг и прищурившись на нее. Укрепленная подколенными подушками, башня была с него высотой. Я видел, как он осторожно поставил на ее вершину серебряную курильницу, блеснувшую в ярком луче.

Священник завершил службу молитвой о неназываемой планете:

– Мы молимся за души тех, чья ужасная вера забрала у них возможность спасения, чтобы однажды они возвратились к нам.

Все слышали рассказы о неназываемой планете – о том, как она отстранилась от Системы, и уничтожала все корабли, отважившиеся приблизиться к ней, и посылала отряды убийц, жестоко расправлявшихся с любым, кто произносил ее название вслух. Это звучало неправдоподобно, однако на Геенне сомнения были редки.