Тринадцатый апостол. Том II - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Вязовский cтр.№ 18

Но дальше мне сосредоточится не дали

— Несите змей! — распорядился слепой жрец.

Глаза мои открылись сами собой. Змей?!! Этого еще не хватало! А жрецы уже тащили плетеные короба к саркофагам и начали вытряхивать из них живых змей прямо на тела девушек. Ужас накрыл меня с головой! Короткий ежик волос стал дыбом, когда я увидел, как десятки кобр в бешенстве начали жалить беззащитные тела. А потратив яд, свились клубками, оборачиваясь вокруг шеи, рук и ног своих несчастных, обезумевших от страха жертв.

Волны ужаса и боли, исходящие от саркофагов, были столь ощутимыми, что я увидел, как они устремились к каменному змею над моей головой, напитывая его темной энергией. У змея полыхнули багровым светом глаза, раздулся капюшон — он словно оживал на моих глазах. Мерзкая тварь выросла в размерах, и с угрожающим шипением склонилась надо мной, высунув из пасти раздвоенный язык. В зале раздался зловещий хохот гиен, обезьяньи вопли и жуткие, потусторонние крики каких-то птиц. Казалось, что сама Тьма прорывается из ада прямо сюда, на Землю.

Чем ближе были глаза каменной змеи, тем сильнее становилось ее шипение. Тварь словно играла со мной, наслаждаясь моей беспомощностью и питаясь тем ужасом и страхом, что царили в зале. Я судорожно собирал Свет внутри себя, концентрируя его энергию в правой руке и готовясь к решающему моменту. Кольцо на руке нагрелось от переполняющей его силы

— Да свершится воля Великого и Бессмертного Сета! — завопил слепец, падая на колени и простираясь ниц. Его примеру последовали все остальные.

Но все это я увидел лишь боковым зрением, не спуская глаз со змея и боясь пропустить его бросок. Время замедлилось и все звуки пропали, словно мы погрузились под воду… И когда змей атаковал меня, я, преодолев оцепенение, ударил кулаком прямо в его морду, впечатывая кольцо Соломона между ноздрями чешуйточаго гада.

— ИЗЫДИ, тварь!

Мой отчаянный вопль разнесся по храму, взламывая вязкую тишину. И вслед за ним полыхнул беззвучный, ослепляющий взрыв — Тьма столкнулась со Светом…

* * *

—…Любезный Кокцей! Как же я рад, что ты нашел возможность навестить меня! — Из дверей атриума, радостно улыбаясь, навстречу гостю вышел хозяин виллы.

Тиберий Клавдий Друз Нерон Германик — сын покойного брата нынешнего императора — носил с ним одно имя и был назван своими родителями в его честь. Но чтобы не путаться в именах и не раздражать лишний раз Принцепса, племянника все называли просто Клавдием, поскольку после смерти своего отца Друза, он формально стал главой старшей фамильной ветви рода Клавдиев. Сам Тиберий откровенно презирал чудаковатого, болезненного родственника, считая его человеком недалеким, совершенно негодным для государственной службы, и оттого безобидным. Клавдий не только не интересовался политикой, он еще и всячески избегал Рим, подобно самому Тиберию. Жил попеременно, на своих виллах — летом в Кампании, зимой в пригороде столицы, появляясь в Риме только по мере надобности.

Вот сюда, на виллу, расположенную в Капуе неподалеку от Неаполя, и заглянул по дороге из Рима на Капри Марк Кокцей Нерва — ближайший, а по существу единственный друг императора Тиберия. Высокий, худощавый, с густыми волнистыми волосами, он выглядел моложе своего царственного друга, хоть они и были с ним практически ровесниками.

— Приветствую тебя, дорогой Клавдий! Как ты здесь поживаешь?

Лицо хозяина озарила добродушная улыбка

— Мне не на что жаловаться, Кокцей. Боги милостивы ко мне и кроме бесконечных испытаний со здоровьем, посылают иногда на мою долю и небольшие радости. Вот ты сегодня приехал, дорогой мой гость, доставив огромное удовольствие скромному отшельнику, недавно жена Элия родила мне дочь Клавдию Антонию. Так что все вроде бы неплохо, мне не в чем, упрекнуть богов.

Нерва сочувствующим взглядом окинул племянника императора. Этот несчастный, больной человек никогда ни на что не жаловался, хотя был глух на одно ухо, сильно хромал из-за перенесенного в детстве паралича и испытывал временами сердечные приступы, доводящие его до полного отчаяния. Если прибавить к этому дрожание рук, подергивание головы и заикание, с детства ставшее предметом насмешек в семье, а потом и во всем Риме, то картина складывалась совсем безрадостная. Но Клавдий не унывал.

Не допущенный Августом, а потом и Тиберием до государственной службы, он нашел себя в написании исторических трактатов и прослыл в Риме человеком начитанным и незлобивым. Пользовался уважением всадников — при появлении Клавдия они всегда вставали и даже выбрали его главой посольства к консулам, когда просили дозволения перенести тело Августа в Рим на своих плечах. А сенаторы и вовсе причислили его потом к жрецам Августа сверх установленного числа гаруспиков.

Приезд гостя стал большой неожиданностью для Клавдия. Приятной, или нет — он еще не решил. Но то, что близкий друг и родственник Тиберия приехал к нему в Капую не просто так, было понятно и без слов. Сам по себе Марк Кокцей Нерва вызывал у Клавдия только симпатию. Он был человеком благородным и великодушным, абсолютно правдивым и не способным ни на какой обман, даже если это могло принести ему выгоду. Кроме того Нерва являлся знатоком законов и величайшим авторитетом по части контрактов, о которых написал несколько юридических трудов, что не могло не вызывать у Клавдия огромного уважения.

Но при этом Нерва был мягким, рассеянным и не слишком наблюдательным. Он смело говорил Тиберию все, что считал нужным, но лишь наедине, чтобы не поставить того в неловкое положение, и был, пожалуй, единственным человеком в мире, верящим в великодушие и добродетель императора. Тиберий высоко ценил своего друга, и Нерва был одним из немногих, кого Принцепс взял с собой на Капри. Например, ни Ливию, ни Антонию, ни самого Клавдия, никогда даже не приглашали на остров, где располагалась резиденция императора. И сам всемогущий Сеян не мог явиться туда без разрешения Тиберия. А Кокцей Нерва мог — у него на Капри был свободный доступ.

— Как жаль, что я не знал заранее о твоем визите и не мог достойно подготовиться к нему — сокрушался Клавдий, ведя Кокцея Нерву через анфиладу внутренних помещений и безуспешно гадая, зачем же тот явился в Капую.

— О, не беспокойся! Я совсем непритязателен в еде и буду рад самому скромному угощению — заверил его гость — К тому же это моя вина, что приехал не предупредив тебя. Просто я не хотел привлекать к своему визиту сюда лишнее внимание.

— Что-то случилось? — напрягся Клавдий

— Нет, нет… Ничего такого, о чем тебе стоит беспокоиться. Давай, поговорим за ужином.

Клавдий кивнул, но предчувствие грядущих неприятностей с этой минуты поселилось в его душе. Проводив Нерву до дверей гостевой комнаты, он подозвал раба и отдал ему распоряжения к ужину. Второго отправил в ближайший городок, предупредить своих местных приятелей, что их привычные встречи придется перенести на пару дней.

Вилла в Капуе была небольшой, но ему вполне хватало ее для уединенного проживания вдали от римской суеты и интриг. Ни у жены Элии, ни у матери Антонии даже мысли не возникало навестить его в этой глуши, и поэтому здесь Клавдий жил так, как сам считал нужным. Много читал и размышлял, писал статьи на самые разные темы, и не отказывал себе в невинных слабостях — водил знакомство с людьми самого низкого сословия, играл с ними в азартные игры, а по вечерам пил столько вина, сколько просила его душа.