Испанец - читать онлайн книгу. Автор: Константин Фрес cтр.№ 4

Он все так же ходил к Марине по вечерам, они много говорили, но и только. И все чаще перерывы между визитами Игоря были все длиннее, он проводил с Мариной времени все меньше, а в его поведении, в его голосе проскальзывали какие-то противные, циничные ноты, и Марина уже с рудом успокаивали себя, уговаривала – «ну, это же твой любимый, твой Игорь, без которого ты жить не можешь!», - подавляя в себе зарождающуюся обиду и… отвращение.

Нет, нет, это же Игорь.

Показалось.

Не может он быть мерзавцем. Не может он меня бросить после всего того, что говорил мне, после всего того, что обещал, после стольких совместных мечтаний и выстроенных воздушных замков! Не может! Иначе зачем все это?! Зачем все это было?! Зачем было дарить ей надежду?

Вот этого объяснить Марина совсем не могла. Игорь разочаровался в ней? Хочет бросить, но не решается вот так, в лоб, заявить что все кончено? Или есть какая-то иная, веская и объективная причина? Вероятно, Игорь, такой основательный и рассчитывающий свою жизнь на десять шагов вперед, просто не хочет приводить ее в дом своих родителей, справедливо полагая, что молодые должны жить отдельно.

Сердце чувствовало что-то недоброе, но Марина отгоняла эти мысли прочь.

Разум никак не соглашался отказаться от пережитого счастья и требовал повторения, требовал еще и еще эмоций, но…

***

Внезапно произошло две вещи: после того, как Марина блестяще защитила диплом, исчез, ничего не сказав, Игорь – совсем, став недоступным еще и в сети, - и умерла бабушка Марины, пожалуй, единственный в мире человек, который Марину любил и поддерживал.

Это была страшная, тяжелая неделя. Измученная, посеревшая от горя Марина и думать забыла о пропавшем женихе. Пожалуй, было даже лучше, что его не было. Вести себя в такой ситуации она не умела совсем; ее хватало лишь на то, чтобы молча сидеть и смотреть в одну точку, молча переживая горе.

Отец плакал; а мамаша, напротив, была оживлена и очень деятельна. После бабушки оставалась квартира, и у Елены Петровны на нее были огромные планы. Прихлебывая поминальный кисель, она размышляла, продать ли «двушку» – район-то престижный, да и квартира чистенькая, приличная, - или сдавать ее.

- Вот и отмучилась бабушка, - насквозь фальшивым, очень добрым голоском повторяла Елена Петровна, делая вид монахини, узревшей светлое чудо господне. – Ничего, она недолго маялась, недолго страдала.

За эти неуместные веселенькие слова Марине очень хотелось сказать матери что-то резкое, злое, чтобы та закрыла рот и не смела его больше открывать. Но бабушка сама умудрилась дать Елене Петровне по губам, да так, что зубы лязгнули.

Вступая в права наследства, Елена Петровна с мужем обнаружили одну принеприятнейшую вещь: завещание. Нотариус, поправляя на носу очки, ехидным, как показалось Марине, голоском зачел последнюю волю бабушки, по которой право на квартиру переходи Марине, а вовсе не ее отцу.

- Вот таким вот, собственно, образом, - в повисшей неловкой тишине произнес нотариус очень мягко, словно напугался эффекта, произведенного  произнесенными им словами, и Елена Петровна уничтожающе глянула на дочь, да так, что Марина тотчас захотела провалиться сквозь землю.

- Ну, учудила бабушка, - сглаживая неловкую паузу, произнесла Елена Петровна излишне весело, все так же яростно глядя на Марину, чтобы та чувствовала себя провинившейся, никчемным говном, которое опять все испортило. – Вот зачем такие сложности, одна же семья…

Старушка-соседка и сослуживица Елены Петровны меж тем спешно ставили свои подписи в документе, подтверждающем, что завещание было оглашено, и Елена Петровна и на свидетелей, приглашенных ею и одним своим росчерком уничтоживших ее мечту на денежки, смотрела лютым зверем.

- Семья одна, - нотариус был непреклонен, - но по закону именно барышня, - он кивнул на Марину, - является наследницей и может всецело распоряжаться завещанным имуществом. Так-то.

- Ну, ничего, - оптимистично  продолжила Елена Петровна, кое-как пережив этот подлый удар, который, по ее мнению, она от старухи ну никак не заслужила. – Сдавать будем, да, Марин?

Самое забавное, что отец, который и являлся наследником первой очереди, и, разумеется, при всем этом цирке присутствовал, не произнес ни слова. Марина посмотрела на него почти с жалостью; отец давно смирился с мыслью, что за него все решено и распланировано. Он даже не пытался оспорить наследство у Марины, в его безразличных глазах рисовалась абсолютная уверенность в том, что все свершится именно так, как придумала его жена…

- Нет, - резко ответила Марина, вскинув взгляд на мать. – Не будем мы ничего сдавать.

- Думаешь, продать будет лучше? – оживилась Елена Петровна. Ее серые глаза стали как будто теплее, в них вместо уничтожающей ярости промелькнула радость, и мать всем своим видом изобразила заботливость и покровительство так, как она умела это делать. Весь ее вид – расслабленный, торжествующий, - словно говорил: «Ну, вот и умница. Я тебя прощаю за то, что ты существуешь, так  и быть. Ну, иди сюда, дай я тебя обниму, не бойся!»

А Марина просто обмерла от страха, представляя себе, какая буря поднимется после ее следующих слов. После материной расслабленности; после того, как она почти вкусила  победу и поверила в то, что получила желаемое на блюдечке. В ее голову даже мысли не пришло, что Марина взбунтуется, ведь рабы не имеют права бунтовать…

- Нет, - так же резко и решительно ответила Марина, глядя в ошарашенные глаза матери. – И продавать мы ее не будем. Я сама там буду жить. Это мое жилье.

Кажется, Марина догадалась, зачем мать хотела продать жилье; поняла; вспомнила;  машина – она хотела дорогую, новую машину, не скромную старнькую «Мазду»,  а такую, чтобы… ух! Чтобы все соседи попадали с лавочек и балконов от зависти, когда Елена Петровна, торжествуя, садилась бы в нее!

Поэтому и отец не возражал; в глубине души он был вовсе не портив такого приобретения, и прекрасно понимал, что большую часть времени именно он будет поражать умы всего района новым автомобилем.

Отказ Марины подчиниться произвел эффект разорвавшегося снаряда; и мать, и равнодушно молчавший до сих пор отец подскочили на ноги и принялись кричать, да так, что Марина малодушно подумала сдаться и уступить.

- Квартиру ей! – сердито выкрикивал отец. Марина почти позабыла, какой у него голос; с отцом она не разговаривала вообще – о чем? Он был вечно занят, вечно чем-то озабочен, да и времени побеседовать с дочерью у него не было… А теперь, слушая его, Марина с удивлением отмечала, что интонации голоса у него точь-в-точь, как у матери. Словно Елена Петровна одновременно говорит и за себя, и за него. Смешно… - Не заслужила еще! Ишь ты, сопля зеленая! Ни дня еще не работала, а ей квартиру! Ты иди, заработай ее! Узнала бы сначала, как они, деньги, достаются!

Отец сердито сверкал темными глазами под сердито нависшими на них седыми бровями, и Марина с удивлением поняла, что он говорит так, словно она у него что-то в очередной раз просит, а он ей отказывает ввиду якобы непомерной дороговизны ее запроса.