Три подруги и таинственный жених - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Солнцева cтр.№ 73

— Я не люблю молоко, — подняла я неприкрыто злой взгляд на Гришу.

— А зачем тогда покупаешь? — весело поинтересовался он.

— Блины хотела испечь, — пояснила я и это было правдой.

— Надо же, — восхитился Гриша, присаживаясь напротив меня на корточки так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. — Неужели ты умеешь готовить?

— Умею, — заверила его я. — Развяжешь — даже продемонстрирую на практике.

— Я не для того все это затевал, чтобы в итоге любоваться, как ты по кухне порхаешь, — с самодовольной улыбкой отверг Гриша мое щедрое предложение.

— Я не порхаю, не бабочка ведь, — фыркнула я.

— А что ты делаешь? — насмешливо изогнул губы парень.

— Гремлю сковородками и ору на плиту, обещая, что больше никогда не возьмусь за готовку.

— Все так плохо? — изогнул Гриша бровь, заинтересованно рассматривая мое лицо.

— Даже больше, чем ты можешь себе представить, — вдруг заговорила Ниса, которая перестала вопить, как только увидела, что я пришла в себя. — Представь себе Халка в фартуке. Представил? Вот у неё все еще хуже.

— Интересные вы подруги, — отметил Гриша, выпрямляясь и глядя на меня снизу-вверх с выражением неподражаемой гордости. Гордости за себя, любимого. Она и раньше изредка мелькала на его лице, но никогда настолько явно не проявлялась. — Я наблюдал за вами. Вы постоянно орете и ругаетесь друг на друга, но как только что-то случается с одной, две другие тут же мчат ей на помощь. Продолжая орать и ругаться.

— Мы давно вместе, — спокойно пояснила я. — Кстати, не знаешь, где наша третья?

— Ваша красотка-муза? — уточнил Гриша. — Когда я видел её в последний раз вашу большеглазую прелестницу без сознания запихивали в багажник. Кто знает, что с ней сейчас?

Ниса дернулась, звякнув наручниками и заорала:

— Да чтоб у тебя геморрой вылез, хрен ты моржовый!

— Хватит, — оборвала я крик. Ниса тут же захлопнула рот и, всхлипнув, отвернулась. Гриша решил воспользоваться моментом, в один шаг подошел к ней, крепко схватил за подбородок и вернул скотч на место, то есть, на губы подружки.

— Судя по всему, ты рад такому раскладу, — прохрипела я, чувствуя, как все внутри холодеет при мысли о Русе.

— На самом деле, моя дорогая, мне все равно, — взмахнул рукой Гриша и тут же, словно подчиняясь его безмолвному приказу, вспыхнул верхний свет.

Я на мгновение зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, поняла, что в моей маленькой квартирке собралось гораздо больше людей, чем показалось в полутьме. Помимо Гриши и того недоумка, который не придумал ничего лучше, чем напоить меня молоком, в каждом углу стояло еще по одному крепкому парню. Входную дверь также сторожили — крупный бритоголовый дядя в количестве одной штуки с лицом свежеразмороженной селедки, который всем своим брутальным видом буквально кричал о том, что бандитские времена ушли не так далеко, как всем кажется.

— Меня интересуешь только ты, — заявил Гриша, ставя рядом со мной стул и усаживаясь на него с таким видом, как будто это был как минимум самый удобный стул в мире, как максимум — трон. — Ты ведь даже не знаешь, да?

— Чего не знаю? — неподдельно удивилась я.

— Того, что заварушка в городе началась… из-за тебя, — и он легонько ткнул меня пальцем в грудь.

— Это сильно вряд ли, — промолвила я, не скрывая скепсиса.

— Давай я расскажу тебе историю, — с готовность предложил Гриша, складывая руки на спинке стула перед собой.

— Если сказочную, то не надо, — с не меньшей готовностью отказалась я.

— Что так? — озаботился Гриша, навесив на лицо выражение крайнего огорчения.

— Ненавижу сказки, у меня от них расстройство, — заявила я с предельной серьезностью.

— Нервное? — поинтересовался Гриша, склоняя голову к плечу и выглядя в этот момент как заботливая мамочка.

— И нервное тоже, — закивала я. — Знаешь, все сказки одинаковые. Всё всегда заканчивается свадьбой. Прочитаешь одну — и можно больше не читать. Скука!

— Ты думаешь? — брови парня выразительно взлетели в то время, как глаза оставались холодными и цепкими.

— Ага. Сказки, как и женские романы, абсолютно предсказуемы. И каждое подобное повествование пытается внушить человечеству веру в любовь.

— А ты… веришь в любовь? — подался вперед Гриша, так внимательно глядя в мои глаза, словно пытаясь сквозь них заглянуть напрямую в череп.

— Ты вломился в мою квартиру, сдал мою беспомощную подругу каким-то головорезам, открутил газовые вентили, а после привязал меня и мою подругу к стульям ради философской беседы? — медленно, но очень зло проговорила я.

— А давай я все-таки расскажу тебе историю! — воодушевленно подхватился парень со стула и начал ходить туда-сюда перед моим лицом.

Я со стоном вздохнула, запрокидывая голову назад.

— Жили-были два брата…

— Какое паршивое начало, — пробормотала я, достаточно громко, чтобы перебить рассказчика.

— Слушай дальше, — отмахнулся Гриша, сунул руки в карманы джинсов и вернулся к повествованию: — Итак, жили-были два брата, погодки. И буквально с самого детства они не могли найти общий язык. Младший брат всегда стремился получать желаемое любыми способами. Всё, что приходилось ему по вкусу он тут же забирал себе, не заботясь о желаниях других. Не заботясь о тех, кому принадлежит то, чем ему захотелось владеть. Кто-то называет таких людей беспринципными, а кто-то — напористыми. Кто-то считает, что добиваться своего, чего бы тебе это не стоило, является преимуществом. Другие же оценивают подобные действия с порицанием и осуждением, считая, что нельзя делать всё, что тебе вздумается. Верят в непреложность правил, в систему, в равноправие, в свободу и право выбора. Хотя, что такое свобода? Свобода — это когда ты выбираешь из того, что тебе оставили другие. То есть, твоя свобода заранее не свободна, потому как ограничена чужой волей, чужим выбором. Старший был из таких. Из верящих. Младший же признавал исключительно концепцию захвата, суть которой определена одним простым тезисом — кто сильнее, тот и прав. Считал, что силу свою можно и нужно проявлять разными способами. Особенно ему нравилось не заставлять физически, не принуждать, а аккуратно подталкивать в нужном направлении. Ему нравилось играть на чужих эмоциях и чувствах, как на музыкальном инструменте. Внушать чувство вины и ответственности…

— Очень увлекательная история, — не выдержала я. — Но когда она уже закончится?

— Скоро, — заверил меня Гриша, остановив свои метания из стороны в сторону, из-за которых моя голова, еще не до конца отошедшая от отравления газом, заболела с утроенной силой.

— Поскорей бы, — выдохнула я со стоном. — А кому-то, кто не был привязан к стулу, ты пытался её рассказывать?

— Нет, я никому её не рассказывал, — спокойно заметил Гриша, беспристрастно разглядывая что-то за моей спиной.