– Он отнес вас в лазарет. Как думаете, кто мог вас отравить?
Что угодно, но только не вопросы о Каспаре. Мысленно Робин корила себя, что не продумала четкий ответ на любой возможный вопрос. К счастью, принц еще не до конца пришел в себя и не замечал ее увиливаний.
– Есть идеи?
– Я точно знаю, кто это сделал.
– И кто же?
Робин пришлось признать, что, пытаясь убежать от ответов на вопросы, оттянуть их, насколько можно, она попала в собственную ловушку.
– Это… королева.
– Что-что?
Ошарашенный и возмущенный, Александр был готов похоронить ее под грудой вопросов и требований все объяснить.
– Мне нет смысла врать вам. Это чистейшая правда. Я сама слышала, как она говорила об этом. Воспользовалась моим отсутствием минувшей ночью, чтобы добить вас силами наемницы. Но Каспар, даже сидя в тюрьме, незадолго до этого нанял Теру, чтобы она приглядела за ва…
– Каспар в тюрьме?!
Робин уставилась на него с виноватым выражением лица.
– Как сказала миссис Шерро, он первым заподозрил королеву в вашем отравлении. Потому она решила избавиться от него, обвинив его в убийстве…
– Адама Синглера.
Александр поник и сжал одеяло в кулаках. Из вороха мыслей к свету пробился лишь один вопрос: почему?
Почему? Ведь он согласился на сделку.
Почему? Ведь, даже покинув службу, Каспар оставался Александру верен.
Почему? Разве ее слово так дешево стоит?
– Сколько я пролежал в реанимации?
– Три недели.
– И все это время Каспар был в тюрьме?
В ответ последовал боязливый кивок.
– Господи…
Он откинул одеяло и встал на ноги, едва не рухнув обратно от головокружения и нахлынувшей тошноты. Робин посадила принца обратно на постель.
– Вам нужно полежать еще хотя бы денек, прежде чем делать такие резкие движения.
– Позвони Делинде. Я должен встретиться с Каспаром… Нет, стой! Сначала я встречусь с ним. Потом сообщим королеве о том, что я очнулся.
Он выглядел слишком решительным и напуганным, чтобы Робин смогла возразить. Она мгновенно поняла: любое отрицание повлечет за собой бурю негодования. На одну постыдную секунду ей захотелось оказаться на месте Шульца.
– Тогда я позвоню миссис Шерро. Я вытащу вас из больницы, а она проведет в тюрьму.
Робин заверила врачей на посту, что сама сообщит о выздоровлении принца. К ее заявлению отнеслись с недоверием, но, сохраняя маску доброжелательности, кивнули, сдерживая соблазн первыми сообщить миру благую весть.
Александр надел черные обтягивающие брюки и черную рубашку. Непривычно мрачный для него образ, больше присущий германскому принцу. Взбудораженный новостью о заключении Каспара, он отодвинул мысли об отравлении на задний план. У него не было желания думать об этом долго, как и знать имя отравителя. Все равно Александр не поверит в его виновность. Саша или Делинда? Уверенность колыхалась, как колосок на морозном ветру.
Порой он признавался, что верит в других людей больше, чем в себя. Зачастую неоправданно. Было время, он считал это проявлением доброты и милосердия. Но сейчас он понял: малодушие – его настоящая болезнь.
Спустя полчаса они неслись в тюрьму, где их уже ждала Ирен.
– Так кто сейчас придет? – спросила ее девушка на посту.
– Чего уж скрывать. Это принц Александр.
– Ага, а я королева Делинда.
Дверь раскрылась, запуская в душный коридор холодный воздух. Александр вытер ноги о ковер небрежно и быстро, после чего уставился на Ирен.
– Рада вас видеть в полном здравии.
– Где Каспар?
– Я вас проведу. Робин, вы с нами?
– Пожалуй, останусь и посторожу.
Ирен молча кивнула и направилась в конец коридора, к лифту. Принц следовал за ней.
– Надеюсь, условия у него хорошие.
Рука Ирен остановилась в сантиметре от кнопки.
– Вы сами все увидите.
Ответ заставил принца содрогнуться. Худшее, на что было способно его воображение, предстало перед его внутренним взором, и Александр сглотнул.
Они спустились вниз на два этажа. Дверцы кабины разошлись в стороны. Александр вдохнул затхлый сырой воздух. Тошнота вновь подступила к горлу, а вместе с ней в голову ударила ярость, направленная против сестры. Темный, обложенный рассыпающимися блоками коридор всего с парой потолочных ламп и бетонным полом не внушал доверия. Вздыбившиеся слои краски на покореженных дверях, держащихся на ржавых петлях, тоже. О дыхании прогресса свидетельствовали только встроенные в стены сенсорные панели у каждой двери.
– Он в дальней камере.
– Это ужасно.
– Согласна, но… таков был приказ.
– Какой еще, к черту, приказ? Что еще вам приказали?
Ирен вздрогнула.
– Подавать еду раз в день.
Каждое слово рядом с принцем рождалось с неимоверным трудом. Ирен не припоминала, когда в последний раз ощущала такую тяжесть. Осуждение, жалость и наивное непонимание в глазах принца припечатали ее к месту, вызывая к жизни позабытое чувство стыда.
Он подошел к камере и положил руку на шершавую дверь.
– Каспар? Это я, Александр.
Послышался приглушенный кашель, словно кашляли в кулак, а следом твердое, но нежное:
– Ваше Высочество? Вы очнулись!
– Говорят, во многом благодаря тебе. – Александр заставил себя произнести эти слова приподнятым тоном и радовался, что его измученный вид остался для Каспара невидим.
– Я просто попросил Теру приглядеть за вами.
– Оказалось, меня хотели убить минувшей ночью. Если бы ты не нанял Теру… меня бы здесь не было.
Он слышал учащенное тяжелое дыхание.
– Тогда это заслуга Теры.
– Твоя скромность достойна похвалы.
Александр оглянулся на Ирен. Та поспешила к нему и положила руку на панель двери.
– Каспар, я сейчас зайду. Можно?
– Я бы не хотел этого. Сейчас я выгляжу недостойным вашего внимания.
«Ты всегда будешь для меня достоен внимания», – чуть не сорвалось у принца с языка.
– Это не имеет значения. Помнишь, я говорил то же самое в кафе, а ты меня переубеждал? Так вот…
– Нет. Пожалуйста, Ваше Величество. Я не хочу, чтобы вы видели меня таким.
– Всего лишь в другой одежде. – Он усмехнулся, но по щеке скатилась слеза.
– И не только. Я выгляжу… Я уверен, что мой вид вызовет у вас отвращение. Я не хочу пасть в ваших глазах. Тюрьма все же не дворец.