Очень хотелось сорвать повязку и выбросить ее подальше.
Но он этого не сделал. Несмотря на постоянное ворчание по поводу наемника, Закнафейн не мог не признать – только наедине с самим собой: если он и дальше намерен с удовольствием проводить время в компании Джарлакса, то должен больше доверять ему.
Несколько шагов он прошел с закрытыми глазами, проигрывая в голове приемы из своей практики, возбуждая мышечную память. Возникло ощущение легкой тошноты, и это было отлично.
Он на грани.
Он готов к бою.
Еще до того, как свернуть за угол «Гниющего миконида», он ощутил на себе многочисленные взгляды. Множество дроу, и среди них немало аристократов, стояли впереди по обе стороны переулка, кто-то забрался высоко на стены, некоторые наблюдали с крыш. Стоящее напротив здание, как и большинство построек дроу, было возведено на основе нагромождения сталагмитов, и его неровные стены обеспечивали массу естественных ниш, тоже до отказа заполненных зрителями.
Он увидел своего противника. Дювон – все еще в маскировке – стоял в противоположном конце переулка рядом с женщиной-дроу, незнакомой Закнафейну, но одной из тех, кто сразу привлекает к себе внимание. Она подняла вверх правую руку и прижала к ладони средний палец, оставив промежуток между указательным и безымянным пальцами, затем стала опускать руку до уровня лица, глядя на юго-запад.
Закнафейн все понял, едва проследил за ее взглядом. Там высилась башня Нарбондель, магические часы Мензоберранзана, показывающие время своим сиянием, поднимающимся от подножия до вершины к полудню и опускающимся вниз по столбу в течение дня. Расстояние между выпрямленными пальцами женщины указывало время до окончания приема ставок.
И действительно, по всему переулку позади таверны из рук в руки переходили монеты.
Закнафейн на миг задумался, не проявить ли притворную нерешительность, чтобы обеспечить более высокий уровень ставок.
Но он посмотрел вдоль переулка и понял, что не в силах изменить выражение лица. Там стоял Дювон, тот, кто пытался его убить, по чьему наущению в его напиток подмешали яд в надежде, что грибные споры замедлят реакцию и убийца быстро справится с намеченной жертвой.
Никакое сочувствие, никакая солидарность с другим мужчиной-дроу не могли затмить этого обстоятельства.
Закнафейн дошел до ближнего конца переулка и стал ждать.
Еще одна женщина-дроу, имени которой он не знал, но часто видел в районе Вонючих Улиц, вышла из боковой ниши, держа в руке тонкий голубой жезл.
Она подняла руку, призывая к тишине, и зрители послушно замолчали.
– Убрать монеты! – объявила она. – Согласно правилам Брерина с этого момента ставки не принимаются.
Сверху, в окнах, послышался звон монет последних заключенных ставок. Закнафейн слышал об организованных поединках, но никогда не присутствовал ни на одном из них. Зато теперь он понял, что женщина, стоящая между ним и Дювоном, обладает огромным влиянием в Вонючих Улицах, иначе ей не удалось бы так быстро утихомирить толпу.
– Кто заявил эту схватку? – спросила она.
– Я, уважаемая госпожа, – произнес Джарлакс, выйдя из тени по правую сторону переулка через заднюю дверь «Гниющего миконида».
– Это участники схватки? – продолжила она, указав на Закнафейна и Дювона.
– Да, это они, – подтвердил Джарлакс.
– Ты уверен?
– Уверен.
– И они известны под именами?..
– Закнафейн известен в Брерине, – ответил Джарлакс. – Что же касается второго… – Он помедлил, глядя на Дювона, а тот в ответ прищурился. – Мы будем называть его Синий, поскольку он не предложил никакого имени.
Закнафейн со всех сторон услышал перешептывания: «Авинвеса Фей-Бранш» и даже «Дювон Тр’арах»; некоторые заверяли: мол, Джарлакс его точно знает.
Возможно, Джарлакс не так уж умен, как он думал, пронеслось в голове Закнафейна. Если участники пари знали, что Джарлакс близко знаком с обоими бойцами, как ему удалось сделать ставки?
Закнафейн не позволил своим мыслям даже свернуть на этот извилистый путь. Для этого у него не было ни времени, ни сил. Джарлакс в этот момент выглядел донельзя довольным, хотя и это вызвало в голове Закнафейна противоречивые предположения и опасения.
– Синий? – переспросила женщина.
– Имя имеет значение лишь при заключении ставок, – вмешался Джарлакс. – Закнафейна все знают. Какая разница, кто его противник?
– Интересно, а когда Закнафейн упадет замертво, разница появится? – зазвучал еще один голос, на этот раз самого Дювона.
Его выпад вызвал улыбку Джарлакса.
– Убрать монеты! – снова прокричала женщина. – Бойцы, сходитесь на пять шагов.
Закнафейн шагал на указанное женщиной место, не сводя глаз с Дювона, и противник отвечал ему тем же.
– Имеющееся у вас оружие – ваше, – произнесла женщина. – Надетая на вас броня – ваша. Любые приемы, на какие вы способны, ваши, кроме…
Она замолчала и оглянулась на Джарлакса.
– Они оба воины, – сказал он.
– Значит, двеомеры не допускаются, – объявила она. – Кроме тех, что уже наложены на ваше снаряжение, и врожденных способностей аристократов. Согласны?
Пальцы Закнафейна обхватили рукоятки мечей – оружия, давным-давно похищенного им и Джарлаксом из сокровищницы Дома Баррисон Дел’Армго. Отличное оружие и, возможно, не хуже того, что принес с собой Дювон. Закнафейн верил, что у них примерно одинаковое снаряжение.
– Согласны, – почти одновременно ответили противники.
Женщина направила свой жезл на Закнафейна и произнесла команду. Мастер оружия ощутил что-то вроде дуновения ветра, волну освобождения от чар. Это уничтожающее заклинание отменяло любые наложенные на него чары: защитные, увеличивающие силу, скорость или ловкость.
Женщина повернулась и проделала то же самое с Дювоном, а затем подняла в руках большой хрустальный шар.
– Я узнаю о любых двеомерах, направленных на участников поединка или просто примененных в переулке, – предупредила она.
Закнафейну хотелось уже поскорее покончить со всем этим и начать бой, но он полагал, что таков порядок самой «честной» битвы, какая только может происходить в Городе Пауков.
Кроме того, он не сомневался, что бой не будет честным, и лишь надеялся, что его противник не знает, что он об этом знает. Он не представлял, как пособники Дювона сумеют достать его заклинанием, но Джарлакс явно не зря его предупреждал и снабдил этой повязкой.
Мастер оружия испытывал такое отвращение, что ему хотелось сплюнуть. Он предпочел бы поединок в обычном зале, при одинаковом снаряжении, или без снаряжения и без зрителей. Лишь мастерство против мастерства, его опыта против опыта Дювона, и пусть победит сильнейший.