При свете луны - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 25

– Прежде чем я создаю картину, я представляю ее у себя в голове. Она существует с того самого момента, как я представляю ее себе, а трансформация идеи в вещественное произведение искусства требует лишь времени и усилий, красок и холста.

На заднем сиденье Шеп вновь погрузился в молчание, но слова его брата тревожили Джилли гораздо больше.

– Позитивное мышление. Подумай об этом. Как бог создал небеса и землю? Подумал о них, и они появились. Раз так, абсолютная сила Вселенной – воля разума.

– Вероятно, нет, иначе у меня была бы еженедельная телевизионная программа и мы бы сейчас веселились в моем особняке в Малибу.

– Наша созидательность отражает божественную, потому что нашими мыслями каждый день создается что-то новое: изобретения, архитектурные проекты, химические вещества, производственные процессы, произведения искусства, рецепты приготовления хлеба, пирогов, жаркого.

– Я не собираюсь рисковать вечным проклятием души, утверждая, что могу приготовить жаркое не хуже господа. Я уверена, что его жаркое будет вкуснее.

Дилан пропустил ее шпильку мимо ушей.

– У нас нет божественной силы, поэтому мы не можем трансформировать энергию мыслей непосредственно в материю…

– Бог наверняка лучше меня готовит и закуски, и, я уверена, в сервировке стола ему нет равных.

– …но в наших действиях мы должны руководствоваться мыслью и здравым смыслом, – терпеливо гнул свое Дилан. – Мы можем использовать другие виды энергии, чтобы преобразовывать существующую материю в то, что мы представили себе виртуально. Я хочу сказать, из пряжи мы делаем нити, из них – материю, чтобы шить одежду. Мы рубим деревья, чтобы распилить их на доски и брусья и строить дома. Наш процесс созидания более медленный, более неуклюжий, но принципиально он лишь на одну ступень ниже процесса, используемого богом. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Надеюсь, что понимаю, но на все сто процентов гарантировать не могу.

Дилан надавил на педаль газа.

– Выслушай меня внимательно, а? Сделай над собой усилие!

Джилли раздражали его детская горячность и оптимизм, проявляемые в тот самый момент, когда над ними нависла смертельная опасность. Тем не менее, вспомнив, что его красноречие чуть раньше смирило ее гордыню, она почувствовала, как краска приливает к лицу, но все-таки в последний момент сумела прикусить язычок, не позволила раздражению обратиться в колкие слова.

– Ладно, попытаюсь. Говори.

– Предположим, мы созданы по образу и подобию бога.

– Хорошо. Согласна. И что из этого?

– Тогда логично предположить, что мы пусть и не можем создавать материю из ничего и изменять ее силой мысли, тем не менее способны воздействовать на грядущие события нашей волей, конечно же, не такой могучей, как воля бога.

– Воздействовать на грядущие события нашей волей?

– Совершенно верно.

– На события, которые грядут.

– Именно так, – подтвердил Дилан, радостно кивнул и оторвал взгляд от автострады, чтобы улыбнуться ей.

– На события, которые грядут, – повторила она и тут же осознала, что в своем раздражении и недоумении начала говорить прямо-таки как Шеперд. – Какие события?

– Которые могут произойти с нами в будущем, – объяснил он. – Если мы созданы по образу бога, тогда, возможно, мы в малой степени обладаем крошечной, но полезной толикой божественной силы, сотворившей этот мир. Мы не можем создавать материю, но, в нашем случае, способны определять свое будущее. Возможно, только силой воли нам удастся самим определить нашу судьбу, если не вообще, то на определенный период времени.

– Тогда… мне достаточно представить себе, что я – миллионерша, и я ею стану?

– Тебе все равно придется принимать правильные решения и упорно трудиться… но, да, я верю, что каждый из нас может очерчивать свое будущее, в должной степени прилагая силу воли.

Все еще сдерживая раздражение, она игриво спросила:

– Тогда почему ты – не знаменитый художник-миллионер?

– Я не хочу быть знаменитым или богатым.

– Все хотят быть знаменитыми и богатыми.

– Только не я. Жизнь и без того сложная штука.

– Деньги многое упрощают.

– Деньги многое усложняют, – не согласился он, – так же, как слава. Я же хочу только хорошо рисовать, и с каждым днем рисовать лучше.

– И поэтому, – тут уж крышка с котла сарказма слетела, и он полился рекой, – ты пытаешься очертить себе будущее, в котором ты – будущий Винсент Ван Гог, и только стремлением стать звездой ты добьешься того, что придет день, когда твои работы будут висеть в музеях.

– Я, безусловно, намерен к этому стремиться. Мне хочется стать следующим Винсентом Ван Гогом… только я представляю себе будущее, в котором у меня будут оба уха.

Добродушие Дилана подействовало на Джилли, как красная тряпка на быка.

– Знаешь, чтобы заставить тебя более реально взглянуть на нашу ситуацию, я представляю себе будущее, в котором крепким пинком вгоняю твои cojones [20] в твой же пищевод.

– Ты – очень злая, не так ли?

– Я очень испуганная.

– Испуганная теперь, но злая всегда.

– Не всегда. Фред и я отлично проводили вечер, когда все началось.

– Должно быть, с детства у тебя остались очень серьезные неразрешенные конфликты.

– Вау, ты все больше меня удивляешь. У тебя есть лицензия психоаналитика? Этим ты занимаешься, когда откладываешь кисть?

– Если и дальше будешь стараться повысить давление крови, – предупредил Дилан, – у тебя лопнет сонная артерия.

Джилли раздраженно дернула головой.

– Я хочу донести до тебя лишь одно, – как и прежде, ровно и спокойно (от этого тона Джилли хотелось рвать и метать) продолжил Дилан. – Если мы будем думать позитивно, худшее останется позади. И будь уверена, негативным мышлением ничего не добьешься.

Она чуть не вытащила ноги из-под себя, чтобы разбить ими приборный щиток, застучать по полу, но вовремя вспомнила про беззащитного Фреда, который стоял на коврике у сиденья. Поэтому набрала полную грудь воздуха и выдала:

– Если все это так легко, почему Шеп все эти годы ведет столь жалкое существование? Почему ты не представил себе, что он избавляется от аутизма и начинает жить как нормальный человек?

– Я себе это представлял, – мягко ответил Дилан, и в голосе его звучала безмерная печаль. – Представлял это так ярко, так живо, всем моим сердцем, насколько себя помню.

Бесконечное небо. Бескрайняя пустыня. Пустошь, возникшая в кабине внедорожника, своими размерами ничуть не уступала вакууму и темноте, царящим за пределами окон и дверей «Экспедишн». И пустошь эту создала она. Уступив страху и раздражению, не думая, переступила черту, отделявшую нормальный спор от сознательной жестокости, уколола Дилана О’Коннера в самое болезненное место. И дистанция между ними, пусть они и сидели на расстоянии вытянутой руки, стала огромной.