– Она сама сказала вам об этом?
– Да, мне сказала Лайлани.
– Я про мать.
– С матерью я не разговаривала.
– Поскольку вы пришли сюда, чтобы сообщить, что ее ребенку грозит какая-то опасность, могу я предположить, что вы хотя бы встречались с ней?
Срочно укрепив дамбу, которую уже прорывала злость, закипевшая от замечания Эф, Микки ответила:
– Встречалась с ней однажды, да. Она была действительно странная, накачавшаяся наркотиками. Но я думаю, что…
– Вы знаете ее фамилию? – спросила Эф, вновь обратив внимание на компьютер. – Или она просто Синсемилла?
– Ее фамилия по мужу Мэддок. Эм-э-дэ-дэ-о-ка.
Ровным голосом, без малейшей обвинительной нотки, Эф спросила:
– Вас связывают какие-то отношения?
– Простите?
– Вы ей не родственница, скажем, по мужу?
Капелька пота поползла с левого виска Микки. Она вытерла ее рукой.
– Как я уже говорила, я видела ее лишь однажды.
– Не встречались с парнем, с которым встречалась она, не дрались из-за бойфренда, не встречались с ее бывшим дружком… не было у вас общих знакомых или конфликтов, о которых она обязательно упомянет, когда я буду говорить с ней? Рано или поздно все выплывет наружу, уверяю вас, мисс Белсонг.
Кошки наблюдали за Микки, Микки таращилась на Эф, Эф предпочитала смотреть на дисплей.
Теперь Микки входила в число невежественных, жестоких, глупых людей, о которых Эф упомянула чуть раньше, в число отребья, заставившего ее увешать стены постерами с кошками. Может, в эту категорию Микки перешла благодаря висящей на ней судимости. Может, сама того не заметив, чем-то оскорбила Эф. Может, просто не сложилось. Но, какой бы ни была причина, она попала в черный список Эф, записи в котором, Микки это чувствовала, делались несмываемыми чернилами.
Наконец Микки собралась с духом, чтобы ответить:
– Нет. Наши пути с матерью Лайлани нигде не пересекались. Меня тревожит судьба девочки, ничего больше.
– Имя отчима?
– Престон.
Вот тут в лице Эф что-то дернулось. Она оторвалась от компьютера и посмотрела на Микки.
– Вы говорите про того самого Престона Мэддока?
– Наверное. До вчерашнего вечера я ничего о нем не слышала.
Брови Эф изогнулись.
– Вы ничего не слышали о Престоне Мэддоке?
– Я еще не успела почитать о нем. По словам Лайлани… ну, точно я не знаю, но вроде бы его обвиняли в убийстве нескольких человек, но каким-то образом ему удалось вывернуться.
Легкий налет удивления быстро исчез с лица Эф, на которое вернулась маска бюрократической нейтральности, но ей не удалось изгнать из голоса нотки осуждения.
– Его оправдали, мисс Белсонг. В двух независимых судебных процессах признали невиновным. Так что про него не скажешь, что ему удалось вывернуться.
Микки вновь оказалась на краешке стула, вновь в положении просительницы, но на этот раз не расправила плечи и не подалась назад. Облизнула губы, обнаружив, что они соленые от пота. Ее охватило отчаяние.
– Мисс Бронсон, мне неизвестно, в чем его признали невиновным, но я знаю, что есть маленькая девочка, которой пришлось многое пережить, и теперь она в ужасном положении. Кто-то должен ей помочь. Возможно, Мэддок не делал того, в чем его обвиняли, пусть так, но у Лайлани был старший брат, которого теперь нет. И если она говорит правду, если Престон Мэддок убил ее брата, жизнь девочки тоже в опасности. И я ей верю, мисс Бронсон. Думаю, вы ей тоже поверите.
– Убил ее брата?
– Да, мэм. Так она говорит.
– Значит, она видела убийство?
– Нет, своими глазами она не видела. Она…
– Если она этого не видела, как она может знать, что произошло?
Микки изо всех сил старалась сохранить спокойствие.
– Мэддок ушел с ним и вернулся без него. Он…
– Ушел куда?
– В лес. Они…
– В лес? Здесь с лесами не очень.
– Лайлани говорит, что это произошло в Монтане. В каком-то месте, где видели НЛО…
– НЛО? – Как птичка, строящая гнездо и вырывающая нитки из обрывка ткани, Эф безжалостно клевала историю Микки, только желание что-либо построить у нее отсутствовало. Просто ей хотелось разодрать ткань рассказа на отдельные нити. И теперь, следуя своей цели, она ухватилась за НЛО. Глаза стали такими же зоркими, как и у ястреба, замечающего мышь с высоты в тысячу футов. И если бы не самоконтроль, следующие два слова вылетели бы птичьим криком холодной радости. – Летающие тарелки?
– Мистер Мэддок – фанат НЛО. Контакты с инопланетянами, все такое…
– С каких это пор? Если бы ваши слова соответствовали действительности, пресса не упустила бы своего шанса. Или вы так не думаете? Средства массовой информации не знают жалости.
– Согласно Лайлани, он уже увлекался НЛО, когда женился на ее матери. Лайлани говорит…
– Вы спрашивали мистера Мэддока о мальчике?
– Нет. Да и какой смысл?
– Значит, вы исходите исключительно из слов ребенка, не так ли?
– Разве вы в вашей работе не исходите из того же? И потом, я его никогда не видела.
– Вы никогда не видели мистера Мэддока? Никогда не видели его и мать…
– Как я уже вам говорила, мать я видела один раз. Она так «торчала», что билась головой о луну. Скорее всего, она даже не вспомнит меня.
– Вы видели, как эта женщина принимала наркотики?
– Я не видела, когда она их принимала. Она ими пропиталась. Они буквально сочились из каждой ее поры. Вы должны забрать Лайлани из этой семьи только потому, что ее мать как минимум половину времени находится под воздействием наркотиков.
На телефоне Эф пикнул звонок внутренней линии, но регистраторша ничего не сказала. Еще пикнул. Как в таймере духовки: утка готова.
– Сейчас вернусь, – пообещала Эф и вышла из кабинета.
Микки хотелось сорвать со стен постеры с кошками.
Но вместо этого она подцепила пальцем вырез белой блузки и подула на грудь. Ей хотелось снять жакет, но почему-то она решила, что тем самым вызовет еще большее неодобрение Ф. Бронсон. Черный костюм инспекторши, в такую-то жару, являл посетителям образец выдержки.
На этот раз Эф отсутствовала совсем ничего.
– Так расскажите мне о пропавшем брате, – попросила она, вновь усевшись за стол.
Несмотря на все усилия, Микки не смогла удержать злость под контролем.
– Значит, вы дали суотовцам отбой?
– Простите?