Ложная память - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 92

В прекрасно оборудованном тренажерном комплексе, входившем в состав главных хозяйских апартаментов, он совершил два цикла упражнений на силовых тренажерах и полчаса крутил педали на велотренажере.

Это была обычная тренировка, которую он проводил три раза в неделю. Благодаря упражнениям он был в такой же прекрасной форме, как и двадцать лет назад, с талией тридцать два дюйма в окружности и телосложением, привлекавшим женщин. Он верил в свои гены, но тем не менее всегда совершенно здраво считал, что напряжение нужно разряжать и не давать ему накапливаться.

Прежде чем отправиться в душ, он вызвал по внутренней селекторной линии кухню и попросил Неллу Хоторн приготовить завтрак. Еще через двадцать минут он с влажными волосами, слабо благоухающий пряным лосьоном, облаченный в красный шелковый халат, возвратился в спальню и принял свой завтрак из электрического лифта, связывавшего его апартаменты с кухней.

На старинном подносе прекрасного серебра размещались небольшое серебряное ведерко со льдом, в котором был бережно установлен графин со свежевыжатым апельсиновым соком, два шоколадных круассана, вазочка с земляникой, еще две вазочки — с желтым сахаром и густыми сливками, горячая сдоба с оранжевым миндалем, вазочка со взбитым сливочным маслом, большой кусок кекса с тертым кокосовым орехом, умащенный лимонным мармеладом, и изрядная порция обжаренных по-французски орехов-пекан, сдобренных сахаром и корицей, чтобы закусывать прочие прелести.

Хотя доктору было уже сорок восемь лет, он мог похвастаться обменом веществ не хуже, чем у десятилетнего мальчика, принимающего метамфетамины.

Он ел на том самом столе из стали и разноцветного дерева, где несколько часов назад рассматривал исторгнутые из тела глаза своего отца. Банка с формалином стояла на том же самом месте. Он не стал убирать ее в сейф перед тем, как лечь спать.

Порой он по утрам включал телевизор, чтобы во время завтрака узнать новости. Однако никто из ведущих, ни мужчин, ни женщин, не обладал столь интригующими глазами, как глаза Джоша Аримана, который уже в течение двадцати лет был мертв.

Земляника была спелой и ароматной, именно такой, какую доктор ел всегда. Круассаны были восхитительными.

Пристальный взгляд папы томно наблюдал за утренним банкетом.

Великолепно одаренный человек, доктор завершил все свое образование и открыл психиатрическую практику, когда ему еще не исполнилось двадцати пяти лет. Однако хотя учеба давалась ему очень легко, но обеспеченные пациенты не спешили в его кабинет, несмотря на связи в Голливуде, которые обеспечивал его отец. Хотя элита кинобизнеса во всеуслышание заявляла о своем эгалитаризме, вне рекламных текстов большинство ее представителей питали предубеждение против молодых психиатров и не проявляли готовности ложиться на кушетку врача двадцати с чем-то лет от роду. Справедливости ради следует сказать, что доктор выглядел намного моложе своего возраста — и тогда, и сейчас, — так что когда он вывесил на двери табличку со своим именем, то вполне мог сойти за восемнадцатилетнего. Однако, попав в кинобизнес, где люди, позволившие себе проявления сердечной открытости, подвергались общественному осуждению, даже более суровому, чем те, кто был вознесен в эту минуту на гребень моды, Ариман был прямо-таки угнетен, оказавшись жертвой такого лицемерия.

Отец продолжал, не скупясь, оказывать ему поддержку, но доктор чем дальше, тем меньше был склонен принимать щедроты своего старика. Насколько тяжело ему должно было находиться в зависимом положении в двадцать восемь лет, особенно учитывая блестящие академические достижения. Кроме того, даже широко раскрытый бумажник Джоша Аримана не мог предоставить Марку Ариману возможности жить так, как он хотел, или провести некоторые исследования, к которым стремился.

Будучи единственным ребенком и единственным наследником, он убил своего отца при помощи большой дозы быстро разлагающегося тиобарбитала в смеси с паральдегидом. Эту смесь он шприцем ввел в пару покрытых шоколадом марципановых пирожных, к которым старик питал слабость. Прежде чем поджечь дом, чтобы уничтожить тело, доктор препарировал лицо папы в поисках источника его слез.

Джош Ариман был потрясающе удачливым сценаристом, режиссером и продюсером — настоящим универсалом, — творившим как простенькие любовные истории, так и патриотические повествования о мужестве, проявленном под огнем врага. Несмотря на то что все эти фильмы были очень разными, в них имелось одно общее качество: они исторгали потоки слез из глаз зрителей всего мира. Некоторые критики — хотя ни в коем случае не все — называли их сентиментальной чепухой, но публика стекалась в кинотеатры и приносила деньги, а папа до своей безвременной кончины в пятьдесят один год получил два «Оскара» — один за режиссуру, а второй за сценарий.

Его фильмы были золотой жилой для кассы, поскольку чувство в них было искренним. Несмотря на то что папа в необходимых количествах обладал и жестокостью и двуличностью, без которых преуспеть в Голливуде было просто невозможно, он также обладал чувствительной душой и настолько чутким сердцем, что был одним из первых плакальщиков своего времени. Он плакал на похоронах, причем даже в тех случаях, когда покойный был из тех, о чьей смерти он часто и пылко молился.

Он, ничего не стыдясь, плакал на свадьбах, празднованиях различных годовщин, бракоразводных процессах, бар-мицвах, днях рождения, политических собраниях, петушиных боях, в День благодарения и в Рождество, в Новый год, Четвертого июля, в День Труда [38] и — особенно горько — в день годовщины смерти его матери, если, конечно, вообще вспоминал о нем.

Этот человек знал все тайны слез. Каким образом равно выжимать их из милых бабушек и рэкетиров. Как растрогать ими красивых женщин. Как использовать их для того, чтобы самому очиститься от печали, боли, разочарования, напряжения. Даже его моменты радости становились сильнее, острее и изящнее благодаря приправе из слез.

Имеющий превосходное медицинское образование, доктор точно знал, где изготавливаются слезы, где они хранятся и как распределяются по человеческому телу. Тем не менее он рассчитывал что-то узнать, препарировав слезный аппарат своего отца.

Но в этом ему пришлось разочароваться. После того как доктор удалил веки папы и аккуратно извлек глаза, он обнаружил слезные железы именно там, где им и следовало быть: в глазницах, немного выше и сбоку от глазных яблок. Железы имели совершенно нормальный размер, форму и устройство. Верхние и нижние слезные протоки обоих глаз также не были ничем замечательны. Каждый слезный мешочек — они помешались в желобках слезной кости, были прикрыты связками, и их оказалось трудновато извлечь неповрежденными — имел в длину тринадцать миллиметров, что было средним размером для взрослого человека.