Вторжение - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 28

— Дорогая леди, даже при сложившихся обстоятельствах ты выглядишь восхитительно.

— А ты даже в сложившихся обстоятельствах битком набит дерьмом, — с теплой улыбкой ответила она.

— Могу я перекинуться с тобой и Нейлом парой слов? — спросил Дерек. — Конфиденциально.

Он был тихим пьяницей. С каждым стаканом джина, сдобренного тоником, галантности у него только прибавлялось.

Профессор литературы в университете штата в Сан-Бернардино, которому оставалось совсем ничего до шестидесятипятилетия и выхода на пенсию, Дерек специализировался на американских писателях двадцатого столетия.

Его любимыми героями были сильно пьющие задиры-мачо, от Эрнеста Хемингуэя до Нормана Мейлера. Он не только восхищался их литературным талантом. Его отношение к ним чем-то напоминало тайную любовь школьницы — серой мышки к звезде школьной футбольной команды.

Не наделенный природой физической мощью, слишком, добрый, чтобы бить людей в пьяной драке, наслаждаться кровавой корридой или «вывешивать» жену за окно, держа за лодыжки, Дерек мог представлять себя в образе своих героев, лишь погружаясь в литературу и в джин. Так и проходила вся его жизнь, в компании книг и бутылок.

Из некоторых профессоров могут получаться отличные актеры, поскольку чтение и процесс обучения они воспринимают как один большой спектакль. Дерек был из таких.

По его просьбе Молли несколько раз выступала перед студентами Дерека и видела, как он ведет себя на избранной им сцене. Педагогом он был прекрасным, не говоря уж о том, что его лекции и семинары студентам не были в тягость.

И вот теперь, когда барабаны Армагеддона барабанили по крыше, Дерек был одет так, словно в самом скором времени ему предстояло войти в набитую студентами аудиторию или поприсутствовать на торжественном заседании кафедры. Возможно, писатели-классики середины двадцатого столетия никогда не жаловали, брюки из шерстяной ткани, твидовые пиджаки, вязаные жилетки, фуляровые носовые платки и связанные вручную галстуки-бабочки, но Дерек не только написал себе роль в жизни, но и подобрал к ней соответствующий костюм, который с достоинством и носил.

Когда Молли поднялась из-за стола, чтобы вместе с Нейлом последовать за Дереком, к дальней стене таверны, она вновь увидела, что все собаки пристально смотрят на нее.

Три из них: черный Лабрадор, золотистый ретривер и «дворянин» неопределенного происхождения — бродили по залу, обнюхивали пол, дразня себя запахами упавшей на пол в последние несколько дней, но давно уже убранной капельки салата из гуакате или ломтика картофеля фри.

С того момента, как зарядил дождь, Молли впервые видела животных, занятых привычным им делом. Тем не менее, тыкаясь влажными носами в половицы, они то и дело поглядывали на нее из-под опущенных бровей.

В пустующем конце стойки, где их не могли подслушать, Дерек прошептал: «Я никого не хочу пугать. В смысле больше, чем они уже напуганы. Но я знаю, что происходит, и сопротивляться этому смысла нет».

— Дерек, дорогой, ты уж не обижайся, — ответила ему Молли, — но скажи, есть ли в твоей жизни что-то такое, чему у тебя может возникнуть желание посопротивляться?

Дерек улыбнулся.

— Единственное, о чем я могу подумать, так это растущая популярность отвратительного коктейля, который они называют «Фантазия Гарви». В семидесятых эту мерзкую смесь подавали на каждой вечеринке, но я всякий раз героически от нее отказывался.

— В любом случае мы все знаем, что происходит, — заметил Нейл. — В общем, разумеется, без мелких подробностей.

Джин, похоже, служил Дереку средством для промывки глаз, которое, правда, принималось внутрь, потому что глаза у него были кристально чистые, не налитые кровью, как были у большинства пьяниц, и взгляд не блуждал, он смотрел прямо на собеседника.

— Прежде чем перейти к объяснениям, я должен сознаться в пагубной привычке, о которой вы ничего не знаете. Многие годы, в уединении собственного дома, я запоем читал научную фантастику.

Молли подумала, что он пьян сильнее, чем она себе представляла, если полагал, будто его секрет требует исповеди и покаяния.

— Фантастика бывает и неплохой, — вставила она.

Дерек просиял.

— Да, бывает. К сожалению, это греховное удовольствие. Никому из фантастов не сравниться с Хемингуэем или Фолкнером, но многие из них пишут гораздо лучше Гора Видала или Джеймса Джонса.

— Нынче научная фантастика — это научный факт, — добавил Нейл, — но какое отношение имеет она к тому, что происходит с нами сегодня?

— В нескольких научно-фантастических романах я сталкивался с идеей терраформинга, — продолжил Дерек. — Вы знаете, что это такое?

Проанализировав составляющие слова, Молли ответила:

— Сделать землю… или создать на некой планете условия, полностью соответствующие земным.

— Да, именно так, — воскликнул Дерек с энтузиазмом поклонника «Стар трека», вспоминающего изящный поворот сюжета в самой любимой серии. — Терраформинг — изменение природной среды планеты, отличающейся от земной, с тем, чтобы приспособить ее под земные формы жизни. Теоретически, к примеру, можно построить огромные машины, атмосферные процессоры, создать пригодную для дыхания атмосферу, скажем, из песков и скал Марса, превратить практически безвоздушный мир в планету, на которой смогут прекрасно себя чувствовать и люди, и представители земной флоры и фауны. В этих научно-фантастических романах терраформинг планеты занимает десятилетия, даже столетия.

Молли сразу поняла его гипотезу.

— Ты хочешь сказать, они не используют погоду как оружие.

— Изначально — нет, — ответил Дерек. — Это не война миров. Ничего такого нет и в помине. Для этих существ, откуда бы они ни прилетели, мы столь же ничтожны, что и комары.

— С комарами не воюют, — указал Нейл.

— Совершенно верно. Вы просто осушаете болото, лишаете комаров окружающей среды, в которой они могут существовать, строите свой новый дом на земле, где этим насекомым ловить нечего. То, что, мы сейчас видим, обратный терраформинг, превращение природных условий Земли в окружающую среду, в большей степени соответствующую их родной планете. Уничтожение нашей цивилизации для них — несущественный побочный эффект колонизации.

Молли верила, что жизнь — это дар с предназначением и целью, и в сотворенном мире, каким она его понимала, просто не могло быть места той абсолютной жестокости и ужасу, о которых говорил Дерек.

— Нет. Нет, это невозможно!

— Их наука и техника на сотни, если не на тысячи лет опережает нашу, — гнул свое Дерек. — Их технические достижения в прямом смысле выше нашего понимания. Вместо десятилетий на трансформирование нашей планеты им может потребоваться год, месяц, неделя.

Если гипотеза Дерека соответствовала действительности, человечество ждало нечто худшее, чем война, — у людей отнимали даже статус врага. Их воспринимали как тараканов, даже не тараканов, а словно какую-то плесень, от которой следовало избавиться с помощью дезинфицирующего раствора.