Пианино из Иерусалима - читать онлайн книгу. Автор: Анна Малышева cтр.№ 23

– Там, в переулке – башня. Сейчас вы все поймете.

Александра убыстрила шаг, приноравливаясь к темпу своей спутницы. Ракель шагала быстро, ее упругая походка свидетельствовала о том, что женщина много занимается спортом. Александра слегка задыхалась, хотя давно бросила курить. Сзади сопел Павел. Через несколько минут они свернули в переулок и оказались прямо перед башней.

Массивная, круглая, сложенная из серых гладких камней, башня очень напоминала по форме шахматную ладью. Александра внимательно осмотрела ее и оглянулась, ища взглядом дом напротив. Ракель перешла мостовую и поманила художницу к себе:

– Смотрите, вот из этого окна башню видно так, как на картине! Вон то окно, угловое. Я сегодня утром ходила сюда, проверяла.

Александра последовала за ней и убедилась, что Ракель обладает отличным глазомером. За невысокой каменной оградой, полускрытый разросшимися деревьями, стоял двухэтажный старый дом с деревянными синими ставнями. Картину Александра помнила во всех деталях, как помнила все картины, которые ей приходилось реставрировать. Даже не заглядывая в телефон, где у нее было несколько снимков картины, она могла сказать, что, вероятнее всего, именно из углового окна в первом этаже этого дома башня и была видна в том ракурсе и приближении, в котором ее изобразил художник.

– И это не дом учительницы, – просто сказала Ракель. Она стояла, глядя себе под ноги, словно высматривала на земле что-то оброненное. – Дом учительницы музыки был не на этой улице, а совсем в другой стороне. Я говорила вам.

– А здесь кто живет?

– Я плохо знаю эту семью, но они живут тут давно, – ответила Ракель, продолжая разглядывать тротуар. – И никакого отношения ни к учительнице, ни к нашей семье эти люди не имели.

– Но почему художник изобразил вид именно из этого окна?

– Может быть, потому, что это очень эффектный вид – с башней… Башня – символ мошава. Сразу понятно, где нарисована картина. А там из окна был виден просто сад.

– Но если автор картины – Генрих Магр, то он в те давние времена явно жил или бывал в этом доме, – настаивала Александра. – Может, расспросить жильцов?

– Не надо! – отрезала Ракель. – Я уже спросила. И еще навела справки в нашем архиве, я имею туда доступ. Никакой Генрих Магр никогда не жил ни в этом доме, ни в нашем мошаве. Во всяком случае, после тысяча девятьсот сорок восьмого года, когда мошав и образовался. До этого здесь была немецкая колония Темплер Бет-Лам. Илана Магр здесь тоже никогда не жила. Архив полностью оцифрован, – не без гордости добавила она. – Найти информацию – дело пяти минут.

– Она сказала, что родилась в этом мошаве, – пробормотала Александра, скорее про себя. Но Ракель услышала и кивнула:

– Это могло быть! Илан здесь рождалось достаточно. Но у нее тогда явно была другая фамилия. Так вы можете с ней поговорить? И главное, с этим Генрихом? Вы обещали!

– Да, конечно, я постараюсь все устроить!

– Мне не будет покоя, пока они не ответят на мои вопросы. – Ракель подняла руки и глубоко погрузила пальцы в спутанные кудрявые волосы. Взгляд у нее был отсутствующий. – Вчера вы вернули мне мое прошлое. И я поняла, что никто тогда по-настоящему не искал Анну.

* * *

Когда они с Павлом вернулись в порт, Александре показалось, что она попала сюда впервые. Все разительно изменилось – огромные грузовые краны, платформы, контейнеры были залиты ослепительным, совершенно летним солнцем. Тучи, с утра висевшие над взморьем, в несколько минут разошлись, словно сметенные с неба жесткой метлой. От них осталось несколько длинных облачных обрывков далеко, на горизонте, где виднелись стоящие на рейде огромные корабли.

Веселый Израэль исчез вместе со своей собакой, их обслуживала другая смена. Александра даже не пыталась прислушиваться к разговорам, в которых ничего не понимала, – только расписывалась и отдавала деньги Павлу. Тот бегал в кассу, с кем-то спорил, на кого-то кричал, с кем-то пил кофе и шутил… Через пару часов, когда стало заметно смеркаться, оформление было завершено.

– По ускоренному тарифу. – Павел, измученный и словно измятый, уселся за руль машины, бросил на соседнее сиденье папку бумаг. – Море – воздух. Пришлось переплатить три тысячи. Но это вообще не значит, что кто-то будет торопиться. Я вас предупреждал – не доплачивайте здесь за скорость, это пустой звук.

– Я просто выполняю пожелания клиента. – Александра тоже чувствовала себя усталой, хотя ничего, в сущности, не делала. Но роль безмолвного наблюдателя всегда утомляла ее больше, чем бурная деятельность.

– А я не спорю, – пожал плечами Павел. – Деньги не мои. Ну что? Поужинаем? Я голоден страшно.

– Отлично, – согласилась Александра. – Мы договорились посидеть в ресторане отеля, так ведь?

Но ее спутник, обернувшись, поморщился:

– Там ресторан уровня столовой… И потом, сейчас не сезон, отель пустой, значит, повар стараться не будет – не для кого. Вот ближе к Новому году, когда публика понаедет, – другое дело. Нет, я вас повезу в отличный рыбный ресторанчик, рядом с садами Бахаи. Хотя бы что-то увидите в Хайфе, кроме пробок.

Павел с трудом нашел место, чтобы втиснуть «фольксваген» – вдоль тротуаров тянулись бесконечные ряды машин. Выйдя на тротуар, он потянул Александру к мраморной балюстраде, стилистически очень напоминавшей образчики парковой архитектуры парка Горького в Москве.

– Сады Бахаи! – помпезно объявил Павел, делая широкий жест и обводя рукой открывшийся перед ними вид.

Вниз по склону горы Кармель сбегал большой регулярный парк, мгновенно напомнивший Александре все виденные ею парки французской планировки. Мягкие рельефы подстриженных травяных террас, цветочные фигурные клумбы, мраморные лестницы, симметрично обсаженные кипарисами, – и как логический центр – белый дворец с золотым круглым куполом.

– Это храм Бахаи, – Павел ткнул пальцем в сторону дворца. – Там гробница их пророка. Или не знаю, кем он у них считается. Здесь столица мирового бахаизма, ни больше, ни меньше. В девятнадцатом веке из Турции выслали семьи еретиков, они здесь и обосновались. Сюда бешеные деньги со всего мира текут. Пожертвования они принимают только от своих адептов, садовники тоже все бахаисты. Цветочки очень любят! Если хотите, можно пойти вниз погулять.

Александра отказалась, не сводя взгляда с залива, над которым опускалось медленно краснеющее солнце. Ей хотелось тишины среди этой красоты, пронизанной теплым ароматом цветов. Павел, с его критиканством и жалобами, не представлялся ей желанным спутником. Охотнее всего она бы погуляла в садах Бахаи одна.

– Тогда в ресторан! – явно обрадовавшись, заявил ее спутник. – Здесь рядом, два шага.

…Но по пути в ресторан, который оказался вовсе не в двух шагах от входа в парк, Павел показал художнице еще одну достопримечательность. Махнув рукой на парк, тянущийся по другой стороне улицы, он заявил:

– А вот это романтичное место, я бы вас сюда повел, если бы решился ухаживать. Променад Луи. Оттуда вид еще лучше. Ничего особенно примечательного там нет, просто аллея со скамеечками, пара обелисков, садовые скульптуры… История места интересная. Жил-был когда-то молодой человек, совсем молодой, девятнадцать лет. Его звали Луи Ариель Гольдшмидт, он с родителями приехал в Израиль из Южной Африки. Хороший парень, учился, готовился к выпускным экзаменам. И вот за несколько недель до экзаменов он погибает в автокатастрофе. Родители, люди состоятельные, выделили деньги на устройство этой аллеи, имени своего сына, чтобы люди о нем помнили. Этот парень ничего выдающегося не успел сделать, он еще и не жил, можно сказать. А память осталась – Променад Луи знают все израильтяне. Грустная история…