Сны хрустальных китов - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Нартова cтр.№ 57

В детстве они с братьями часто бегали на площадь посмотреть выступления местного балагана. Старшему Мирдару всегда нравились представления, где показывались подвиги героев-богатырей и мудрых князей. Те спасали юных дев и сражались с чудовищами. И непременно девы всегда оказывались прекрасными, а чудовища побеждёнными. С размалёванными глиняными головами и матерчатыми туловищами, куклы приводились в движение с помощью палок или ниточек, тогда как любимый путником Петрушка был всего лишь по-особому сделанной рукавицей. И сейчас он чувствовал себя таким же персонажем пьески. Губы его шевелились сами по себе, только вот актёр, кажется, забыл все реплики.

Резко дёрнув на себя дверь, мужчина ввалился в кухню, испугав Тивиссу.

— Почему? — только и смог прошипеть он.

Дышать стало невозможно, воздух едва проталкивался внутрь, а выходил со свистом. В сжатом кулаке так и осталась сорванная трава, на которую он только сейчас обратил внимание и немедленно, словно какого мерзкого жука, бросил на столешницу.

— Что «почему»? — Женщина отставила тесто, вытерев руки о расшитый петухами рушник.

— Почему ты поёшь? — Снова не то.

— Я всегда так делаю. С песней и работа быстрее спорится. Да чего ты смотришь на меня так, гость дорогой? Али какая собака тебя покусала, пока ты за цветами ходил?

— Но почему именно эта песня? Прежде я её слышал лишь от одного человека.

— Ах, вот чего, — поджала Тивисса губы. — Не знаю, кто тот человек, а только мне её мать пела, а ей — бабушка. Песня эта старинная, в нашем роду её всякий знает.

— Вот как… — устало опустился на стул Путник.

Только сейчас он осознал, сколько же вёсен с тех пор прошло. Куда бы ни заносила его судьба, в каких краях не приходилось бывать, а слова эти, как и прежде, преследовали мужчину. Кутаясь холодными ночами в свой плащ, грезил Путник о родном пороге и той, что повторяла раз за разом, пока не смолкала самодельная дудочка: «Моя любовь, к тебе любовь до гроба, сама в ночи тропинку проторит…» Но чем дольше он бродил по свету, тем больше чудилось в тех словах скрытой угрозы. Тело певицы давно истлело, а Эхо стало одним из перьев Небесной Птицы, но песня продолжала звучать в голове её возлюбленного.

Тивисса тяжело вздохнула и заговорила, ни к кому не обращаясь:

— Не хорошо без оберега ходить. Никуда не годится. Тут-то, в деревне, ещё ничего. Пока стоит охранное дерево, никакая шушера сюда не сунется. А то вот мой дядька. Уж такой был пьяница беспробудный, а только всегда до дома в целости добирался. Через лес по ночам ходил, ни один зверь его не тронул, ни один человек не обидел. А стоило колокольчик потерять, так на следующий день его в овраге нашли с шеей свёрнутой. Решено, — женщина отщипнула немного теста, укладывая ровный колобок на жестяной поднос. Несколько таких же кругляшей уже красовались на нём, всего семь штук. — Завтра же пойдёшь со мной к колокольному дел мастеру.

Путник не поспевал за размышлениями ворожеи, но спорить с ней не стал. В конце концов, ничего плохого в том, чтобы сходить к колокольнику, не было. Если Тивиссе станет спокойнее, так тому и быть. После своего первого преображения Путник пытался жить как все: осесть, завести подобие семьи. Он жёг костры на день весеннего равноденствия, старался задобрить духов земли и воды, ставил в углу хаты блюдечко с молоком для домового. Да только ничего не выходило путного. Чтобы он не делал, не было Путнику покоя. Вновь и вновь возвращался он к началу, не веря больше ни в молитвы, ни в ритуалы, ни в звон колокольчиков.

Пироги вышли удивительно душистыми и румяными. Мужчина протянул руку, хотел было съесть один, но Тивисса неожиданно запретила:

— Не трогай ни в коем случае! Если попробуешь один раз, никакой другой пищи не захочешь. Мука из солнечного света человека совсем не питает, от неё только дурнеешь, — с этим взяла весь поднос и унесла его на улицу.

4

Как и было обещано, на следующий день они вдвоём отправились к мастеру колоколов. Таковой проживал через три дома и оказался дородным дядькой за пятьдесят с густой чёрной бородой и красным от печного жара лицом. Оглядев чужака будто какую-то диковинку, колокольник протянул руку:

— Ястреб.

— Путник, — ответил рукопожатием тот.

Издревле к колокольным дел мастерам, как в деревнях, так и в самых крупных городах относились одинаково с уважением. Никто не смел ни словом, ни делом обидеть колокольника, ибо только они владели древним ремеслом изготовления оберегов, в которых заключалась часть человеческого Эха. Им разрешалось въезжать куда угодно, не платя пошлину, и заниматься любым трудом. Частенько мастера совмещали изготовление колокольчиков с работой кузнеца или стеклодува. Вот и сейчас, пока чужак беседовал с Ястребом, Тивисса прохаживалась вдоль полок с разнообразными подковами, гвоздями и мотыгами.

— Значит, хочешь выковать себе оберег. В дорогу или на дерево повесить?

— А как сам думаешь? — От чего-то захотелось подзадорить мастера.

— Думаю, что ты прекрасно обойдёшься и без него, — ухмыльнулся тот.

— Правильно думаешь. Но вот она, — Путник кивнул в сторону остановившейся ворожеи, — талдычит иное. Обижать её вовсе не хочется. Так что, господин Ястреб, уж постарайтесь на славу.

Мастер провёл заказчика в дальнее помещение. Тут имелось лишь одно небольшое круглое окошко, забранное бычьим пузырём как в самых бедных избах. Да и остальную обстановку богатой нельзя было назвать: пара лавок, стол да светец в углу. И только гладкие стены украшало огромное изображение Великой Птицы. От окна-глаза вверх тянулась изящная голова с гребнем, дальше с востока на запад шла шея, переходившая в длинное тело. Огромные крылья закрывали всю поверхность сводчатого потолка, а хвост простирался до самой двери. Каждое перо было выписано с необычайной тщательностью, и казалось, будто Путник оказался в гнезде божества.

Синь и бирюза их постепенно сменялась фиолетовыми и розоватыми разводами на спине птицы, переходя вновь в чистый голубой цвет полуденного неба, а потом превращаясь во тьму с горящими точками звёзд-пушинок. Каждый день Великая Птица облетала Элпис. И пока левый глаз её — дневное светило — был открыт, в небесах светило солнце. А как устраивалась Птица на отдых, подбирала под себя громадные черные лапы, так и наступала ночь. Но и тогда следила она за своими неразумными птенцами, приоткрыв левое, горящее серебром око.

Прежде колокольник набросал рисунок будущего оберега. Потом долго и пристально смотрел на заказчика, щупал ему пульс, водил вокруг раскрытыми ладонями. Всё это Путник уже проходил, и не раз. И когда Ястреб закрыл окошко ставнями и начал в темноте расставлять в особом порядке зеркала и лампадки, мужчина окончательно смирился с происходящим. Не знал он, что увидит мастер. Может, ничего особого, но если навыком Ястреб владеет прилично, не прочтёт ли он всю судьбу Путника? Не расскажут ли ему зеркала о страшной тайне, что хранит чужак многие годы? Утешало одно: никому об увиденном Ястреб рассказать не сможет. Иначе и оберег силу потеряет, и самого мастера ждёт позор на всю жизнь.