Завоевания в Центральной и Южной Америке XV—XIX веков. Под властью испанской короны - читать онлайн книгу. Автор: Джон Перри cтр.№ 49

Encomiendas в Новой Испании, созданные среди многочисленных, сильных и оседлых народов, были гораздо более прибыльными и менее тираническими, чем на островах, но они были не менее отвратительными для Карла V и его советников. Подозрительность, с которой относились к Кортесу при дворе на протяжении всей его активной деятельности, возникла во многом из-за того, что он выделял encomiendas в Новой Испании, не обладая на то соответствующей властью. В 1523 году ему было приказано отменить эти свои дары и больше этого не делать. Он обжаловал этот приказ и отложил его выполнение, объяснив – правдиво, – что без encomiendas завоевание проводить невозможно. Его объяснение подтвердил ряд негодующих петиций от его сторонников. В нескольких указах общего характера, вышедших в Гранаде в 1526 году и уточненных в 1528 и 1529 годах, правительство неохотно уступило: если это необходимо для обращения индейцев в христианскую веру, их можно распределять по encomiendas «как свободных людей». Их нельзя было ограбить, с ними нельзя было дурно обращаться и отдавать внаем третьей стороне. Дань, взимаемая с них, должна была быть разумной, а их труд – оплаченным. Вверенных покровительству феодала индейцев нельзя было использовать на рудниках или заставлять переносить грузы. До завоевания почти все наземные перевозки осуществлялись на человеческих спинах, но испанские чиновники и служители церкви, незнакомые с такой практикой, были потрясены зрелищем идущих мелкими шажками tamemes, удерживающих свои огромные грузы на плечах. Точно так же бывают шокированы европейцы, когда видят, как кули тянут повозки-рикши. Им не нравилось унижение человеческого достоинства, и решение им было известно. Подобно тому как в наши дни рикши могут быть на буксире у велосипедов, так и индейцы-носильщики со временем были заменены на мулов. Что же касается горных работ, то их могли выполнять рабы, либо захваченные при подавлении бунта, либо купленные у индейских вождей или привезенные издалека. Такой тяжкий труд был не для «свободных людей».

Перепалки 1523–1529 годов хорошо иллюстрируют неопределенное положение колонии, которая не могла быть из года в год уверена в своих трудовых ресурсах. Работа с целью получения жалованья для индейцев была новым занятием, изначально непривлекательным. Encomienda была единственным законным средством, с помощью которого отдельные поселенцы могли оказывать давление, чтобы обеспечить себе рабочую силу, необходимую им для построения общества европейского типа. Корона могла – по крайней мере, в теории – упразднить всю систему в любое время одним росчерком пера. Даже тогда, когда encomienda пользовалась поддержкой закона, контроль за трудовым процессом, который он давал, был слишком кратким и непостоянным, чтобы удовлетворять колонистов. Продолжительность существования грантов encomienda никогда не была четко определена. Некоторые острова выделялись в пользование на короткие периоды, три года, и решимость колонистов извлечь из них максимальную пользу за это время была причиной многих случаев безжалостных зверств. Никаких временных рамок при выделении земель Кортесом установлено не было; обычно считалось, что они выделяются пожизненно, и было бы чрезвычайно трудно на практике лишить людей, их получивших, права на владение ими, пока они были живы. Encomenderos неоднократно настоятельно требовали принятия закона, делающего их владения наследуемыми и бессрочными, как mayorazgos – майораты, которые были легализованы в Испании законами Торо и которые быстро завоевали популярность среди тамошних владельцев собственности. Кортес в своих депешах просил о введении бессрочных encomiendas, и, что любопытно, то же самое делали и Сумаррага, который был официальным защитником индейцев в Новой Испании, и епископ Мехико. Оба они правдоподобно доказывали, что бессрочность будет гарантией общественной стабильности и экономического развития и будет стимулировать среди encomenderos чувство отеческой ответственности за своих индейцев. Естественно, этим доводам противились испанские поселенцы, у которых не было encomiendas и которые надеялись, что наступит их очередь их получать, и корона, которая хотела сохранить свой контроль над процессом раздачи encomiendas, даже если она не могла на деле упразднить их.

Когда в 1528 году была создана аудиенция Новой Испании, среди инструкций, полученных ее членами, было проведение переписи индейского населения, которая должна была служить основой для перераспределения encomiendas, чтобы они могли стать передаваемыми по наследству. Эта задача выходила за рамки возможностей колониальной администрации; Нуньо де Гусман и его коллеги были слишком заняты тем, что вили свои собственные гнезда, создавая encomiendas для себя и продолжая травлю Кортеса, чтобы даже пытаться провести эту перепись. К моменту их увольнения и замены новыми судьями в 1530 году политика снова изменилась, в основном в результате сообщений Сумарраги о жестокостях, которым попустительствовал Нуньо. Другая королевская комиссия, заседавшая в Барселоне, заново рассмотрела вопрос об encomiendas и высказалась против них. Вторая аудиенция в 1530 году была проинструктирована соответственно – хотя эти указания не были сделаны достоянием гласности – заняться отзывом encomiendas короной, начиная с новых грантов, недавно выделенных Нуньо де Гусманом, с расчетом постепенно уничтожить этот институт. Индейцы, принадлежавшие короне, и в конечном счете все индейцы должны были быть вверены административной заботе региональных чиновников corregidores – это было первое упоминание таких важных чиновников в законе о местных жителях. Налеты с целью захвата рабов в приграничных районах и намеренные провокации восстаний с целью оправдать порабощение людей должны были быть прекращены.

Новые oidores делали осторожные шаги для выполнения полученных ими инструкций, которые, естественно, провоцировали противодействие и протесты. Так что, как и большинство колониальных чиновников, они в конечном счете пришли к заключению, что их задание безнадежно, и этот проект был снова заброшен. Указания, данные Антонио де Мендосе, который приехал в Новую Испанию в 1535 году в качестве первого вице-короля, ознаменовали возвращение encomienda под покровительство королевской власти, а общая законодательная система в тот год сделала еще одну важную уступку: encomienda могла после смерти ее обладателя быть унаследована второй раз пожизненно при условии, что наследник выполнял или платил кому-нибудь за исполнение воинской обязанности. Сам Мендоса был недвусмысленно уполномочен вверить индейцев покровительству феодалов. Это изменение политики важным образом совпало с основанием Лимы и открытием еще одного богатого и населенного континентального региона для эксплуатации Испанией. Эти уступки были сделаны, очевидно, с целью привлечь больше поселенцев в Индии. Encomiendas распространились на многонаселенных территориях Перу так же быстро, как и в Новой Испании, и этот институт, как казалось его бенефициарам, был наконец принят в их обществе на постоянной основе.

Чтобы император видел ситуацию в таком свете, было в высшей степени маловероятно. Габсбургские настойчивость, упорное цепляние за привилегии и принципы, несомненно, должны были вернуть все к стандартной традиционной политике. События начала 1540-х годов показали, насколько сильно креольское общество уже отличалось от общества метрополии – Испании. Лидеры колонистов не знали движущих сил политики Испании, равно как и испанские государственные деятели не знали реалий жизни в колониях. Колониальный кодекс 1542 года, известный как Новые законы Индий, с его радикальным ограничением привилегий поселенцев, и ужасал, и удивлял тех, против которых он был направлен, так как в Индиях никто никого не предупредил о смене политики. Однако в Испании признаки, указывающие на перемены, накапливались по крайней мере пять лет. Витория, читавший лекции в университете в Саламанке, подвергал волну испанских переселенцев в Индиях уничтожающему анализу. Папа Павел III в 1537 году поддался на уговоры миссионеров-доминиканцев издать несколько булл об Индиях. Из них булла Veritas ipsa представляла собой суровое осуждение рабства в Индиях, Sublimis Deus осуждала как ересь ту точку зрения, что индейцы не наделены разумом и не способны принять христианскую веру. Император действительно возражал на основании Patronato против распространения этих булл в Индиях, но не отрекся от принципов, которые они провозглашали, и Лас Касас и его друзья успели распространить сотни их экземпляров, прежде чем королевский запрет мог возыметь свое действие. Лас Касас сам, всегда будучи в центре полемики и обладая репутацией, которая чрезвычайно укрепилась благодаря успешному выполнению миссии в высокогорной Гватемале, возвратился в Испанию в 1539 году и был одним из специалистов, к которому регулярно обращались за консультациями на протяжении последующих трех лет из Совета по делам Индий, который заседал в Вальядолиде и составлял новый свод законов. Наконец, – и это, наверное, самое важное – сообщения о насилии и анархии, которые последовали за завоеванием Перу, были восприняты императором с сильным беспокойством и убедили его в необходимости разработки всеобъемлющего закона и принятия решительных мер с целью упрочения королевской власти.