Гунны – страх и ужас всей Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 34

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Гунны – страх и ужас всей Вселенной | Автор книги - Вольфганг Акунов

Cтраница 34
читать онлайн книги бесплатно

В поэмах Гомера мы находим греческие племена в большинстве случаев уже объединенными в небольшие народности, внутри которых роды, фратрии и племена все же еще вполне сохраняли свою самостоятельность. Они жили уже в городах, укрепленных стенами, численность населения увеличивалась вместе с ростом стад, распространением земледелия и зачатков ремесла, вместе с тем росли имущественные различия, а с ними и аристократический элемент внутри древней, первобытной демократии. Отдельные мелкие народности вели непрерывные войны за обладание лучшими землями, а также, разумеется, и ради военной добычи, рабство военнопленных было уже признанным институтом. Организация управления у этих племен и мелких народностей была следующей:

1.Постоянным органом власти был совет, буле, первоначально, по-видимому, состоявший из старейшин родов, позднее же, когда число последних слишком возросло – из избранной части этих старейшин, что давало возможность для развития и усиления аристократического элемента, так именно и изображает нам Дионисий совет героической эпохи, состоящим из знатных (…). В важных вопросах совет принимал окончательные решения. Так, например, у Эсхила (в трагедии «Семеро против Фив» – В.А.) совет города Фивы принимает решающее при создавшемся положении постановление устроить Этеоклу почетные похороны, а труп Полиника выбросить на съедение собакам. Впоследствии, когда было создано государство, этот совет превратился в сенат.

2. Народное собрание (агора). (…) У гомеровских греков это «окружение», употребляя старонемецкое судебное выражение (Umstand, что можно перевести и как «обстоятельство» – В.А.), развилось уже в настоящее народное собрание, как это имело место также у древних германцев. Оно созывалось советом для решения важных вопросов; каждый мужчина мог брать слово. Решение принималось поднятием рук (у Эсхила в «Просительницах») или восклицаниями. Собранию принадлежала верховная власть в последней инстанции, ибо, как говорит Шеман («Греческие древности»), «когда идет речь о деле для выполнения которого требуется содействие народа, Гомер не указывает нам никакого способа, которым можно было бы принудить к этому народ против его воли». Ведь в то время, когда каждый взрослый мужчина в племени был воином, не существовало еще отделенной от народа публичной власти, которая могла бы быть ему противопоставлена.

Первобытная демократия находилась еще в полном расцвете, и из этого мы должны исходить при суждении о власти и положении как совета, так и басилея.

3. Военачальник (basileus). Маркс замечает по этому поводу «Европейские ученые, в большинстве своем прирожденные придворные лакеи, превращают басилея (так в русском переводе труда Энгельса именуется василевс – В.А.) в монарха в современном смысле слова» (что, по Марксу и Энгельсу, со ссылкой на Моргана, не соответствует действительности – В.А.).

Все должности были выборными в большинстве случаев внутри рода и постольку были наследственными в пределах последнего. При замещении освобождавшихся должностей постепенно стали отдавать предпочтение ближайшему сородичу – брату или сыну сестры, если не было причин обойти его. Поэтому, если у греков при господстве отцовского права должность басилея обычно переходила к сыну или к одному из сыновей, то это лишь доказывает, что сыновья здесь могли рассчитывать на наследование в силу народного избрания, но отнюдь не говорит о признании законным наследования помимо такого избрания. В данном случае мы находим у (…) греков лишь первый зародыш особых знатных семей внутри рода, (…). К тому же еще и первый зародыш будущего наследственного предводительства, или монархии. Поэтому следует предположить, что у греков басилей должен был либо избираться народом, либо же утверждаться его признанными органами – советом или агорой, как это практиковалось по отношению к римскому «царю» (rех).

В «Илиаде» «владыка мужей» Агамемнон выступает не как верховный царь греков, а как верховный командующий союзным войском перед осажденным городом. И на это его положение указывает в известном месте Одиссей, когда среди греков возникли раздоры: нехорошо многоначалие, один должен быть командующим и т. д. (дальше идет популярный стих с упоминанием о скипетре, но он был добавлен позднее). Одиссей не читает здесь лекции о форме правления, а требует повиновения главнокомандующему на войне. Для греков, которые под Троей представляли собой только войско, агора ведет себя достаточно демократично: Ахиллес, говоря о подарках, то есть о дележе добычи, всегда называет это делом не Агамемнона или какого-нибудь другого басилея, но «сынов ахеян», то есть народа (…)

Короче, «слово басилейя (василия – В.А.), которое греческие писатели употребляют для обозначения гомеровской так называемой царской власти (потому что главный отличительный признак ее – военное предводительство), при наличии наряду с ней совета вождей и народного собрания означает только военную демократию» (Маркс). У басилея, помимо военных, были еще жреческие (священнические – В.А.) и судейские полномочия; последние не были точно определены, первыми он обладал как верховный представитель племени или союза племен.

О гражданских, административных полномочиях никогда нет и речи, но, по-видимому, басилей по должности состоял членом совета. Таким образом, этимологически совершенно правильно переводить слово «басилей» немецким словом «Kоеnig», так как слово «Koеnig» (Kuning) происходит от Kuni, Kunne и означает «старейшина рода». Но современному значению слова «Koеnig» (король) древнегреческое «басилей» совершенно не соответствует. Древнюю basileia Фукидид определенно называет patrike, то есть происходящей от родов, и говорит, что она обладала точно установленными, следовательно, ограниченными полномочиями. Аристотель также указывает, что basileia героической эпохи была предводительством над свободными, а басилей был военачальником, судьей и верховным жрецом; правительственной властью в позднейшем смысле он, следовательно, не обладал.

Мы видим, таким образом, в греческом строе героической эпохи древнюю родовую организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало разрушения ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой, противостоящей роду; обратное влияние имущественных различий на организацию управления посредством образования первых зародышей наследственной знати и царской власти; рабство сначала одних только военнопленных, но уже открывающее перспективу порабощения собственных соплеменников и даже членов своего рода; начавшееся уже вырождение древней войны племени против племени в систематический разбой на суше и на море в целях захвата скота, рабов и сокровищ, превращение этой войны в регулярный промысел, одним словом, восхваление и почитание богатства как высшего блага и злоупотребление древними родовыми порядками с целью оправдания насильственного грабежа богатств.

Недоставало еще только одного: учреждения, которое не только ограждало бы вновь приобретенные богатства отдельных лиц от коммунистических традиций родового строя, которое не только сделало бы прежде столь мало ценившуюся частную собственность священной и это освящение объявило бы высшей целью всякого человеческого общества, но и приложило бы печать всеобщего общественного признания к развивающимся одна за другой новым формам приобретения собственности, а значит и к непрерывно ускоряющемуся накоплению богатств; недоставало учреждения, которое увековечило бы не только начинающееся разделение общества на классы, но и право имущегокласса на эксплуатацию неимущего и господство первого над последним» (Фридрих Энгельс).

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию