Гунны – страх и ужас всей Вселенной - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Акунов cтр.№ 111

Не прав А.Н. Бернштам и в своей попытке изобразить гуннов освободителями Европы, возглавившими поход на Рим. Действительно, в их войске в 451 г. были отряды покорённых ими европейских племён. Однако характерно, что не Рим, а вся «варварская Европа» встала с оружием против гуннов. В войсках Аэция против гуннов сражались, помимо римлян, визиготы, арморикане, саксы, савойские бургунды, рипуарские франки и другие племена. А как только гунны потерпели поражение, их покинули и те европейские племена, которые были принуждены к участию в походе Аттилы.

Такова первая группа ошибок Бернштама, наглядно показывающих, к чему приходит исследователь, не считающийся с марксистской историографией: он плетётся в хвосте историографии буржуазной.

Вторая группа ошибок Бернштама, отметил далее Киселёв, проистекает из того же невнимания автора к положениям марксизма-ленинизма, к росту советской науки. Его книга была подписана к печати спустя ровно год после того, как состоялось историческое выступление И.В. Сталина по вопросам языкознания, нанёсшее решительный удар немарксистскому, вульгаризаторскому, так называемому «новому учению» о языке академика Марра. Широко известно, что Бернштам первое время после языковедческой дискуссии высказывался за необходимость сохранения части «марровского наследства» и отказался от этого только под влиянием критики со стороны большинства советских археологов. Рассматриваемая книга показывает, что автор её отказался от своих марровских взглядов только на словах, а на деле сохраняет в своей работе порочные идеи Марра, продолжая пользоваться его наиболее вредными, вульгаризаторскими положениями. Это прежде всего марровская «теория стадиальности», правда, местами завуалированная срочной подменой марровского термина «стадия» употребляемым в том же смысле словом «период». Уцелели у Бернштама и марровские стадиальные метаморфозы. Так, его тяньшанские саки «переоформляются» в тюрков, а припамирские саки – в иранцев (стр.89–90). При этом он аргументирует главным образом выводами из своих же прежних промарровских статей, не считая нужным подвергнуть их самокритическому разбору. В наличии у Бернштама и марровская «теория о классовом языке» (стр.9, 148,166–167). Совсем как Марр, отыскивает Бернштам «скрещённые» этнические термины в духе анализа по четырём элементам. Та же антинаучная марровская эквилибристика продолжает применяться Бернштамом при «исследовании» эпических произведений. Таким путём, например, доказывается, что мифическая Ай-каган (Луна-каган) древнетюркской легенды – «это образ женщины-мужчины – Иштари» (стр.66), той самой Иштари, в которой Марр и его «ученики» видели общий для всего человечества образ на определённой стадии развития языка и мышления.

Вся эта марровская путаница служит основой для третьей группы неверных взглядов Бернштама. Выше уже отмечено, что его утверждения о прогрессивности исторической роли гуннов близки к аналогичным взглядам историков-пантюркистов. То же следует сказать и о другом выводе книги А.Н. Бернштама, всецело базирующемся на его марристских упражнениях и полностью игнорирующем современное понятие советских языковедов о языке-основе. Как и в своих прежних марровских работах, и в рассматриваемой книге автор продолжает говорить о будто бы существовавшем в VI-VIII вв. тюркском народе на Орхоне и Енисее. Между тем такого народа тогда не существовало. История в VI-VII вв. знает несколько тюркоязычных народов: прибайкальские курыкане, уйгуры, енисейские кыргызы, алтайские тюрки, захватившие Орхон в VI-VII вв., и ряд других, населявших область к западу от Алтая. Работы советских тюркологов показали, что каждый из этих народов имел свою длительную историю и отличался особенностями своего развития. Зато «учёные»-пантюркисты всячески пропагандируют существование мифического единого тюркского пранарода (в самом реакционном, расистском смысле этого понятия), от которого будто бы произошли современные турки, являющиеся, по словам пантюркиста Афета, «самым первым и высококультурным народом человечества». ³

Помимо главных ошибок книги А.Н. Бернштама, в ней имеется ещё масса противоречий и неточностей, свидетельствующих либо о невежестве автора, либо о неуважении его к читателю.

Одной из причин выхода в свет этой порочной книги является то, что её автор упорно не желает прислушиваться к голосу критики, не желает самокритически рассмотреть свои марристские ошибки.

Заканчивая своё выступление, С.В. Киселёв отметил, что те исследователи, которые не желают подвергнуть серьёзной критике свои прежние ошибочные взгляды, допускают новые ошибки. На нашем участке исторической науки за последнее время имел место ряд срывов: неудачное выступление С.П. Толстова с его теорией «лингвистической непрерывности», ошибки А.П. Окладникова в его брошюре «Успехи советской археологии», неправильное освещение М.И. Артамоновым истории хазар и вопроса о происхождении славян, отразившееся в брошюре-лекции, изданной Ленинградским отделением Общества по распространению политических и научных знаний, и в особенности допущенные им ошибки в докладе, прочитанном летом 1952 г. на пленуме Института археологии АН УССР в Киеве. К этому нужно прибавить книгу К.М. Колобовой «Из истории раннегреческого общества», изобилующую марровскими установками, и последние работы Б.А. Куфтина о Колхиде, пронизанные марристскими «идеями». Эти факты свидетельствуют о том, что необходимо продолжать критическую работу, что нельзя самоуспокаиваться и считать, что с марровскими ошибками уже покончено.

Н.Я. Мерперт в своём выступлении присоединился к оценке книги А.Н. Бернштама как порочной и указал на ошибочность попытки её автора представить гуннов как носителей новой передовой культуры и социальных отношений. Бернштам тщится подвести экономическую базу под гуннскую культуру, которой гунны якобы осчастливили народы Восточной Европы и Дальнего Востока, пытаясь доказать, что гунны не были только кочевыми скотоводческими племенами, что по крайней мере часть из них занималась земледелием. Для подобных утверждений нет оснований. Автор указывает на археологические находки в Бурят-Монголии. Однако находки эти, как показало их исследование, свидетельствуют о том, что земледелие, приписываемое Бернштамом гуннам, на самом деле было делом рук китайских пленных, захваченных гуннами во время их походов; эти находки свидетельствуют о наличии китайской сельскохозяйственной техники, китайских плугов, китайского инвентаря. Исследование всего комплекса доказало и китайский характер тех поселений, где были обнаружены эти находки. Особо автор останавливается (в первой части своей книги) на роли гуннов по отношению к Китаю, считая, что становление феодальных отношений в Китае является чуть ли не целиком результатом гуннского нашествия. В китайской историографии существовали и существуют до настоящего времени две точки зрения на время возникновения феодализма в Китае. По одной из них, оно относится к рубежу двух эр и связано с гуннским нашествием; по другой – феодализм в Китае значительно древнее (почти на 1000 лет). Бернштам следует в своей книге первой теории. Между тем, есть прямые указания вождя китайского народа Мао Цзе-дуна, доказывающие справедливость противоположной теории.

В этом отношении чрезвычайно интересны те переводы с китайского из не опубликованных ещё у нас сочинений Мао Цзе-дуна, которые приведены в «Вопросах истории»: «Начиная с династии Чжоу и Цинь, Китай представлял собой феодальное общество, его политика была феодальной политикой, его экономика была феодальной экономикой, и его культура, отражая эту политику и экономику, была феодальной культурой». ⁴