Отец Иоанн (Крестьянкин) - читать онлайн книгу. Автор: Вячеслав Бондаренко cтр.№ 57

Одну из последних служб о. Иоанна в монастыре — 7 мая 1955 года — описала Сусанна Валова: «На именины, в Неделю жён-мироносиц, я опять вырвалась на денёк в монастырь. Служба в Сретенском храме. Он тогда был скромный и очень молитвенно тёплый. Вечерню я стояла почти у самого амвона и снова увидела отца Иоанна. Он служил. По окончании службы вышел с крестом и начал говорить проповедь о жёнах-мироносицах. И опять замерло сердце, из глаз полились слёзы, которые нечем вытереть: ожил отец Борис, его обороты, его ссылки на Феофана Затворника и Игнатия (Брянчанинова). Слёзы ручьём, удержать не могу. Спрятаться некуда — до амвона с проповедником метра полтора.

Храм опустел, почти все вышли, а я прощалась с любимыми иконами, пора уезжать. Из алтаря выходит отец Иоанн и направляется прямо ко мне: “Сусанночка, с днём Ангела! Как диплом?” Я опешила от неожиданности. Как он запомнил моё имя, меня, мой диплом? Почему такое неподдельное ко мне участие?! Отвечаю на вопросы, прошу молитв, говорю, что вскоре предстоит защита. С большим участием и любовью благословляет меня отец Иоанн. Я сбивчиво прошу прощения и пытаюсь объяснить, почему плакала на проповеди. А он отвечает: “Да я и не видел вас, у меня ведь зрение плохое”».

14 мая 1955 года епископ Псковский и Порховский Иоанн издал указ № 1284: «Настоящий Указ выдан Священнику Иоанну Михайловичу КРЕСТЬЯНКИНУ в том, что он НАЗНАЧЕН 2-М СВЯЩЕННИКОМ ТРОИЦКОГО КАФЕДРАЛЬНОГО СОБОРА города ПСКОВА и по оформлении гражданской регистрации должен приступить к исполнению своих обязанностей».

До свиданья, обитель!.. Уезжая оттуда, о. Иоанн не загадывал — вернётся или нет. Но монастырь уже жил в его сердце, отныне и навсегда...

...Свято-Троицкий кафедральный собор Пскова сразу же поразил воображение своей суровой мощью, величием. Он высился в центре Псковского кремля, под защитой крепостных стен, и сам выглядел настоящей крепостью православия. Потрясала высота красивейшего резного иконостаса — 73 метра!.. Это был уже четвёртый собор на этом месте, он был построен в 1699 году. Первый воздвигла ещё в X веке княгиня Ольга, во втором молился перед Ледовым побоищем святой благоверный Александр Невский. В 1935-м собор закрыли; открыли его немцы во время оккупации, в 1941-м, и с тех пор служение уже не прерывалось. Во время отступления в 1944-м оккупанты заминировали собор и вывезли из него всё, что только могли.

Но не меньше поразило и то, что за минувшие со дня войны одиннадцать лет собор так и не был приведён в сколь-нибудь приличный вид. В 1948-м он был отремонтирован снаружи, а вот внутри напоминал настоящее стоячее болото — вместо лампад висели консервные банки и даже пудреницы, ризница в запустении, нет облачений и икон, полное небрежение к благолепию гробниц с мощами святых благоверных князей Довмонта-Тимофея и Всеволода-Гавриила, преподобномученика Иоасафа Псковского и юродивого Николы Салоса. Казалось удивительным, что главный храм Пскова и Псковщины пребывает в таком ужасающем состоянии. Возможно, связано это было с тем, что в начале 50-х весь клир собора был из бывших обновленцев.

К счастью, кроме о. Иоанна, в соборе в то время служил ещё один деятельный, энергичный пастырь, горевший желанием возродить духовную жизнь своего прихода. Настоятелем собора назначили его доброго друга — того самого иеромонаха Всеволода (Баталина), который вместе с о. Иоанном прошёл через лагеря и с котором он встретился в монастыре. «Сидельцем» был и староста храма. В шутку о. Иоанн назвал эту троицу единомышленников «букетом моей бабушки» (так называлась популярная марка мыла). Будучи годами лишены любимого служения, теперь они с жаром восполняли упущенное.

Чтобы не уходить из храма в город, поселились там же, в кремле. Где именно — не очень ясно: в одних мемуарах речь идёт об отдельно стоящей колокольне собора, в других — о «старинном кирпичном доме, где им были предоставлены две комнаты и общая кухня. Большая комната служила столовой, и там ещё стояла кровать старицы, прислуживавшей отцам. В маленькой обитали отец Иоанн и отец Всеволод». Можно предположить, что местом жительства о. Иоанна была всё же колокольня, так как служивший в том же соборе в начале 1951 года о. Виктор Шиповальников с семейством жил именно там («Квартирный вопрос очень сложен, живём в колокольне вверху без самых необходимых удобств, при постоянных сквозняках и сырости», — докладывал он митрополиту Ленинградскому и Новгородскому Григорию).

Но в любом случае священники приходили домой из храма лишь ночевать. И начали они с о. Всеволодом с того, что попросили выдать им зарплату за три месяца вперёд и всю её потратили на приобретение лампад для собора. Внучатый племянник о. Всеволода Геннадий Тимофеев вспоминал: «Дедушка рассказывал, как они с батюшкой отцом Иоанном занимались восстановлением Троицкого собора во Пскове. Как им пришлось жить тогда в какой-то каморке на полу в закутке. И его всегда восхищало то постоянно радостное, даже восторженное состояние духа отца Иоанна все эти дни, и особая сосредоточенность и отрешённость во время службы — он как бы будучи здесь и не был здесь, а где-то там, словно он вообще беседовал с Самим Господом».

Сусанна Валова, приезжавшая к о. Иоанну в Псков, вспоминала: «Батюшка с отцом Всеволодом! Как они дополняли друг друга. Какая это была пара священников! <...> Богатый жизненный опыт отца Иоанна выливался в живых рассказах, а отец Всеволод очень красочно комментировал и литературно обрабатывал их. Батюшка так и говорил: “Мне бы рассказывать, а отцу Всеволоду — писать”». Двух священников связывала трогательная дружба. Сусанна Валова запомнила, что однажды навещала о. Всеволода в больнице, а ему как раз принесли в передаче апельсины — большую редкость по тем временам. Как их есть в общей палате, при всех, он не знал, и решил позвонить другу — посоветоваться. В ответ в трубке раздался весёлый голос:

— Старый каторжник, и не знаешь, как надо поступать в таких случаях? Да дай ты каждому по апельсину, а остальные, сколько тебе угодно, ешь сам!

В августе 1955 года в Псков приехала Мария Николаевна Соколова (1899—1981) — духовная дочь праведного о. протоиерея Алексея Мечёва (1859—1923), иконописец и реставратор Троице-Сергиевой лавры, а в конце жизни — тайная монахиня Иулиания; с ней батюшка был знаком с 1946-го. Он с глубоким восхищением относился к трудам Марии Николаевны и уже много позже писал о ней: «О матушке можно и должно вспоминать не как о иконописце только, но как о человеке-христианине, жившем Богом не только своей специальностью — но всеми своими проявлениями. А это в наше время становится исключительной редкостью, и это блестки Руси, уходящей Святой Руси».

А сама М. Н. Соколова оставила такие воспоминания о встрече с батюшкой 14 августа 1955-го: «Отец Иоанн встретил нас радушно. Мы много разговаривали, он рассказывал, что старается разбудить в людях уснувшее религиозное чувство и стремление к благолепию Дома Божия. Смущало батюшку, что в память духовной покровительницы Псковщины святой равноапостольной княгини Ольги не было не только храма, но даже и придела. Он начал молиться, чтобы Господь помог ему: ни средств, ни возможности осуществить это желание не было. “Святая равноапостольная Ольга, ты сама позаботься об этом деле”, — из глубины души вздыхал он, припадая к её иконе. Вскоре он услышал о старых иконостасах, оставшихся в закрытых под Псковом церквах. С неимоверными трудностями ему удалось их вывезти (вывозил о. Иоанн, конечно, не сами иконостасы, а иконы из них. — В. Б ). Но когда он привёз иконы, то неожиданно услышал: “Стоило ли за такой рухлядью ездить и так мучиться?” Отец Иоанн делился с нами своей печалью о том, что нет ни материалов, ни средств, ни художников».