Кувейт. Мозаика времен - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Сенченко cтр.№ 159

Кувейтская бухта, свидетельствуют английские дипломаты, кишмя кишела парусниками, доверху набитыми мешками с рисом и чаем, кофе и сахаром, специями и пряностями. Складские помещения размещались на побережье, в той же части, где и места для складирования леса.

За стенами города в 1930-х годах, вспоминала Вайолет Диксон, куда не кинь взгляд, лежала пустыня, далеко не мирная в те времена, сотрясаемая, то и дело, набегами ихванов (братьев-мусульман). Спасая свое имущество, шатры и стада, от их грабежей, племена перекочевывали из пустыни поближе к Эль-Кувейту, и селились зачастую прямо у защитной стены города. Из записок Харальда Диксона следует, что в 1847 г. в ней имелось семь въездных ворот. С тех пор Эль-Кувейт сильно разросся, и стена оказалась внутри города. В 1920 г. для защиты от ихванов возвели новую стену — с четырьмя въездными воротами и сторожевыми башня при них. Через каждые 200 ярдов на стене располагались хорошо укрепленные посты-бастионы ^[821].

Мыс Ра’с-эль-‘Аджуза венчал сохранившийся до наших дней один из старейших дворцов Кувейта — Дасман. В народе его прозвали Домом щедрости. Здесь принимали иностранных гостей и проходили встречи-беседы эмира с торговцами, шейхами кочевых племен и главами семейно-родовых кланов.

Крупнейшими семейно-родовыми кланами Кувейта историки называют следующие: Джана’ат (число мужчин в нем в начале 1950-х годов составляло 2500 чел.), ал-Халид, ал-Зайд, ал-Сайф, ал-Бадр, ал-Джалил, ал-Салих, ал-Сакр. Все они до сих пор занимают важное место в родоплеменной структуре кувейтского общества. В прошлом клан ал-Зайд, к примеру, известный сегодня как ал-Ганим, владел самым большим в племени бану ‘утуб стадом овец и верблюдов. Переселился земли нынешнего Кувейта вместе с родом Сабахов. Шейх Кувейта Ахмад ал-Джабир Аль Сабах был женат на Хассе, дочери Ибрагима ал-Ганима.

В 1930–1940-е годы, рассказывает Х. Диксон, в Кувейте проживало много семейств потомственных рабов-слуг. Они были преданы своим хозяевам, и пользовались их абсолютным доверием. Бережно хранили и блюли обряды и обычаи своих далеких предков, завезенных когда-то в Аравию из Африки. Каждый четверг, по ночам, собирались в ал-нубанах, местах традиционных встреч и собраний. Одно из них располагалось в квартале Муркаб, что на юго-западе города; другое, что поменьше, — в небольшом восточном квартале Майдан, населенном персами и бахарнами (переселенцами с Бахрейна). Дворы домов в тех местах, где они устраивали обрядовые церемонии, ритуальные песни и танцы, окружали высокие глухие заборы.

Столица Кувейта слыла в Аравии местом приветливым и радушным, а кувейтцы — людьми щедрыми и гостеприимными ^[822]. Они чтили обычаи предков и верили в предзнаменования. В своих воспоминаниях «Сорок лет в Кувейте» Вайолет Диксон пишет, что одной летней ночью, в середине 1950-х годов, во время лунного затмения, она отдыхала на крыше их дома, и никак не могла уснуть. Причиной тому — бродившие по узким улочкам города группы испуганных кувейтцов. Мужчины били в барабаны и громко взывали к Господу, прося, чтобы Он вернул «лунный свет», и не гасил дарованную людям «лампаду ночи» ^[823].

Спиртные напитки в Кувейте находились под строжайшим запретом. Ликер для английских политических агентов доставляли из Индии капитаны британских судов. Скрытно, конечно, — под видом лимонада ^[824].

«Из огня да в полымя», — говорили англичане, попадавшие в Кувейт из Адена летом, когда температура воздуха в тени превышала 50 градусов. Лица европейцев, оказывавшихся в это время года в Кувейте, сразу же становились красными. Потому-то местные жители, посмеиваясь, именовали их словом «ал-ахмар», что значит «красный». Ребятишки, встречая на улице европейца и улюлюкая ему вслед кричали: «Эй, ахмар, со шляпой на голове, постарайся не умереть сегодня во сне!».

Европейцев в Кувейте, когда мы туда приехали (1929), рассказывает Вайолет Диксон, было всего несколько человек. Поэтому, увидев идущего навстречу, а тем более передвигающегося на автомобиле европейца, кувейтец, как правило, останавливался, и долго смотрел ему вслед ^[825].

Первым из европейцев, кто прожил несколько месяцев в Кувейте, местные историки называют французского консула в Басре, мосье Руссо, кузена знаменитого философа.

Арабы Аравии, в том числе коренные кувейтцы, уделяют исключительно большое внимание вопросу соседства. У них даже существует унаследованная от предков, высоко почитаемая и в наши дни «культура соседства» (кусара) и этикет обхождения с соседом (касиром). «Сначала найди соседа, потом строй дом», — гласит поговорка кувейтцов-горожан. «Сначала найди товарища, потом отправляйся в путь», — вторит ей пословица бедуинов.

Бывая в Кувейте, можно услышать от профессиональных рассказчиков в популярных местных кафе одно забавное предание, о котором упоминает в своих очерках об арабах Аравии Х. Диксон. Связано оно с рассматриваемым нами вопросом, и относится к временам Пророка Мухаммада. Жил тогда в Медине, рядом с домом Пророка, еврей по имени Хайр. Будучи фанатичным ревнителем веры своей, полагал, что вера иудеев и есть единственно истинная на земле, для всех и каждого. Зная, что Мухаммад каждый день покидает свой дом и отправляется в мечеть для совершения намаза, проходя мимо его дома, Хайр затеял вот что. Лучший способ для того чтобы досадить Мухаммаду и Его последователям, решил он, — это разбросать у дома Мухаммада, прямо у дверей, содержимое отхожего места. Мухаммад, как думал еврей, запачкав нечистотами свои сандалии, ненароком занесет их и во двор мечети. Возбужденный пришедшей ему на ум этой глупой и грязной мыслью, еврей тут же приказал слугам собрать нечистоты, что накопились за день в доме, и разбросать их у порога жилища Мухаммада. Когда повеление его исполнили, еврей уселся у одного из окон на верхнем этаже, забранного деревянной решеткой, и стал с нетерпением дожидаться появления соседа. Просто сгорал от любопытства, размышляя о том, как поведет себя Мухаммад. Но досаде еврея не было конца. Всякий раз как Мухаммад выходил из дома, направляясь в мечеть, Он поднимал подол своих одежд и, осторожно ступая, пробирался через разбросанные нечистоты. Оставлял неподалеку от мечети испачканные сандалии, надевал новые, входил во двор мечети и разувался у порога перед входом в мечеть.

Последователи Мухаммада, негодуя от всего происходящего, едва сдерживали себя, чтобы не поквитаться с евреем-задирой, явно пытавшимся насмеяться над их Учителем. Так продолжалось несколько дней кряду. Наконец нервы у них сдали, и они обратились к Мухаммаду со следующим вопросом. Почему, спросили они у Мухаммада, Он ничего не предпринимает в ответ. Почему не даст им никаких распоряжений насчет того, чтобы наказать еврея за неподобающие человеку грязные действия и поступки, или хотя бы заставить его прекратить непристойное поведение.