Вернувшиеся - читать онлайн книгу. Автор: Альбина Нури cтр.№ 34

Миша пожал плечами.

– Мне об этом, сам понимаешь, не говорят. А в СМИ пописали, покричали несколько дней, да и задвинули все на задний план. Основная версия – убийство из мести. Всех очень радует, что ни похищений больше, ни трупов. Последнюю пропавшую девушку – студентку-переводчицу, Еву Колесову, нашли на берегу Быстрой на следующее утро после убийства дяди Сафа, и больше не было ни исчезновений женщин, ни обнаруженных тел с характерными следами удушения. Людям хочется верить: маньяк испугался, что его могли обнаружить, и угомонился. Или перебрался в другое место, подальше от Быстрорецка.

– А сам что думаешь?

Миша подцепил вилкой кусок мяса, повертел, положил обратно в тарелку и снова взялся за бокал, разом допив все, что оставалось на дне.

– Уверен, дядя Саф догадался, кто убивал женщин, хотел сказать мне об этом. Никогда не слышал, чтобы он говорил таким тоном: тут и страх, и потрясение. Я думаю… – Миша помолчал. – Думаю, за этими смертями стоит человек из органов, из полиции. Кто-то, кого дядя Саф, скорее всего, знал. Потому и улик на месте преступления не было, а если и были, не могли привести к убийце: преступник сам в системе, знает, как концы в воду прятать. Эта жесткость – из-за ярости, что его выследили, а то, как убийца проник в квартиру, подтверждает мою версию: дядя Саф впустил его сам, потому что знал и доверял, вот никаких следов взлома на двери и нет!

– Но она была заперта изнутри. Как преступник ушел?

– Окно было разбито. Этаж высокий, но, возможно, на соседский балкон забрался, там пожарная лестница рядом. Еще одно очко в пользу того, что действовал профессионал. Поэтому, Илюха, никуда этот зверь не переехал, просто затаился, залег на дно, но рано или поздно вылезет. А искать убийцу дяди Сафа толком не будут: мне кажется, это кто-то из вышестоящих, он спустит все на тормозах, чтобы под него не копали.

Некоторое время они молча ели: было вкусно, хотя Илья в Сербии привык к огромным, щедрым порциям, а тут они весьма скромные.

– Не исключено, что Сафронов сам позвал того человека домой, хотел поговорить, удостовериться в своих выводах, подтвердить догадки, но что-то пошло не по его плану. Это дело вообще его мучило, изводило, он сильно изменился. Все же столько лет в органах, высочайший профи, а никак не мог поймать убийцу. Боялся, что теряет хватку и чутье. Потом еще, наверное, его клеймили, что москвичей подключил: а у нас же не любят, чтобы сор из избы… – Миша вздохнул и усмехнулся. – Они уже уехали, наверное. А может, и не приезжали. Вот такие дела.

– Тебе это не дает покоя, докопаться до правды хочется? – спросил Илья.

Миша вскинул на него глаза и проговорил:

– Возможно, ты сможешь помочь. Вы с Томочкой. – Было немного странно, что он сказал о ней, как о живой. – Есть в этой истории след Нижнего мира. А еще, знаешь, много совпадений.

– Твой шрам болел, я начал… – Илья не знал, как сказать. – Видеть.

– Вот именно. У меня такое чувство, что у нас в руках фрагменты какой-то мозаики, отдельные куски, но, как их ни подгоняй один к другому, ерунда получается. Все равно что пасьянс без одной карты в колоде раскладывать: никогда не сойдется.

– Возможно, тут лишь вопрос времени. Нужная карта отыщется.

Илья посмотрел в окно и увидел, что пошел мокрый снег: клочковатые крупные снежинки сплошной стеной тяжело валились с мрачного низкого неба. В Сербии снег выпадал редко, разве что в горных районах зима была отдаленно похожа на здешнюю, быстрорецкую.

Оказывается, Илья успел привыкнуть к теплому южному климату и улыбчивой погоде, потому что на душе стало тоскливо. Вместе с тем он был рад, что сейчас находится здесь. Это было правильно, «по судьбе» – так, бывало, говорила мама.

А от судьбы, как известно, нигде не скроешься.

Миша ждал. Пожалуй, именно это слово наиболее точно описывало его теперешнее состояние. Ему все казалось, что скоро что-то должно произойти, и каждый телефонный звонок, каждое электронное письмо или сообщение могли принести весть, которая подтвердит это.

Разумеется, Миша понятия не имел, чего или кого ждет, чем это обернется, вообще не мог ничего толком сформулировать. Просто нервы вечно были натянуты, а сам он был высокочувствительной антенной, настроенной на прием.

Леля волновалась, говорила, это депрессия, даже специалиста грозилась найти. Миша отшучивался, признавая, однако, что, возможно, жена права: так себя и чувствует человек, который пережил потерю. Но в глубине души знал: все не так просто.

Отец, например, тоже страдал, шутка ли, погиб лучший друг, которого он считал братом. Сафронов был отцу куда ближе, чем Мише, если уж на то пошло, к тому же папа переживал из-за того, что его не было рядом, вообще не было ни в городе, ни даже в стране в тот день, когда Сафронов умер. Но скорбь Юрия Олеговича была чиста, ясна и понятна, тогда как Миша не мог разобраться, что с ним происходит.

Ему снились тягучие, путаные сны, в которых прошлое переплеталось с настоящим, а он был то самим собой, то кем-то еще – не понять кем. Миша просыпался с гудящей головой, с трудом соображая, что происходит, на каком он свете, а шрам покалывало и тянуло.

С приездом Ильи стало легче, намного легче. Хотя Леля, похоже, была не слишком довольна тем, что не она, а друг мог немного развеять мрак в душе ее мужа.

Был понедельник, и Миша, заехав после работы к Илье (который уже разобрал почти все книги), вернулся домой около восьми. По дороге купил упаковку пломбира, молотые орешки и взбитые сливки, но, едва переступив порог, понял, что вряд ли у них с Лелей будет тихий семейный вечер с мороженым и сериалом от Netflix.

В доме был гость, точнее, гостья: из кухни доносился женский голос, и в голосе этом явственно слышались слезы.

Миша сразу сказал себе: вот оно, подоспело. То, чего он ждал все это время. Понимание этого неожиданно наполнило его таким страхом, что захотелось тихонько выйти вон, пока его появления не заметили, и бежать отсюда, не слышать, не знать, пока все не уладится, не уляжется.

Дверь кухни отворилась, и Леля вышла в коридор.

Не успел, подумалось Мише. Впрочем, мысли про побег, разумеется, были абсурдны. Никуда бы он не ушел.

– Привет. – Леля подошла к нему и поцеловала. От нее пахло духами, лицо было накрашено: видимо, недавно вернулась с работы, не успела смыть косметику. – А мы вот тут…

В дверном проеме возникла Оксана. С того дня, когда сестра Мишиной мачехи наговорила им с Лелей глубокомысленных пошлостей про необходимость обзавестись потомством, они не пересекались. Положа руку на сердце Миша надеялся, что этого не случится еще долго, по крайней мере, до Нового года.

Так что при виде родственницы, которую не очень-то жаловал, Миша едва не поперхнулся и еле-еле успел изобразить дружелюбную улыбку.

Круглое Оксанино лицо опухло от слез, волосы были растрепаны, как будто она только что проснулась и встала с кровати, унизанные кольцами пальцы теребили носовой платок.