Военно-духовные братства Востока и Запада - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 47

Гассан-младший поклонился по очереди на все четыре стороны света. Затем он произнес речь. В ней он восхвалял Бога, который открыл врата милосердия и по щедрости своей даровал всем жизнь.

Затем он объявил, чтот некий тайный человек доставил ему послание от «скрытого имама», которое он и намерен прочитать.

Гассан действовал крайне осмотрительно. Он не поторопился сразу объявить имамом себя, проявив в столь важном деле разумную осторожность и исподволь готовя свою паству к новости, которая должна была ее ошеломить. Мало того! Как оказалось, послание «скрытого имама» было написано по-арабски – на священном языке Корана – языке, которого, однако, не понимал никто из ираноязычных присутствующих (ведь, как нам уже известно, излишняя образованность среди низаритов не поощрялась, и рядовому члену мусульманского ордена измаилитов, не отобранному для спецопераций, священный язык написанного по-арабски Корана был понятен не более, чем рядовому члену христианского ордена тамплиеров – священный язык написанной на латыни католической Библии). Поэтому, прочтя послание имама, Гассан затем перевел его текст на понятный всем собравшимся персидский язык. Однако непонятность послания только усиливала его правдоподобие. Даже самому непросвещенному низариту было ясно, что раз «скрытый имам» – потомок пророка Мухаммеда, чистокровного араба, то ои, будучи и сам также арабом, естественно, и должен писать по-арабски. В своем послании «скрытый имам» объявил своего верного слугу Гассана повелителем всех низаритов и приказал им всем беспрекословно подчиняться ему.

После того, как послание «скрытого имама» было выслушано в благоговейном молчании, Гассан распорядился расстелить на площади скатерти-дастарханы, поставить на них еду и вино.

Это распоряжение, естественно, произвело эффект разорвавшейся бомбы (в описываемое время начиненные порохом разрывные снаряды уже давно и вовсю использовались на всем Востоке – от мусульманских земель до Китая – при обстреле городов и крепостей с помощью метательных машин, так что сказанное не является анахронизмом). В разгар рамадана, великого поста (когда есть дозволяется только ночью, начиная с того момента, когда станет так темно, что нельзя отличить черную нитку от белой) – днем! – перед собравшимися появились всевозможные яства (как говорится, «казан, баран и дастархан»!) и хмельные напитки (и это – в Аламуте, чьи стены еще помнили казнь сына Гассана ибн Саббаха, осужденного родным отцом на лютую смерть за найденный в его келье кувшин вина – если не принимать в расчет версию о цветке ромашки, разумеется!). Такого горная твердыня Аламут не видела еще никогда. Огромные блюда жирного плова и отборного, «ханского», риса, жареные цыплята и разные маринады, пиалы с простоквашей и непременный спутник стола всякого уважающего себя мусульманина – свежий зеленый лук, посыпанный пряностями. Белые чуреки блестели от масла, а такой благоуханной, душистой чорбы – похлебки из молодого барашка – никому из бедных фидаинов, привычных к орденским сухим лепешкам и пресной каше из проса-джугары, еще и понюхать не доводилось, не то, что попробовать! Поверх пышущего жаром риса были уложены аппетитные ломтики куриного мяса, а сверху блестели ягодки сущеного урюка. Жареные утки пламенели, как гранат, а начинка – финики, миндаль, изюм, фисташки и орехи, так и вываливались наружу. А шербет, а посыпанный сахарной пудрой рахат-лукум, а янтарно-желтые кристаллы тростникового и виноградного сахара, а медовая пахлава, а тонкие, ароматные вина! Но и это было еще не все: из задних рядов собравшихся выступили музыканты и достали спрятанные до того инструменты (строжайше запрещенные еще Гассаном ибн Саббахом). Заиграла веселая музыка. Гассан-младший торжественно объявил всех членов и подданных своего ордена свободными от строгих законов шариата, от поста и… от обязательных молитв!

Еще через несколько дней Гассан открылся своим верным низаритам, признавшись им, что он-таки и есть имам («скрытый» еще до недавнего времени, а теперь, в своей неизреченной милости, взявший да и «раскрывшийся»).

Ему осталось только доказать свое происхождение от пророка Мухаммеда. Для этого было необходимо ответить на вопрос, откуда в персидской крестьянской семье Кийя Умида появился тайный имам (которому ведь полагалось по определению быть арабом, да еще чистейших, корейшитско-хашимитских кровей)? Ответ был прост до гениальности. Гассан поведал своим адептам, что малолетнего имама, пряча от врагов, вывезли из Египта и поселили с матерью в одном из сел Аламутской долины. Он вырос и, будучи красивым мужчиной, соблазнил жену перса Кийя Мухаммеда, которая и родила от этого сожительства мальчика Гассана. Поскольку скрытый имам действовал по предопределению свыше, этот грех был простителен. Но Кийя Мухаммед знал правду и потому Гассана не любил и тратил много сил, чтобы доказать всем, что тот – не имам, а его собственный сын. Иначе ему пришлось бы публично признать, что жена предпочла ему другого мужчину, а это было невыносимо для его мужской гордости.

Поистине, революция, произведенная Гассаном-младшим, спасла не только низаризм, но и измаилизм вообще. Именно благодаря гениальной выдумке Гассана (вот уж, воистину, «ложь во спасение»!) это учение сохранилось до наших дней. Сегодня отдаленный потомок Гассана – Ага-Хан – именует себя имамом и отсчитывает рождение измаилизма с того дня, когда Гассан-младший, выйдя на крепостную площадь Аламута в белых одеждах, объявил великий праздник освобождения. Великий и суровый первый шейх низаритского тайного ордена – «худжжа» Гассан ибн Саббах – был почти забыт…

Гассан-младший, отвергнув жестокость и аскетизм ордена ассасинов, открыв ворота крепостей, возродил низаризм в глазах рядовых его адептов, не спаянных орденской дисциплиной «внутреннего круга». Но систему он сокрушить не смог и казнить противников в своих рядах не стал. Даже враги не могли упрекнуть его в репрессиях и казнях. Политические убийства прекратились. Фидаины остались без дела, и в райские сады Ла-масара теперь мог зайти любой.

У имама Гассана II ибн Мухаммеда было немало врагов в его собственном ордене, в первую очередь – те коменданты мулидских крепостей, которым еретические идеи самозваного имама были противны, и которым выгоднее было поддерживать лояльные отношения с соседними мусульманскими государями.

Имам Гассан II, которому было явно неуютно в Аламуте, спустился с гор и переехал в обширный светлый Ламасар. Там он жил открыто, окруженный друзьями и, разумеется, врагами. Один из первых же заговоров оказался успешным. В начале 1166 года имама Гассана заколол отравленным кинжалом собственный шурин, брат его горячо любимой жены, который, по словам враждебного Гассану иранского писателя, переступил через клятву верности главе ордена и родственные чувства, ибо «не мог терпеть распространения того постыдного заблуждения».

Можно сказать, что в орденских владениях подняла голову самая что ни на есть оголтелая низаритская реакция. Началось методичное и по-низаритски беспощадное истребление соратников, сторонников и единомышленников предательски убитого Гассана.

Однако принцип престолонаследия уже установился в низаритском орденском государстве. Коменданты согласились с тем, что престол переходит к девятнадцатилетнему Нур-ад-Дину Мухаммеду, сыну Гассана. Они полагали, что смогут надежно держать неопытного в делах упрвления орденским государством юношу в руках.