Вандалы – оклеветанный народ - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 39

Конечно, пытаясь путем скрупулезнейшей проверки античных источников снять позорное клеймо с оклеветанного германского племени, видный французский ученый проявлял, вне всякого сомнения, недюжинные беспристрастность и великодушие. И тем не менее, он достиг, в конечном счете, противоположного эффекта, ибо, разумеется, «переборщил». В аналогичной ситуации другие авторы пытались объяснить явно мягкое отношение царя вестготов Алариха к населению взятого им в 410 г. Ветхого Рима (Аларих даже приговаривал к смерти насильников из рядов своих войск), тем, что он был верующим христианином. Это так. Аларих был верующим христианином, но при этом — арианином, еретиком, с точки зрения православной, или кафолической, ветви христианства, ставшей к описываемому времени господствующей в обеих половинах Римской «мировой» империи. Но жестокости, творимые вандалами Гейзериха при захвате ими римской Африки, те же авторы (включая даже такое светило, как Людвига Шмидта), ничтоже сумняшеся, «на голубом глазу», объясняли. тем, что-де, «Зинзирих-рига», будучи «закоренелым» арианином-еретиком, безмерно ненавидел православных. Как если бы «мягкосердечный» царь готов Аларих не был таким же «закоренелым» арианином-еретиком (казалось бы, обязанным, в силу своего еретического арианского вероисповедания, так же люто ненавидеть православных, а не щадить их). Естественно, ученые, долго занимающиеся предметом своего исследования, каков бы он ни был, не могут не проникнуться к нему симпатией. Но, как ни симпатичен стал автору настоящей книги, по мере работы над ней, несгибаемый и жизнестойкий, привычный к невзгодам вандальский скиталец-народ, столетьями без устали искавший себе новое жизненное пространство, которое было бы лучше прежнего (это же так естественно — «рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше»!), все-таки мне кажется неразумным и бессмысленным пытаться утверждать, что-де вандалы на каком-то из этапов своих долгих, полных трудностей, скитаний по античной Экумене взяли да и поднялись над «обычным уровнем зверства», характерным для народов-воинов своей эпохи, да и последующих эпох. Что вандалы и аланы «Зинзириха-риги» вели себя в римской Африке лучше тех же римлян (в пору разгрома теми Карфагенской державы в ходе трех Пунических войн). Что «вооруженные мигранты» Гейзериха были менее беспощадны к римской Кесарии, чем крестоносцы — к «ромейскому» Константинополю, или ландскнехты коннетабля де Бурбона и Фрундсберга — к Старейшему Риму.

К слову сказать, «Вечный Город» на Тибре за свою долгую историю подвергался захвату и разграблению, по меньшей мере, двенадцать раз:

1) галлами Бренна в 387 (или 390) г. до Р.Х.;

2) римским полководцем Луцием Корнелием Суллой в 88 г. до Р.Х.;

3) римским же полководцем Гаем Марием (противником Суллы) в 86 г. до Р.Х.:

4) Луцием Корнелием Суллой (повторно) в 83 г. до Р.Х.;

5) вестготами Алариха в 410 г. по Р.Х.;

6) вандалами «Зинзириха-риги» в 455 г.;

7) своими же западноримскими (состоявшими, впрочем, в основном из германских наемников) войсками патриция Рикимера (Рекиме-ра, или Рицимера — германца-свеба по отцу и вестгота по матери) в 472 г.;

8) остготами царя Италии Тотилы (Бадвилы) в 546 г.;

9) остготами того же Тотилы в 550 г.;

10) арабо-берберским десантом в 846 г. (папа римский отсиделся в цитадели);

11) норманнами (варягами) Роберта Гвискара в 1084 г.;

12) войсками императора «Священной Римской империи» и короля Испании Карла V Габсбурга в 1527 г. Причем Эдуард Гиббон подчеркивал в своей «Истории упадка и разрушения Римской империи», что наемники «римского императора» Карла (в основном — германцы и испанцы) подвергли «Вечный Город» гораздо большему разграблению и опустошению, совершив неизмеримо больше зверств, насилий и убийств, чем готы Алариха и вандалы Гейзериха вместе взятые. Правда, императорское воинство грабило и опустошало Рим на Тибре не шесть дней, как Аларих, и не две недели, как вандалы Гейзериха, а на протяжении девяти месяцев…

Но, в любом случае, вандалы грабили не меньше, чем, скажем, впоследствии — десанты британских «королевских пиратов» Фрэнсиса Дрейка или Кавендиша в американских владениях Испании. Между Тазой и Карфагеном в пору вандальского вторжения творилось то же, что творилось как до, так и после него, на протяжении столетий, когда воины вторгались в беззащитные селения, не способные оказать им должного отпора. Утверждение, что вандалы при этом творили большие жестокости, чем все прочие народы-завоеватели вплоть до испанских конкистадоров, представляется автору этих строк, однако, столь же необоснованным, как и противоположное. Высказанное (вне всякого сомнения, из самых благородных побуждений) профессором Куртуа, сделавшим из факта однозначной доказанности только трех совершенных вандалами убийств вывод, что других убийств вандалы в римской Африке не совершали. Все дело в том, что жертв, не столь выдающихся по своему положению, как православные епископы, хронисты просто не считали достойными упоминания. Да и могли ли они всех их перечислить?

В то же время автору настоящей книги представляется абсолютно неверным утверждение, что вандалы так жестоко обращались с мирными жителями римской Африки, поскольку африканские римляне были православными христианами, сами же вандалы — арианами. Будь это так, вандалы творили бы аналогичные жестокости в отношении православных христиан еще в римской Испании. На деле же, если верить церковному историку Павлу Орозию, вандалы в Испании были в превосходных отношениях с местным — православным — населением. Да и в Африке «маленьким людям» не в чем было упрекнуть вандалов, фактически освободивших их от невыносимого — прежде всего, налогового — бремени и гнета «родного» римского государства, чье население вследствие чудовищного социального расслоения давно уже раскололось на тончайший слой мультимиллионеров, самыми богатыми и влиятельными из которых были т. н. сенаторы (давно уже практически не заседавшие в сенате, все равно ничего не решавшем без произволенья императора), и основаная масса населения, прозябавшая в нищете всю свою жизнь — от трудного детства и до нищей старости. Проведенные еще в прошлом веке французскими учеными в римских руинах на территории Северной Африки раскопки позволили им прийти к выводу, что богатство римских вилл и роскошь портовых городов вовсе не были свидетельствами или показателями всеобщего экономического процветания. Сельское население влачило жизнь в бедности и унижении, обрабатывая земли утопавших в неслыханной роскоши римских магнатов-латифундистов без какой-либо надежды на улучшение собственного материального и социального положения, и фактически ничего не потеряло после вандальского вторжения.

Яростная вражда пылала не между поселянами и их новыми, вандальскими, господами (сменившими прежних, римских господ), а между вандальским арианским духовенством (исповедовавшим и проповедовавшим собственное, арианско-германское, или, как сказал впоследствии готофил, расовый мистик и неотамплиер барон Йорг Ланц фон Либенфельз, ариогероическое, христианство на основе библии Вульфилы, написанной на готском, очень близким вандальскому, языке, и потому понятной их вандальской пастве) с одной, и состоятельными, высокообразованными, православными гражданами богатых римских городов, чьими духовными руководителями, ввиду полного паралича имперской светской власти, стали православные епископы, исповедовавшие и проповедовавшие римско-имперское христианство, на основе греческого и сделанного блаженным Иеронимом латинского перевода Священного Писания — а ведь греческий и латинский языки были государственными языками двуединой Римской «мировой» империи). «Сведения о вторжении вандалов сравнительно многочисленны благодаря тому потрясению, которое оно причинило африканской (римской православной — В. А.) Церкви. Подобно своим европейским коллегам, африканские епископы вдруг превратились в лидеров местного сопротивления (…) Некоторые, и среди них бл(аженный — В. А.) Августин, стояли непоколебимо. Другие пускались в бегство, со своей паствой или без нее. А некоторые даже становились арианами» (Уоллес-Хедрилл).