Зайтан-Бродяга. Тихий город - читать онлайн книгу. Автор: Илья Слобожанский cтр.№ 18

Воняет до умопомрачения, в голове неразбериха. Желудок к горлу поднимается, перед глазами всё плывёт, а по голове точно кувалдой охаживают. В башке стучит, гремит, как в кузне. Состояние я вам скажу отвратительное. А тут ещё новенькая винтовка как-то не к месту пришлась. Штука хорошая, но уж больно длинная, за всё цепляется. Куда не глянь паутина, лохматые корни свисают точно верёвки, на голову зловонная жижа капает. Брели наугад, шли на бледное пятно света, свернули и заплутали чуток, да оно и понятно почему? Не доводилась нам гулять под нужником. Ноги едва волочём, руками за стены держимся, везде грязь, нечистоты. Шли долго и тут сквознячком потянуло дышать стало легче, а вот дерьма заметно прибавилось, поднялось оно до пояса. Торбу и Карлуху тащим поочерёдно. Иду и уже не надеюсь, что выберусь.

Спасибо Карлуха помог, он с нами драпанул. Побили его гости незваные, отыскали спящего в сене, растолкали и отмутузили. А что бы ещё чего не вытворил у клозета к столбу привязали, грязный мешок надели на голову. Таким мы его и нашли.

Взвалил Гунька мелкого на плечо и понёс. Ну не оставлять же его на верную погибель? Оклемался Карлуха, пришёл в себя и поведал про запертую решётку на выходе из сточной ямы. Мы к ней дважды выходили, замок на ней амбарный. От зверья решётка, железные прутья толстые. Повезло нам с Коротуном, он-то и указал верный путь. Не сразу конечно, далеко забрели, даже Карлуха не сразу разобрался где мы? Подсказал Коротун как уберечься от смрада. Тряпками лица прикрыли, дышать стало легче. Но и намучились мы с мелким не мало. Торба неподъёмная, Карлуха тоже не пушинка. В яме нам по пояс, а ему по самое горло, вот и тащим проводника на плечах. Но я не в обиде, даже благодарен, за такую ношу.

Как оказалось, состоял Карлуха при отхожем месте главным. Чистил его. Держал своё ремесло в тайне, стыдился. Раз в неделю, ранним утром уходил на чистку, возвращался затемно. Ключик от добротного амбарного замка носил при себе. Им мы и открыли решётку.

Долго отлёживались в ярочке, отхаркивали прогулку. Небо тучами затянуто, идёт дождь, сильный, проливной. Спасибо непогоде, с крыши Бочки нас невидно. Идти за ворота на наши поиски только безумец осмелится.

Полежали, отдышались и побрели куда подальше от сточной ямы. За холмом что порос высокими кустами и трухлявыми пнями, лёжка имеется. Охотники в ней по ночам отсиживаются, днём мясо вялят. Захаживал я к ним, товаром менялся. Тогда и помыслить не мог — в коптильне найду спасение. По-хорошему, налегке и бегом, до моего схрона в лесу, час с небольшим. Там и чистая одежда, и ботинки не новые, но сухие припрятаны. Только это в другую сторону, не по пути. Да и не поспеем к лёжке затемно.

Вымотала нас яма, все силы забрала. Карлуха едва ноги переставляет, Михалыч позади всех тащится, носом клюёт. Позеленел весь, через каждые десять шагов останавливается, плюётся, кашляет. Плохое дело, спешить нужно, а мы как ожиревшие ползуны волочемся.

— Бродяга. — Позвал Гунька. Первым он взобрался на холм, упал на колени, глядит на пройденный путь. — Ты смотри, что твориться? Не уж-то из-за нас столько шума?

— Да кому мы нужны? — Ответил и присел на траву. С крыши Бочки, сумрак дождливого вечера режут лучи света. Не факельные, не языки костров. Посечённые и побитые дождём полосы, размазанными пятнами шарят по округе.

— Прожектора это. — Усевшись на пень заговорил Михалыч. Грязный, понурый, но уже не такой зелёный как час назад. — Ветеринар мерзавец. — Вытирая с лица дождевую воду прохрипел Михалыч. — А говорил аккумуляторы издохли. И тут соврал сволочь.

— Кто издох? — Спросил Гунька.

От Бочки послышалась стрельба. Ветер донёс хлопки, прогремели разрывы. Били куда-то вниз, то по одну, то по другую сторону Бочки.

— Меня хватились. — Брякнул Карлуха приглаживает ладонью мокрую копну волос.

— Чего гадать? Ищут, не ищут, нам-то какая разница?

Мы здесь, они там. Бурелом обойдём, до лёжки рукой подать.

Хватит валяться, уходим. — Поторопил я. — Зверьё отпугивают. Вот и палят патронов не жалеют. Пошли мужики, ночь совсем близко.

— Ага. — Согласился Гунька. — Патронов у них хоть завались. Айда мужики, спешить нужно. Шипари твари свирепые, для них самое время. Да и погодка в самый раз. Беда тому, кто в грозу из Бочки выйдет. Уносим ноги пока совсем не стемнело.

* * *

В лёжку залезли из последних сил, куда не глянь темень непроглядная. Завинтили тяжёлый люк-крышку и попадали на деревянные лежаки. Даже лампу зажигать не стали. Так и уснули, мокрые и грязные.

Охотничья лёжка — это зарытая в землю цистерна. Такие штуки часто встречаются на окраинах. Раньше, они по рельсам ездили, катались по дорогам. Две железные полосы, между ними бетонные палки, вот и вся дорога. У тех цистерн что я встречал, колёса имеются. Наверное, и эта такая же?

Зверь в лёжку не заберётся, потому как железо толстое. Просторно здесь, места много. Молодцы охотники, хорошо обустроились. Люк-крышка с надёжным запором, а что бы не задохнуться (когда мясо коптят), дыры пробили, трубы наверх просунули. Какой никакой, а свежий воздух. Только нам это вряд ли поможет, угорим даже с трубами. От нас смрад расходится, да такой стойкий что впору бочку законопатить, чтобы вся округа нами не провоняла. Ну да ладно, утром отмоемся. Неподалёку, Тухлое озеро в низине. Не знаю, какой дурак его назвал Тухлым? Вода прозрачная, чистая, да такая холодная что зубы сводит. Мне бы сейчас туда, помыться, постираться.

Так и уснул с мечтами о помывке, и сухой, чистой одежде. Сердце болит как про своё ружьишко вспоминаю. Лежит оно в коморке Носатого, пылится. Привык я к нему, проверенное ружьё, надёжное.

* * *

— Бродяга. — Зовёт Гунька, толкает в бок. Вокруг темно, не понять день или ночь.

— Чего тебе?

— Люк не открывается. — Жалуется приятель. — До ветру полез, а он гад не поддаётся. Может, какой секрет имеется?

— Как не поддаётся? — Такая новость напрочь разогнала сон.

— А я почём знаю? Я его и так, и эдак. Чуть приподнял и всё, заклинило.

— Ты чего лампу не зажёг?

— Здесь и лампа имеется?

— Представь себе и не одна. А ещё ведро.

— Зачем ведро? — Тихо спросил Гунька.

— Нужду справлять. — Пояснил и на ощупь полез к столу.

Через минуту в лёжке посветлело. Чёрные, грязные доски полов, по обе стороны от стола с лавками. У лестницы ведро, (отхожее место). На дне цистерны песок насыпан, поверх него доски постелены. Лежаки по четыре у каждой стены (деревянные щиты на кирпичах-ножках). Подушки — драные рубахи, набиты сеном. Вот и вся нехитрая утварь. Хотя нет, сразу у лестницы шкаф, с крюками для мяса. Он же коптильня, и печь для обогрева.

На шум и возню поднялись Михалыч с Карлухой. Все столпились под люком. Как мы не тужились, как не упирались крышка не поддалась. В щель-просвет, разве что кулак пролезет. Руку просунул, а там что-то мягкое и мокрое.