До рая подать рукой - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 150

Жаба, должно быть, готовил на колоде мясника, которая стояла посреди кухни. О состоянии рабочей поверхности говорить не хотелось.

Дверной проем, опять же без двери, вел на лестницу, слишком узкую, чтобы поставить на ступени индейцев. Зато к стенам и потолку, совсем как трехмерные обои, были приклеены пустые пивные бутылки, главным образом зеленые, некоторые чистые.

И хотя солодовый осадок испарился много лет тому назад, на лестнице все равно стоял затхлый запах пива.

– Пойдемте, мистер Бэнкс! Еще чуть-чуть. Сейчас вы увидите, почему справедливая цена должна превышать миллион долларов.

Престон следом за Жабой поднялся по облицованной бутылками лестнице. И на втором этаже их ждали такие же коридоры. И здесь были сняты все двери. Они переходили из комнаты в комнату. Престон решил, что лабиринты второго этажа полностью копируют те, что находились ниже.

В спальню Жабы вела, наверное, единственная в доме дверь. Комнату за ней не превратили в сложную систему тоннелей, как весь остальной дом. Два столика с лампами стояли по обе стороны большой, незастеленной кровати. Комода, шифоньера и стенного шкафа вполне хватало, чтобы Жаба мог повесить в них свои широкие штаны с нагрудником.

Но до нормальности и здесь было далеко, спасибо коллекции соломенных шляп, которые висели на гвоздях по всем стенам, от пола до потолка. Мужские соломенные шляпы, женские, детские. Соломенные шляпы всех известных стилей, для самых разных занятий, от шляпы сезонного рабочего на ферме до той, что надевала дама, отправляющаяся в церковь в жаркое воскресенье. Соломенные шляпы естественных цветов и различных их оттенков, целые, порванные, прогрызенные мышами, висели по нескольку штук на каждом гвозде, едва ли не полностью закрывая собой стены, чем-то напоминая звукоизоляционную обивку стен в звукозаписывающей студии или на радиостанции.

Помимо шляп, в спальне хранилась еще одна коллекция: десятки и десятки тростей, как без изысков, так и богато украшенных. Простые трости из древесины орехового дерева с резиновыми набалдашниками и изогнутыми рукоятками. Трости из древесины пекана с оплетенными рукоятками. Дубовые, красного дерева, кленовые, вишневые трости, модели из стали, некоторые с незатейливыми рукоятками, другие – из резного дерева или литой бронзы. Лакированные черные трости с серебристыми набалдашниками, идеально подходящие к фраку, соседствовали с белыми тросточками для слепых.

Трости стояли на нескольких подставках для зонтов, а также висели, зацепленные рукоятками за верхнюю поверхность комода и шифоньера. Занавески из тростей висели и на оконных карнизах.

С одного окна Жаба уже снял с десяток тростей, открыв часть стекла. Он также стер пыль рукой.

Подведя Престона к окну, он указал на северо-восток, где за заросшим сорняками полем проходила асфальтированная дорога. После долгого путешествия у Жабы перехватывало дыхание.

– Мистер Бэнкс, видите шоссе? А теперь внимательнее приглядитесь к той его части, что восточнее съезда к ферме. Ярдах в семидесяти вы увидите автомобиль, стоящий под деревьями.

Слова Жабы разочаровали и рассердили Престона. Он-то надеялся, что доказательством исцеления Жабы инопланетянами станет некий предмет, сработанный не на этой планете, или фотографии трехглазых существ, или…

– Это та самая развалюха, на которой она приезжала сюда, делая вид, что не имеет никакого отношения к кинобизнесу.

– Она? – нахмурился Престон.

– Мисс Джанет Хичкок, как я вам уже говорил, прибыла сюда по поручению «Парамаунт пикчерс» в Калифорнии, из ваших родных краев. Она следит за моим домом, чтобы посмотреть, кто ее конкурент.

На подоконнике лежал полевой бинокль. Жаба протянул его Престону.

Бинокль был покрыт слоем грязи или жира. От отвращения Престон едва не положил его на подоконник.

– Доказательство, сэр, – вещал Жаба. – Доказательство, что я ничего не выдумываю насчет «Парамаунт пикчерс», доказательство, что я честен с вами, как и положено бизнесмену, уважающему делового партнера. Под соснами, конечно, темновато, но вы все увидите.

Из любопытства Престон поднес бинокль к глазам и навел на автомобиль под деревьями. Пусть и белый, он находился в глубокой тени, и хорошенько рассмотреть его не удавалось.

– Чуть раньше она стояла, привалившись к капоту, наблюдая за съездом с шоссе, чтобы увидеть, кто ко мне пожалует.

Женщина более не стояла, привалившись к капоту.

Может, она села в кабину. Через стекло он ничего не мог разглядеть. Не мог сказать, сидит кто за рулем или нет.

– Какую бы студию в Калифорнии вы ни представляли, я уверен, что вы хорошо знакомы с миром кино, ходите на те же приемы, что и другие звезды, поэтому без труда узнаете такую большую шишку, как мисс Джанет Хичкок с «Парамаунт пикчерс».

Поймав в бинокль женщину, Престон ее узнал, это точно. Она стояла в стороне от автомобиля, не в столь глубокой тени, прислонившись к дереву. Он узнал ее даже в угасающем свете дня. Мичелина Тереза Белсонг… бывшая заключенная, начинающая алкоголичка, искательница работы, которой ей не видать как своих ушей, племянница слабоумной тети Дженевы, жалкая шлюха, пытающаяся исправиться, неудачница, ищущая смысл своей глупой, никчемной жизни, самозваная спасительница Лайлани, будущая эксгуматорша Лукипелы, обманывающая себя воительница с драконами, наглая сука, сующая нос в чужие дела.

– Да, это Джанет Хичкок, все так, – сказал Престон, не опуская бинокль. – Похоже, мне не избежать аукциона, мистер… – с языка едва не сорвалось: «Мистер Жаба», – …мистер Тилроу.

– Я к этому совершенно не стремлюсь, мистер Бэнкс. Я лишь хотел, чтобы вы знали о существовании конкурента. Я не хочу получить больше, чем стоит моя история.

– Я, разумеется, вас понимаю. Я бы хотел сделать вам предложение прямо сейчас, до моего отъезда, но в таких случаях положено называть сумму в присутствии всех членов семьи, чтобы потом не было недоразумений. У вас есть жена, сэр, дети? И как насчет родителей?

– Ма и па, они давно уже умерли, мистер Бэнкс.

– Как печально.

– И я так и не женился, хотя и были очень хорошие варианты.

Престон все смотрел на женщину за окном.

– Так вы живете один?

– Именно так, – ответил Жаба. – И хотя я убежденный холостяк, должен признать… иногда мне становится ужасно одиноко, – он вздохнул. – Я живу тут один.

– Хорошо. – Престон, отворачиваясь от окна, со всей силой ударил тяжелым биноклем в лицо Жабы.

Что-то чавкнуло, с губ Жабы сорвался сдавленный крик, он рухнул как подкошенный.

Престон бросил бинокль на кровать, где потом мог его найти.

На подоконнике висело несколько тростей. Он схватил одну из них, с бронзовой, в виде головы волка, рукояткой.

Жаба лежал на спине. Разбитый нос стал еще более отвратительным, спутанная борода окрасилась кровью, с лица схлынула вся розовизна, оно стало белым как мел.