Черный Оборотень и другие ужасные истории - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Дзюба cтр.№ 41

А я, пока они со шкатулкой возились, стал оглядывать зал. Факелы давали много света, но стены все равно находились в тени. Только видно, что кресла стоят и шкафчик низенький. И еще – звери. Много зверей. Я шагнул к ним, присмотрелся – а они неживые. Чучела. Бр-р-р!

Обернулся и увидел: на полу что-то блеснуло. Наклонился, поднял – а это стрела!

Золотая стрелка.

Я подошел к ребятам, которые возились со шкатулкой, положил свою находку на площадку в верху крышки, приладил, чтобы она полностью попала в углубление – она целиком туда поместилась! – и резко надавил.

Раздался треск, потом скрежет, а потом… потом крышка сама стала откидываться. Мы отскочили от шкатулки, но крышка откинулась, а больше ничего не произошло.

Переглянулись, и я шагнул вперед. В конце концов, ничего страшного пока не произошло, и еще – я был почему-то уверен, что никакой ловушки в этой шкатулке для нас не приготовлено.

Там и правда ничего такого не было. Только лежал кусок желтоватой бумаги, свернутой в трубочку, перстень с печатью, цепочка с кулоном из красного камня и маленькое зеркальце с ручкой.

И все.

– Может, это и есть тот Свиток? – шепотом спросила Виола.

Может, и он.

Я осторожно – вдруг рассыплется? – взял в руки сверток и развернул его. Но он был чистым. Я перевернул листок – тоже ничего. Просто чистый лист.

– Не может быть! – удивился Витя. – Чтобы кусок обычной бумаги так хранили?!

Действительно, странно. Ладно, потом подумаем. А пока…

А пока мы приступили к обыску. В результате тщательного осмотра всего помещения нашли:

– кипу книг на непонятном языке;

– целый зоопарк из чучел вдоль стен. Причем там были и кабан, и лось, и медведь. Это что, они все в этих местах раньше водились?

– десяток стеклянных бутылочек и колбочек – пустых и с какими-то жидкостями;

– сундук с золотыми монетами и украшениями. Его мы опустошили, перекладывая содержимое на пол – но ничего, кроме драгоценностей, не обнаружили;

– еще один сундук, в котором лежали старинные платья и костюмы. Карманов в них не было, так что рукопись, если и была в этом зале, то явно не в ворохе одежды.

И все.

Виола растерянно посмотрела на меня и шепотом спросила:

– И что теперь?

А что я мог ответить? Обыскивать еще раз более тщательно? Вспарывать все чучела и искать внутри? Чушь какая.

– Значит, это не то Хранилище, – я старался, чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно.

– А где – то? – поинтересовался Витя.

– Может, в склепе? – осенило меня. – Пошли наверх!

В самом деле, почему не там? Склеп, как мне рассказывали, построен был еще далекими предками графа. Там хоронили всех членов семейства. Так что раз он такой старый, то там и может оказаться что-то интересное…

Ага, и покойники тоже!

При мысли о покойниках мне стало как-то не по себе.

– Ладно, – согласился Витя и повернулся к выходу. То есть к дырке в стене.

Я – за ним, а Виола немного задержалась, но тоже пошла следом. Мы с Витькой выбрались наверх по веревкам и вытащили Виолу.

Луна уже взошла и светила ярко и ровно, освещая все вокруг. Деревья стояли черные, с голыми ветками, а за ними медленно плыли далекие облака. Тени лежали на почерневшем снеге остро и четко. Я поежился – самое время для оборотней!

– Давайте к автобусу сходим, – предложил Витя. – Пить хочется.

Точно, у нас там еще оставалась вода в бутылке. Жаль, что поесть ничего не захватили.

– У меня шоколадка есть, – неожиданно сказала Виола. – И булки. Соседка положила, когда провожала.

– Вот и поедим, – обрадовался я.

Мы расположились в автобусе. В нем было тепло – Витя завел мотор и включил печку. В окна светила яркая луна, и все было хорошо видно, так что свет зажигать не стали.

Быстро съели булки, разломали шоколадку на всех, но Витя от своей доли отказался и отдал ее Виоле. Запили водой.

И потянуло в сон.

– Зря наелись, – нахмурился Витя и вышел на улицу.

Я вышел следом. На воздухе сон быстро улетучился. Я постоял немного, посмотрел по сторонам – в лунном свете чернели ветки деревьев, вдали сиял белыми стенами склеп. И мертвая тишина…

От этой тишины мне стало не по себе, и я снова вернулся в автобус. И там увидел, что Виола рассматривает ту самую шкатулку!

– Откуда она?

– С собой прихватила. Смотри, зеркало какое-то странное…

В общем, ничего странного в зеркале не было. Ну, немного поцарапанное, с темными пятнышками на стекле. Так бывает, когда зеркало стареет.

– На себя посмотри!

Я заглянул в зеркало – тоже ничего особенного. Вот только на лбу синяк. Это я о перекладину в спортзале шарахнулся на той неделе. Только… тот синяк уже прошел.

– Синяк опять…

– Нет у тебя синяка! – торжествующе сказала Виола. – Вот, а у меня царапина показалась на руке. Это я кошку соседскую гладила. Но царапина прошла еще неделю назад, даже следа не осталось. Вот, смотри!

Правда, странно. В зеркале царапина есть, а на самой руке ее не видно.

Я огляделся – что бы еще посмотреть в зеркало? Но в автобусе темновато, а свет включать не хочется. И тогда я вышел на улицу. Виола выбралась за мной со шкатулкой в руках.

А я поймал в зеркало ярко освещенный луной автобус и посмотрел на него.

И начались чудеса!

Сначала на автобусе появились вмятины, которых сейчас на самом деле не было. Наверное, остатки старой аварии? Я захотел посмотреть, каким автобус был раньше, и вмятины исчезли. А краска на боках сменилась с красной на зеленую. Вот это да! А что было еще раньше?

Оказалось, что за всю жизнь автобус перекрашивали еще четыре раза. И с каждым новым изображением он становился все новее и новее. Наконец, он стал ярко-синим, а потом…

А потом от него осталась груда металла и каких-то тряпок. Я даже специально на автобус посмотрел, но он все так же стоял – слегка помятый, облупившийся, но целый.

– Здорово! – Витя подошел и смотрел вместе с нами. – Выходит, это такое зеркало времени. Показывает, что было раньше.

Точно! А это значит…

– Дай-ка бумагу из шкатулки, – у меня дыхание перехватило, и голос прозвучал хрипло.

Виола сразу сообразила. Она сунула шкатулку Вите в руки, открыла ее, достала оттуда свернутый лист и развернула его.

Я повернул зеркало к листу и всмотрелся в него. При этом думал: если на нем раньше было что-то написано, то как это стерли? Да еще так тщательно. Или это чернила были такие особенные?