Разрушенный трон - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Авеярд cтр.№ 67

Движения Эванжелины грациозны. Не как у кошки, а как у не прекращающей свою охоту волчицы. Обычно мне нравится, когда она охотится за мной, но сейчас я не ее добыча. Когда она входит в комнату, она не смотрит на меня, хотя мой силуэт довольно красиво очерчивается на солнечном свете. Лучи скользят по мне, окрашивая мою бледную кожу и красное платье в красивую дымку. Мне нравится носить красное. Этот цвет подходит к моим волосам, заставляет меня чувствовать себя живой. Эванжелина сегодня одета в цвета своего дома, хотя у нее больше нет необходимости их носить. Черная кожа, серая шерсть. По сравнению с тем, что она носит обычно, этот наряд кажется скучным.

Она роняет что-то на пол, и я замечаю, как под стул закатывается недоеденное яблоко. Бывшая принцесса, похоже, ничего не замечает, или ей все равно. Я морщу нос.

– Лучше тебе это убрать, Эви, – говорю я, прежде чем она успеет отругать меня за то, что я отправила к ней Кармадона. Сбивая волка со следа.

Она едва пожимает плечами, позволяя мягкому свету падать на ее серебряного цвета волосы. Он танцует и преломляется у ее головы, и на мгновение она надевает корону, которую могу видеть только я.

– Думаю, буду наслаждаться последними часами работы горничных.

«Как она драматизирует», – думаю я, борясь с желанием закатить глаза.

– Сомневаюсь, что они так быстро перестанут нас содержать.

– Как же хорошо ты знаешь Дэвидсона, – говорит она с ядовитой ухмылкой. Я чувствую укол знакомого обвинения и отмахиваюсь от него.

– Я не собираюсь снова вступать в этот спор. У нас есть более важные вопросы для обсуждения.

Она подходит к изножью кровати, останавливается и наклоняется вперед, опираясь на руки. Ее взгляд встречается с моим, глаза цвета грозовой тучи на фоне моих небесно-голубых. Я вижу в ее глазах отчаяние и гнев.

– Мне важно обсудить вопрос о твоей будущей работе.

– Это может подождать, – говорю я ей. Эта тема поднимается не в первый раз. Какую бы роль я ни решила играть в Монфоре – этот выбор я сделаю сама. – Ты должна быть там, – тихо бормочу я, садясь, чтобы прикоснуться к ней.

Но она быстро отстраняется, и ее щека ускользает от моих пальцев. Раздраженно фыркнув, она плюхается на одеяла, скрестив руки на груди. Ее волосы разлетаются на кровати и перемешиваются с моими. Красный и серебряный, два цвета, которые правят этим миром.

– Зачем посылать Кармадона, если ты просто повторяешь тот же аргумент. Кажется, мы ходим кругами, моя дорогая.

– Очень хорошо, – бормочу я. Как обычно, когда она лежит рядом со мной, моя кровь закипает. – Может, мне попробовать другую тактику?

Эванжелина смотрит на меня, повернув голову на бок. Очень медленно я закидываю одну ногу ей на талию и усаживаюсь на нее сверху.

Но ее глаза так и остаются холодными.

– Пожалуйста, – шепчет она, одной рукой нащупывая мое бедро. Другая ее рука остается неподвижной.

Я наклоняюсь к ее уху и чувствую, как она начинает дрожать под моим весом.

– Серебряные Разломов уже разделились надвое, – говорю я, щекоча своим дыханием кожу на ее шее. – Одна из сторон выступает за реорганизацию. – Я целую ее в пульсирующую на шее венку. – За присоединение к Штатам Норты. За жизнь по законам нового правительства. Равенство крови, перестроенное общество. Они предпочтут потерять свой статус, но избежать еще одного кровопролития в новой войне.

Она с трудом сглатывает, стараясь сосредоточиться на моих словах. Но ее рука блуждает по моему бедру и скользит вверх по моей талии. Я остро чувствую ее прикосновения через ткань платья, как будто она проводит ногтями по обнаженной коже.

– Умно, – говорит она. Эванжелина далеко не глупа. Она позволит мне играть в мою игру, но будет вести свою собственную. Один из ее пальцев цепляется за завязки на спине моего платья, играя с ними. Если бы она захотела, то могла бы снять с меня платье, не моргнув глазом. – Мы, Серебряные, всегда знаем, как спасти свою шкуру.

Я снова наклоняюсь и кладу руку ей на горло. Краем глаза я замечаю пятна света вокруг нас. Темные и светлые, истекающие кровью между ними. Он пульсирует в такт моему сердцебиению.

– А другую…

– Мне плевать, – резко отвечает она.

– Другую поддерживают твои кузены, те, что остались в живых, – говорю я, оттягивая воротник ее свитера, обнажая бледную кожу под ним.

Она притворяется, что смеется. Бесплодная попытка.

– А я думала, их уже давно нет.

«Врешь, Эванжелина».

Моей принцессе Самос известно о каждом члене ее семьи, который еще дышит.

– Даже низшие члены твоего Дома кровно заинтересованы в том, чтобы Самосы оставались на троне.

Она сжимает меня крепче, теперь обе ее руки покоятся на моей талии. Удерживают меня на месте. Крепко.

– Не будет никакого трона…

– Твой брат делает все, что в его силах, чтобы четко донести это до всего мира, – рявкаю я, садясь, чтобы увеличить расстояние между нами.

Она только бросает на меня свирепый взгляд и погружается в горькое молчание.

Когда-то я бы ушла. Оставила бы ее наедине со своими мыслями и чувствами. Позволила бы ей прогнать меня только для того, чтобы она снова позвала меня, когда она будет готова. Но это несправедливо. И я больше не буду так жить. Мне не нужно этого делать.

– Эви…

– Неважно, кто меня поддерживает, – она говорит сквозь стиснутые зубы, с закрытыми глазами. – Я вернусь туда. Я ни на что не претендую. Я никогда не буду королевой или принцессой, или кем там они хотят меня видеть.

– Не в этом дело. – Я накрываю ее руки своими. У нее холодные пальцы. – Твои кузены будут поддерживать королеву в изгнании. Они могут сказать, что тебя заключили в тюрьму, поработили… все, что угодно, чтобы оправдать соблюдение их законов и их превосходство. Они назначат регентом, самого высокородного из оставшихся членов Дома Самос. Он будет говорить от твоего имени, править от твоего имени. Все время, пока ты прячешься здесь…

Ее глаза распахиваются, сверкая от гнева. Она ерзает подо мной, садясь, так что мне приходится отползти.

– А мы прячемся, Элейн? – Разозлившись, Эванжелина встает с кровати и начинает расхаживать по комнате. Она проводит рукой по волосам, заплетая и расплетая серебристые пряди. – Или ты прячешься? У тебя ведь это хорошо получается, да?

Я напрягаюсь. В отличие от Эванжелины, я не так быстро впадаю в ярость. У меня не такой характер. Но чувство гнева не чуждо и мне. Медленно я снимаю браслет с запястья, радуясь, что на мне нет другого металла, который она могла бы почувствовать, и позволяю ему упасть на пол.

И я исчезаю.

– Элейн, – вздыхает она, не извиняясь, а раздраженно. Как будто я какая-то обуза или помеха.