Ключи к полуночи - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 15

— Правда?

Внимательно глядя на нее, он произнес:

— Да, правда, мисс Шелгрин.

— Кто?

— Лиза Шелгрин.

В замешательстве она отступила от него на шаг.

Он подождал, наблюдая.

— Алекс, я не понимаю.

Он ничего не сказал.

— Кто Лиза Шелгрин?

— Полагаю, что вы честно не знаете.

— Вы собираетесь сказать мне?

— Вы — Лиза Шелгрин, — сказал Алекс.

Он хотел поймать мимолетное выражение, которое выдало бы ее, тот взгляд заговорщика, загнанного в угол, или, возможно, выражение вины, спрятанное в складочках уголков ее милого рта. Но даже, когда он искал эти знаки, он уже потерял свою убежденность, что найдет их. Джоанна совершенно сбивала его с толку. Если она и была потерявшейся Лизой Шелгрин — а теперь Алекс был уверен, что никем иным она и не могла быть — значит, вся память ее настоящей личности случайно или намеренно была стерта.

— Лиза Шелгрин, — сказала она изумленно, — я?

— Вы, — ответил Алекс, но на этот раз без обвинительного тона.

Она медленно покачала головой.

— Не понимаю.

— Я тоже, — сказал он.

— Это шутка?

— Это не шутка, Джоанна. Это долгая история. Слишком долгая для меня, чтобы рассказывать ее, стоя здесь на холоде.

На пути обратно в "Лунный свет" Джоанна забилась в уголок заднего сиденья такси, в то время как Алекс рассказывал ей, кем, по его мнению, она была. Ее лицо оставалось бледным, темные глаза были насторожены. Нельзя было определить, как его слова воздействуют на нее.

На переднем сиденье рядом с шофером стоял транзисторный приемник, который и занимал его внимание. Водитель подпевал какому-то японскому шлягеру, который передавали по радио, достаточно громко, чтобы было слышно, но не так, чтобы беспокоить своих пассажиров. Он не умел говорить по-английски. Алекс убедился в этом прежде, чем приступить к истории, которую он должен был рассказать Джоанне.

— Не знаю, откуда начать, — сказал Алекс, — думаю, с самого начала. Нашим главным действующим лицом в этом странном повествовании будет Томас Морли Шелгрин. Он сенатор от штата Иллинойс уже почти четырнадцать лет. До этого он был два... нет, один срок в Палате Представителей. Это человек, придерживающийся умеренных взглядов, не консерватор, не либерал, хотя у него есть тенденция к либерализму в социальных вопросах и сдвиг вправо в области обороны и внешней политики. Около четырех лет назад он выступил одним из организаторов резолюции Кеннеди — Шелгрина, которая привела к большим перестановкам в Сенате. По моим сведениям, его неплохо принимают в Вашингтоне, в основном потому что он заработал себе репутацию надежного игрока законодательной команды. И хотя я никогда не был у него, я слышал, что он один из лучших устроителей приемов в столице, а это так же поддерживает его авторитет на высоком уровне. В Вашингтоне много бездельников, которых интересуют только вечеринки. Они ценят человека за то, что он знает, как устроить стол и налить виски. Очевидно, Том Шелгрин тоже удовлетворяет их складу. Должна же быть какая-нибудь причина, что они обеспечивают ему постоянно растущее число голосов. Уверен, что никогда не видел более тонкого политика, и искренне надеюсь, что никогда не увижу! Он знает, как обращаться с избирателями, как собрать их вместе, как будто они — животные; черных, белых и коричневых, католиков и протестантов, евреев и атеистов, молодых и старых, правых и левых, никто не спасется от него. Из пяти выборных компаний он проиграл только одну — самую первую. Шелгрин — очень импозантный мужчина: высокий, стройный, с хорошо поставленным голосом актера. Когда ему было чуть больше тридцати, его волосы слегка поседели, и фактически все его оппоненты приписывали его успех тому факту, что он действительно выглядит, как сенатор. Это звучит несколько цинично и, конечно, упрощенно, но, я полагаю, в этом есть и доля истины. — Он остановился и подождал ответа Джоанны.

Единственное, что она произнесла, было:

— Продолжайте.

— Вы все еще не можете определить ему место в вашей жизни?

— Я никогда не встречалась с ним.

— Я думаю, вы знаете его также хорошо или даже лучше, чем кто бы то ни было.

— Вы ошибаетесь.

Водитель такси попытался проскочить на меняющийся свет светофора, но потом решил не рисковать и нажал на тормоза. Когда машина остановилась, он взглянул на Алекса и, виновато улыбаясь, извинился.

Алекс опять повернулся к Джоанне:

— Возможно, я привел недостаточно деталей для того, чтобы освежить вашу память. Позвольте мне еще рассказать о Томасе Шелгрине.

— Смело продолжайте. Я хочу знать, к чему вы ведете, — сказала Джоанна. — Но я еще раз повторяю, у меня нет никаких воспоминаний, связанных с этим человеком, чтобы освежать их.

— Когда Шелгрину было двенадцать или тринадцать лет, его отец умер. Его семья имела достаток ниже среднего уровня, а оставшись без кормильца, совсем впала в откровенную бедность. Тому Шелгрину с трудом удалось окончить колледж и получить степень управляющего производством. Вскоре по окончании, когда ему было около двадцати, он завербовался в армию, и в первых же рядах войск Объединенных Наций был заброшен в Корею. Это был август 1950-го. Где-то в сентябре, после захвата Иншона, он был схвачен корейскими коммунистами. Вы знаете что-нибудь о Корейской войне?

— Только то, что она была.

— Одним из самых любопытных и волнующих аспектов было то, как вели себя американские военнопленные. Во время обеих мировых войн все наши солдаты, попавшие в плен, упорно продолжали вести борьбу. Их было трудно содержать в заключении: они устраивали заговоры, сопротивлялись, разрабатывали побеги. В Корее все было по-другому. С помощью жестоких физических расправ и тонко разработанных идеологических методик, а может, свою роль сыграл и продолжительный психологический стресс, как бы то ни было, но коммунистам удалось сломить дух наших солдат. Немногие пытались бежать, а тех, кому действительно удалось спастись, можно пересчитать по пальцам. Шелгрин был одним из немногих, кто отказался от покорности и сотрудничества. Через семь или восемь месяцев после заключения ему удалось бежать из концентрационного лагеря и чудом добраться до войск ООН. Позже он написал, имевшую большой успех, книгу о своих военных приключениях. Весь этот жизненный опыт дал ему приличный политический капитал, очень пригодившийся несколькими годами позже. Шелгрин был героем войны во времена, когда это что-нибудь да значило, и он использовал это для завоевания каждого поистине бесценного голоса.

— Я никогда не слышала о нем, — сказала Джоанна.

Когда такси пробиралось по запруженной машинами улице Хорикава, Алекс сказал:

— Немного терпения. Эта история становится значительно более интересной и имеющей отношение к делу. Когда Шелгрин демобилизовался, он женился и стал отцом. Пока он был в плену, его мать умерла, и молодой Том получил небольшое наследство: что-то около 30 000 долларов, что по тем временам было более, чем скромно. Он сложил эти деньги вместе со своими сбережениями и тем, что удалось занять — его репутация героя войны помогала ему договариваться и с банкирами — и приобрел лицензию на торговлю "фольксвагенами", построил автосалон и огромный гараж. Через пару лет дело Тома расширилось, он стал продавать "рено", "триумфы" и "ягуары", затем также успешно стал заниматься и другими видами бизнеса, и к концу 50-х Шелгрин был богатейшим человеком. Он занимался благотворительностью и в своих кругах прослыл филантропом, и, наконец, в 1958-м году выдвинул свою кандидатуру в качестве конгрессмена. Как я уже сказал, в тот первый раз он проиграл, но в 60-м вернулся и победил. В 62-м он был перевыбран и в 64-м избран в Сенат, и с тех пор он на этом посту и поныне.