Двое айильцев ушли дальше по звериной тропе — теперь они шумели куда сильнее, задевая каждую ветку, мимо которой проносились. Бергитте присоединилась к тем, кто укрылся в пещере. Внутри было темно. Пахло плесенью и землёй.
Неужели именно эта пещера служила ей убежищем, когда столетия назад, будучи лесной разбойницей, она хозяйничала в этих местах? Она не знала. Она едва могла вспомнить свои прошлые жизни, порой это были лишь ускользающие воспоминания о годах её существования в Мире Снов в ожидании нового возрождения до того, как из-за Могидин она попала в этот мир противоестественным путём.
При мысли об этом её мутило. Перерождаться заново, с чистого листа, было правильно. Однако ощущать, как воспоминания, составляющие её личность, покидают её? Если она утратит воспоминания о своём пребывании в Мире Снов, не забудет ли она полностью и Гайдала? Не забудет ли, в конце концов, и саму себя?
Бергитте сжала зубы. «Настала Последняя Битва, глупая ты женщина, — подумала она. — Кого сейчас волнуют подобные вещи?»
Например, её саму. Её начал преследовать вопрос: что если, будучи выброшенной из Мира Снов, она лишилась связи с Рогом? Бергитте не знала, возможно ли это; воспоминаний было уже недостаточно, чтобы дать ответ.
Однако если это так, тогда она потеряла Гайдала навсегда.
Снаружи раздался хруст сминаемых сухих листьев и веток. Звуки были такими громкими, что Бергитте могла бы поклясться — мимо марширует тысяча солдат, хотя она знала, что этот кулак троллоков насчитывал лишь пять десятков. Тем не менее, и пятьдесят врагов превосходили численностью её отряд. Её это, впрочем, не беспокоило. Хоть Бергитте и жаловалась Илэйн, будто мало что знает о военных действиях, прятаться в лесу с группой хорошо подготовленных спутников… это ей доводилось делать и раньше. Десятки раз. Возможно даже сотни, ведь её воспоминания стали настолько расплывчатыми, что она ничего не могла утверждать с определённостью.
Когда троллоки уже почти миновали пещеру, Бергитте и её айильцы вырвались из своего укрытия. Чудища уже направились дальше по ложному следу, ранее оставленному двумя айильцами, и Бергитте атаковала троллоков со спины, своими стрелами сократив их число прежде, чем они успели хоть как-то среагировать.
Прикончить троллока не так-то просто. Зачастую нужно две-три стрелы, чтобы приостановить этих тварей. Вернее, столько стрел придётся потратить, если промахнуться мимо глаз или горла. Но Бергитте никогда не промахивалась. Чудовища падали одно за другим под ударами её стрел. Троллоки взбирались вверх по склону, и каждая убитая ею или айильцами тварь становилась лишним препятствием на пути остальных, вынужденных карабкаться по трупам, чтобы добраться до Бергитте.
Всего за несколько мгновений пять десятков сократились до трёх. Когда эти тридцать тварей ринулись вверх, половина Айил выхватили копья и вступили в схватку, тогда как Бергитте и остальные сделали несколько шагов вниз по склону и атаковали противника с фланга.
Два десятка троллоков превратились в десяток, и твари попытались обратиться в бегство. Несмотря на лесистую местность, их легко удалось перебить одного за другим, пусть это и означало стрелять по ногам и загривкам, предоставляя копьям прикончить поверженных тварей.
Десяток айильцев позаботились о том, чтобы все сражённые троллоки точно были мертвы, для верности пронзив каждого копьём, а остальные собрали выпущенные стрелы. Бергитте отобрала двоих айильцев — Ничила и Лудина — отправиться с нею на разведку окрестностей.
Каждый её шаг отдавался эхом в памяти, и лес вокруг казался добрым знакомым. И не только из-за прошлых жизней, которые Бергитте больше не могла вспомнить. В течение столетий, проведённых в Мире Снов, она и Гайдал провели немало лет в этих лесах. Она помнила его нежное прикосновение к её щеке, к шее…
«Мне нельзя это потерять, — подумала она, подавляя приступ паники. — Свет, нельзя. Пожалуйста…» Она не знала, что с нею происходит. Бергитте припоминала что-то, смутный спор о… о чём? Она уже забыла. Разве связь людей с Рогом может быть разорвана? Ястребиное Крыло мог бы об этом знать. Нужно спросить его. Но, может, она уже спрашивала его об этом прежде?
«Чтоб мне сгореть!»
Движение в зарослях заставило её застыть на месте. Она пригнулась, присев у камня и держа лук наизготовку перед собой. Где-то совсем рядом хрустел подлесок. Ничил и Лудин исчезли из виду ещё при первом звуке. Свет, а они действительно были хороши. Ей не сразу удалось найти место неподалёку, где они укрылись.
Она подняла палец, указала им на себя, затем вперёд. Она пойдёт на разведку; им следовало её прикрыть.
Бергитте передвигалась бесшумно. Она покажет этим айильцам, что не только они умеют оставаться незамеченными. Кроме того, это были её леса. Она не могла позволить превзойти себя кучке обитателей пустынь.
Женщина шла крадучись, огибая заросли иссохшего колючего кустарника. Разве ещё недавно они не были гуще и обширнее? Эти кусты выглядели единственными растениями, которые ещё не погибли полностью. От земли пахло затхлостью — в лесу не должно так пахнуть — но даже этот запах перебивало зловоние смерти и гниения. Бергитте миновала ещё одну группу мёртвых троллоков. Кровь на их телах уже высохла, они были мертвы несколько дней.
Илэйн отдала приказ своим воинам забирать собственных павших. Тысячи и тысячи троллоков шли сквозь эти леса подобно кишащим насекомым. Илэйн хотела, чтобы эти твари находили здесь лишь своих мертвецов, надеясь, что это посеет среди них страх.
Бергитте пробиралась вперёд, ориентируясь на доносящиеся до неё звуки. Она увидела приближающиеся в тусклом свете крупные тени. Принюхивающиеся троллоки.
Твари продолжили ломиться сквозь лес. Они были вынуждены избегать дорог, где их поджидали смертельные засады с драконами наготове. Согласно плану Илэйн, отряды, подобные тому, что вела Бергитте, должны были раздробить силы троллоков, уводя их небольшими группами в лесную чащу и так сокращая их численность.
К сожалению, эта группа была слишком велика для её отряда. Бергитте отступила и, жестом повелев айильцам следовать за собой, тихо направилась в сторону своего лагеря.
* * *
Этой ночью, после неудачи с армией Лана, Ранд бежал в свои сны.
Он отыскал свою мирную долину и оказался посреди рощи диких вишнёвых деревьев в самом разгаре цветения, наполняющих воздух своим ароматом. Деревья, усыпанные прекрасными белыми с розовой сердцевиной цветами, казались почти объятыми пламенем.
На Ранде была простая двуреченская одежда. После долгих месяцев ношения королевских нарядов ярких цветов, пошитых из мягкой ткани, свободные шерстяные штаны и льняное бельё показались очень удобными. На ногах были крепкие сапоги, похожие на те, что он носил в юности. Они сидели идеально, никакой новый сапог, как бы хорошо он не был сшит, так не сядет.
Ему больше не было дозволено носить старую обувь. Если та обнаруживала малейшие признаки изношенности, то стараниями слуг исчезала из его гардероба.