Призрачные огни - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 51

Наконец он поднял голову, встретился с ней взглядом, и она увидела в его глазах глубокую печаль, почти что меланхолию, которую ей не приходилось видеть раньше. Но было там и другое. Особая теплота, нежность и любовь.

– Прошлой ночью, – сказал он, – после того… как мы любили друг друга… я в первый раз после войны понял, что у меня есть выбор, четкий выбор между белым и черным, ничего серого, промежуточного, и для меня в этом выборе нечто… нечто вроде спасения, которое я уже отчаялся найти.

– Какой выбор? – спросила она.

– Провести с тобой всю свою жизнь или нет, – ответил он. – Правильный выбор – провести ее с тобой, абсолютно правильный, никакой двусмысленности. И разрешить тебе ускользнуть будет неправильно, совершенно неправильно. В этом я не сомневаюсь.

Уже много недель, может быть, месяцев, Рейчел знала, что любит Бена. Но она старалась держать свои чувства в узде, не говорила о них, не разрешала себе думать об их глубине, о том, чтобы связать себя на долгое время. Все свое детство и юность она чувствовала себя одинокой, нелюбимой, и эти мрачные годы вселили в нее тоску о привязанности. Эта тоска, эта потребность быть желанной и любимой сделали ее такой легкой добычей для Эрика Либена и привели к столь неудачному браку. Рейчел приняла одержимость Эрика молодостью вообще и ее молодостью в частности за любовь, потому что ей безумно хотелось быть любимой. Семь лет ушло на то, чтобы понять и при-пять печальную правду – к любви эта одержимость не имела никакого отношения. Теперь она была осторожна, боясь снова ошибиться.

– Я люблю тебя, Рейчел.

С бьющимся сердцем, страстно желая, но боясь поверить, что ее может полюбить такой славный и милый человек, как Бен, она попыталась не смотреть на него, потому что, чем дольше смотрела, тем больше опасалась потерять контроль над собой и ту прохладноватую отстраненность, которой себя вооружила. Но не смогла отвести взгляд. Она попыталась не говорить ничего такого, что бы сделало ее уязвимой, но, испытывая странную смесь страха, радости и возбуждения, все же сказала:

– Это то, что я думаю?

– А что ты думаешь?

– Предложение руки и сердца.

– Мало подходящее место для предложения, верно? – усмехнулся он.

– Верно.

– И все же… да, это предложение. Хотелось бы, чтобы обстоятельства были более романтическими.

– Какими же?

– С шампанским, при свечах, под звуки скрипок. Она улыбнулась.

– Знаешь, – проговорил он, – когда Бареско направил на нас револьвер и когда за нами гнались прошлой ночью по Палм-Каньон-драйв, больше всего меня страшило не то, что меня могут убить, а что меня могут убить до того, как я скажу тебе, как як тебе отношусь. Вот я тебе и говорю. Я хочу быть с тобой всегда, Рейчел, всегда.

Слова возникли на ее губах со значительно большей легкостью, чем она считала возможным: – Я хочу провести жизнь с тобой, Бенни. Он осторожно погладил ее по щеке. Она наклонилась и легко поцеловала его.

– Люблю тебя, – тихо произнес он.

– Господи, и я тебя люблю.

– Если мы выберемся из этой истории живыми, выйдешь за меня замуж?

– Да. – Внезапно ее охватила дрожь. – Но, черт возьми, зачем ты сказал если!

– Забудь, что я это сказал.

Но она не могла забыть. Какое-то время назад, в комнате мотеля в Палм-Спрингс, сразу после того, как они любили друг друга во второй раз, она ощутила предчувствие смерти, потрясшее ее и заставившее торопиться, как будто некий смертельный груз упадет на них, если они останутся в том же месте на более продолжительное время. Теперь это чувство вернулось. Горный пейзаж, такой свежий и привлекательный, стал казаться ей мрачным и угрожающим, вызывающим дрожь, хотя она и уверяла себя, что это чувство субъективное. Деревья приобрели безобразные очертания, ветки стали казаться тоньше и уродливее, тени сгустились и потемнели.

– Поехали, – поспешно проговорила она.

Бен кивнул, явно понимая ее и ощущая ту же перемену в настроении.

Он завел мотор и выехал на дорогу. Сделав следующий поворот, они увидели надпись: «ОЗЕРО ЭРРОУХЕД – 15 МИЛЬ».

Эрик осмотрел инструменты в гараже, пытаясь обогатить свой арсенал. Ничего подходящего ему на глаза не попалось.

Он вернулся в дом. Положил топор на кухонный стол и принялся открывать ящики, пока не нашел набор ножей. Выбрал два – нож для рубки мяса и другой, с заостренным на конце лезвием.

Имея топор и ножи, он был готов как к близкому так и к более дальнему бою. Он все еще жалел, что у него нет пистолета, но, по крайней мере, он был теперь вооружен. Если кто-нибудь придет за ним, он сможет постоять за себя. И здорово их покалечит, пока им удастся с ним справиться. Эта мысль принесла ему явное удовольствие и, к его удивлению, вызвала даже усмешку на лице.

Вспомни про мышек, про мышек, кусающихся, безумных мышек…

Черт! Он тряхнул головой. Мышки, мышки, маниакальные, царапающиеся, плюющиеся…

Эта надоедливая мысль, как куплет идиотской колыбельной, снова крутилась у него в голове, пугая его, но, когда он попытался на ней сосредоточиться, попытался понять, мысли снова затуманились и он так и не смог вспомнить, при чем здесь мышки.

Мышки, мышки, с налитыми кровью глазами, бьющиеся о стенки клетки…

Попытка напрячь память, поймать ускользающую мысль и вспомнить, почему так важны эти мышки, привела к тому, что пульсирующая, слепящая боль наг полнила всю его голову от затылка до висков, обжигая переносицу, но, когда Эрик попытался выбросить мышек из головы и перестать вспоминать, боль только усилилась, напоминая ему молот, ритмично опускающийся где-то за бровями. Он сжал зубы», чтобы легче было терпеть, и весь покрылся потом, и вместе с потом пришел гнев, сначала не направленный ни на кого конкретно. Но так продолжалось недолго.

– Рейчел, – сказал он, сжимая огромный нож, – Рейчел…

Приехав в больницу в Палм-Спрингс, Шарп легко справился с тем, что не удалось Пику, несмотря на приложенные им усилия. Хватило десяти минут, чтобы каменное выражение лица сестры Альмы Данн рассыпалось в прах, а доктор Уэрфелл потерял все свое начальственное спокойствие и превратился в нервного, неуверенного, уважительного и услужливого гражданина. Они пошли навстречу с неохотой, но тем не менее пошли, что произвело на Пика глубокое впечатление. Хотя Сара Киль еще находилась под действием лекарств, принятых в середине ночи, Уэрфелл согласился сделать все, чтобы разбудить ее.

Как всегда, Пик с прилежанием молодого фокусника, следящего за каждым движением мэтра на сцене, внимательно наблюдал за заместителем директора, пытаясь понять, каким образом ему удается добиться такого эффекта. Прежде всего Шарп умело пользовался своими внушительными габаритами. Он подходил к людям вплотную и нависал над ними, зловеще глядя им в лицо. Широкие плечи расправлены, взгляд полон угрозы, того и гляди взорвется. Но при этом Шарп почти всегда улыбался. Разумеется, улыбка тоже использовалась в качестве оружия, уж слишком она была широкой, зубастой, без капли юмора, странной.