Князь мира сего - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Климов cтр.№ 6

– Это тебя не касается.

– А почему это тебя касается?

– Это мое дело.

– А ты, может быть, немного того? – Младший многозначительно постучал себе пальцем по лбу.

Старший устало потер воспаленные глаза и зевнул:

– Нет, – об этом не беспокойся и не приставай ко мне. Так проходил месяц за месяцем, а Максим, как одержимый, все копался в своих средневековых трактатах. После ведьм, словно проверяя что-то, он опять взялся за какие-то медицинские книги, которые он опять прятал ото всех. При этом он время от времени бормотал себе под нос:

– Ну да… Так и есть… Только другими словами…

– Что? – спрашивал младший сквозь полуоткрытую дверь.

– Ничего, – отвечал старший.

Затем он снова прыгнул в глубину веков, но уже не так далеко. Теперь он штудировал серию книг из области криминологии: «История необычайных преступлений 18 века» или «Порок и преступление в 19 веке» и тому подобное. Он охотился за чем-то, как артиллерист, пристреливающийся к цели, – перелет, недолет, потом все ближе и ближе. Но цель Максима лежала где-то во тьме средневековья.

Однажды вечером, придя домой со службы и снимая шинель, он не выдержал и похвастался:

– Вот сегодня я допрашивал интересного человека… Чувствовалось, что он напрашивается на вопрос. Борис поднял голову от учебника по геометрии:

– Какого человека?

– Одну старую-престарую проститутку. Самую старую, какую только нашли. По всем тюрьмам искали.

– Зачем она тебе понадобилась? Да еще такая старая?

– Нужно кое-что узнать. Есть такие непечатные вещи, которые не найдешь ни в каких книгах. Зато это хорошо знают опытные проститутки и не стесняются об этом говорить.

– Зачем тебе это знать?

– Потому что порок всегда связан с преступлениями.

– Что же она тебе сказала?

– Много интересного. Сейчас я собрал по тюрьмам ряд уголовных дел, которые по форме совпадают с теми преступлениями, в которых обычно обвиняли ведьм. Теперь я на практике проверяю то, что писалось во всех этих книгах. Понимаешь? Получаются очень забавные результаты… Очень забавные…

– Как же ты это проверяешь?

– Расспрашиваю их про родителей, про личную жизнь… Они думают, что я сокращу им сроки заключения…

– А зачем тебе это нужно?

– Просто так… – уклончиво ответил уполномоченный.

Через полгода после самоубийства Ольги Максим вдруг получил на службе специальный отпуск для работы над научной диссертацией. Каким-то образом работа эта была связана с НКВД – он числился в штате, получал свое жалование и никому не показывал тему своей диссертации. Весь день он сидел дома за закрытой дверью и рылся по библиографическим справочникам.

Он получил возможность собирать свою собственную коллекцию книг, необходимых для его научных изысканий. На титульном листе теперь уже стоял штемпель «Научно-исследовательский спецфонд НКВД». Через посредство НКВД он заказывал некоторые книги даже за границей. Это была странная коллекция на темы, казалось бы, совершенно не связанные друг с другом: трехтомное сочинение Генри Ли «История, средневековой инквизиции», а рядом либретто оперы Пуччини «Принцесса Турандот»; философские «Диалоги» Платона, а рядом опять какие-то пожелтевшие трактаты о нечистой силе. Во всех этих книгах Максим что-то подчеркивал красным карандашом, некоторые места, видимо особенно важные, он отмечал цветными заклейками с шифром и одновременно делал заметки в толстую синюю папку, которую он всегда запирал, в стол.

В этой коллекции Борис обнаружил книгу Райдера Хаггарда «Дочь Монтесумы», которую он когда-то читал перед дракой с Максимом. Рядом стоял роман того же автора «Она», про какую-то таинственную королеву в дебрях Африки. Увидев в обеих книгах пометки красным карандашом, он поинтересовался:

– А это тебе зачем?

– Так, нужно было…

– Ведь это ж для детей!

– Ха, это ты так думаешь.

– А для кого же?

– Для… Для тех, кто впадает в детство.

– А какая в этом разница?

– Очень большая. Когда человек впадает в детство – это означает конец цикла, приближение смерти. Понял?

– Ничего не понимаю.

Максим махнул рукой:

– Тогда занимайся своими делами и не лезь ко мне. В середине лета, когда на мусорной куче расцвели волчьи ягоды, Максим вдруг сам впал в детство. В начищенных хромовых сапогах он полез в заросли сорняков на мусорной куче, насобирал там каких-то трав и принялся сушить их в духовке. Затем он уселся за свой стол, заваленный всякими идиотскими книгами, закрыл окна и двери, положил высушенные в духовке травы в жестянку из-под консервов и поставил ее на горящую спиртовку. Из жестянки подымался сизый дымок, а уполномоченный НКВД сидел и нюхал этот фимиам мусорной кучи.

– Ты что, совсем рехнулся? – спросил Борис.

– М-м-м…

– Что ты там нюхаешь?

– Белладонну…

– Тьфу! Ведь потом голова болеть будет.

– Ничего. Ты сейчас никуда не уходишь?

– Нет.

– Тогда на всякий случай посиди рядом. Посмотри, что со мной будет. Только не дыши этим дымом. Это все-таки яд…

– Хорошо. Только сначала скажи, зачем это тебе?

– Нужно кое-что проверить. – Не отрываясь от своего странного занятия, он кивнул на раскрытые книги: – Вон, почитай!

На пожелтевших от времени страницах рукой Максима были подчеркнуты описания того, как ведьмы готовят из белладонны всякие зелья. Рядом сцена шабаша, где веселые ведьмы смалят листья белладонны и, наслаждаясь ядовитым смрадом, поют и пляшут вокруг костра.

Для начала Максим решил испробовать действие дыма белладонны на собственном опыте – до одурения, пока не свалится на койку. На следующий день он держался за голову, проклинал всех ведьм и нечистую силу, но, несмотря на это, аккуратно записывал свои ощущения в синюю папку. Дальнейшие колдовские зелья он проверял уж не на себе, а на подопытных заключенных.

– Все это разные наркотики, – бормотал он. – Некоторым это даже нравится. Белладонна, гашиш, марихуана.

Научная работа Максима принимала все более необычайные формы. Он получил специальное разрешение и с помощью особой команды начал разрывать заброшенные могилы на старых московских кладбищах. Но не все подряд, а только те, которые его почему-то интересовали. Из каждой такой могилы он брал берцовую кость скелета и привязывал к ней ярлык. С надгробного памятника он списывал на этот ярлык имя, фамилию, возраст и дату смерти подопытного покойника. Затем эти кости поступали в химическую лабораторию НКВД.

Борис сидел за своим простреленным столом с поломанными ножками и зубрил законы математики. А у соседнего окна, отделенный только обычно полуоткрытой дверью, сидел за своим столом старшин брат и, как чернокнижник, занимался своими темными делами. То ли потому, что таким образом Борис был невольным свидетелем его занятий, то ли потому, что ему нужно было хоть с кем-нибудь делиться своими мыслями, но единственным, кого Максим немного посвящал в свои дела, был Борис.