Гунны – страх и ужас всей Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 9

Умри, Павлин – лучше, не скажешь! Нам, людям XXI в., из дидактической поэмы Павлина совершенно ясно, насколько гунны тех кровавых лет превосходили деградировавших римлян. Ибо никто не будет рассматривать нашествие противника, которого считает равным себе, как фатум, рок, как Страшный Суд, как исполнение Божественного приговора над собой. И никто, даже, будучи, в конце концов, побежден противником, которого считает равным себе – известно ведь, военная фортуна переменчива! – не будет – назидательно, но и крайне разочарованно – как вышеупомянутый разочарованный Павлин, подчеркивать, что, к сожалению, ни меч, ни лютый голод, ни даже эпидемии не смогли исправить, вразумить римлян. Римлян, все еще остающихся такими, какими они были, страдающими под временем своих пороков, бесконечно виновных перед Богом и собой…

Так сокрушенно каялся в своих грехах подавленный обрушившимися на его привычный мир несчастьями, глубоко верующий человек, христианин, искренне сознающий все свое несовершенство…

Однако же, так думали тогда отнюдь не все. Многие дерзнули возроптать на нового Бога, как ветхозаветный Иов. Подобный ропот явно слышится, к примеру, в сочиненной около 415 г. п. Р.Х. анонимным автором «Песни о Божественном Провидении». Само это название полно жестокой и горькой иронии, невольно заставляющей вспомнить едкие песенки-«зонги» Бертольта Брехта. Ибо как раз Провидение, на которое охотно ссылались не только в годину гуннского нашествия, но и в последующие столетия, было тогда крайне трудно доступно человеческому пониманию.

Чем провинились невинные дети? Какие преступления совершили юные девы, краткость жизни которых не дала им еще возможность совершать дурные поступки? Почему огню было позволено опустошать Храмы Божьи? Почему было попущено осквернять священные церковные сосуды? Не было защитой девственности незамужних соблюдение ими обета безбрачия. Как не была защитой вдовам их преисполненная любви устремленность к Богу. Даже святые угодники Божьи – отшельники, ведшие уединенную жизнь в удаленных от мира пещерах, умерли той же насильственной смертью, что и не удостоившиеся Святого Крещения. Та же буря одинаково унесла жизни и добрых, и злых. Пораженные жестокими ударами, опаленные огнем, со связанными руками, ропщем и жалуемся мы…(но вот вопрос: кому и на кого? – В.А.).

Мы привели всего лишь несколько скупых свидетельств всемирного характера вопля ужаса, вызванного гуннским нашествием. В восприятии римлян ужасом был охвачен действительно весь мир, ибо «всем миром»-то была для них Римская «мировая» держава. А то, что напало на нее извне, казалось «нежитью», каким-то «мороком», пришедшим в (римский) мир из некоей загадочной, зловещей, мрачной, вечной (?) тьмы. Из не доступной человеческому пониманию и восприятию, неведомой дали, которую зороастрийцы-маздеисты, манихеи, зерванисты, митраисты, гностики и многочисленные христианские сектанты именовали «царством Мрака»…

Поэтому ответом другой стороны на этот вопль потрясенной во всех своих основаниях, ужаснувшейся посюсторонней, римской, стороны было полное, гробовое молчание. Полностью отсутствовало характерное для сообщений о войнах нашей эпохи обилие противоречащих друг другу победных реляций одной из сторон, вовлеченных в вооруженный конфликт и их опровержений, исходящих от другой стороны. Занижение собственных потерь и завышение потерь противника. Преуменьшение совершаемых собственными войсками военных преступлений, преступлений против человечества, зверств, пыток, грабежей. И преувеличение таковых, если они совершались армией противника. Словом все то, что в наше время делает все ужасы, жестокости и бедствия войны чем-то обыденным. Все, о чем вещают и показывают нам, вместе с другими новостями, с телевизионных и киноэкранов, в «ютьюбе», «фейсбуке», «В Контакте» и т.д. Никто, похоже, не был способен хоть в какой-то мере осознать, понять происходящее. И даже мудрецы в своих речениях уподоблялись вещунам, оракулам, сивиллам. Как, например, епископ Иппонийский Августин, указывающий лишь на то, что мир уже клонится к концу и достигает старческого возраста. Для них, этих сильных духом светочей Христианства, твердых и непоколебимых в вере, потусторонний мир был так же близок, как и посюсторонний. А, возможно, даже более реален, чем этот, земной мир. Но маленькие люди, так называемый простой (да и не только простой) народ, дрожали от непреодолимого страха, охватывающего всякого человека, перед лицом смерти, против его воли. Кровь буквально стынет в жилах, волосы встают дыбом, и только губы непроизвольно повторяют утешительные слова епископа Августина о том, что страдания мира сего не сравнимы с будущим блаженством, которое откроется им в мире ином.

Крылатое изречение: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!» (вариант: «Лучше страшный конец, чем бесконечный страх!») принадлежит, как принято считать, лихому рубаке-гусару, прусскому майору Фердинанду фон Шиллю – «немецкому Денису Давыдову» -, основателю добровольческого корпуса для борьбы с наполеоновской тиранией. Говорят, что Шилль в 1809 г. в городке Арнебурге-на-Эльбе воодушевил приведенной выше фразой своих конных партизан, перед очередным налетом на французских оккупантов. Коль скоро это так, именно Шилль мог бы объяснить причину одного из самых загадочных самоубийств в мировой истории, о которой до сих пор спорят историки, не способные прийти к единому мнению. А именно – самоубийства старого (как говорят, 100-летнего или даже 110-летнего!) царя остготов Германариха, перед лицом полчищ гуннских «кентавров» или, выражаясь языком Толкина, «орков».

Об этом знаменательном событии, произведшем, видимо, сигнальный эффект и вызвавшем «цепную реакцию» страха, ужаса, смертельной паники, передававшейся от племени к племени, от народа к народу, от города к городу, на удивление скупо сообщают два древних источника. «Гетика» упоминавшегося выше Иордана и «Деяния» нашего старого знакомого греко-римлянина Аммиана Марцеллина. Самым надежным источником представляется в данном случае Аммиан. Вне всякого сомнения, сам сражавшийся с гуннскими «орками», вхожий в высшие штабные римские командные инстанции и наверняка имевший доступ к соответствующей информации. Да к тому же бывший современником Германариха (которого именует «Эрменрихом») – в отличие, например, от жившего много позднее Иордана:

«И вот гунны, пройдя через земли аланов, которые граничат с гревтунгами (грейтунгами, то есть остроготами – В.А.) и обычно называются танаитами (по реке Танаис, т.е. Дон – В.А.), произвели у них (аланов – В.А.) страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе. При их содействии они (гунны – В.А.) смело прорвались внезапным нападением в обширные и плодородные земли Эрменриха, весьма воинственного царя, которого страшились соседние народы, из-за его многочисленных и разнообразных военных подвигов. Пораженный силой этой внезапной бури (гунно-аланского нашествия – В.А.), Эрменрих в течение долгого времени старался дать им решительный отпор (другой вариант: «устоять перед натиском объединенных гуннов и аланов» – В.А.) и отбиться от них, но так как молва все более усиливала ужас надвинувшихся бедствий (выделено нами – вот он, всеобщий панический страх перед гуннами, опережающий появление «степных кентавров-инопланетян» и парализующий волю к сопротивлению! – В.А.), то он положил конец страху перед великими опасностями добровольной смертью».