Потерянные души - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 65

Чтобы стать богом, необходимо признавать идею существования Бога, и Виктор Безупречный, в отличие от исходного Виктора, на такое признание не пошел. Он не хотел создавать ничего вечного. Он желал только одного: стать связующим звеном между миром, какой он теперь, и миром без единого думающего существа. Он создавал, чтобы уничтожить. Его видение мира – мир без видения, без идеалов, без цели.

Для Виктора Безупречного нижеприведенный вопрос не стоит и задавать: если в лесу падает дерево, и никто этого не слышит, сопровождается ли его падение каким-либо звуком?

Виктор Безупречный отдает предпочтение другому вопросу: если человечество больше не существует на Земле, чтобы видеть, слышать, обонять, ощущать на вкус и ощупывать богатство природы, будет ли Земля продолжать существовать при отсутствии человечества? Его ответ – нет. Разум постигает материю и наполняет ее смыслом. Без разума, воспринимающего материю, она становится бессмысленной. То, что нельзя постигнуть пятью органами чувств, не существует.

Он создал два связанных между собой, но и отличных одно от другого существа, призванных помочь ему в уничтожении этого мира. Коммунары – двойники реальных людей, но не клоны в общепринятом значении этого слова, потому что биологически они не человеческие существа. Внешне они неотличимы от людей и представляют собой пятую колонну, которая оказывает содействие Строителям.

Строители на самом деле истребители, так что ирония налицо. Они и биологические машины, и механические. Как и коммунары, они тоже могут сойти за людей, но каждый Строитель сам по себе коммуна, колония из миллиардов наноживотных, существ размером с микроба, запрограммированных, как машины: каждое наноживотное – на специфическую задачу. Соединенные воедино, они могут обрести внешность мужчины или женщины, но действуют, как рой индивидуальностей. Каждое наноживотное разумно в широком смысле этого понятия и обладает минимальной памятью – но их объединенные интеллект и память сравнимы с человеческими. Каждое наноживотное может учиться на опыте и делиться полученными знаниями с миллиардами других наноживотных, входящих в Строителя.

Каждое наноживотное может воспроизвести себя безо всякого секса. Для этого требуются лишь подходящие строительные материалы. Все необходимое можно найти в человеческом теле.

Строители не строят коммунаров, которые создаются в Улье. Они строят только других Строителей из плоти и костей людей, которыми кормятся. Для Строителей живые и мертвые люди обладают одинаковой ценностью, служат материалом и топливом для их строительной работы.

План исходного Виктора – заменить одно население Земли другим – оказался с изъяном. Он целиком и полностью зависел от огромных фабрик по производству Новых людей, которые Виктор называл «фермами сотворения». Десятки миллионов Новых людей требовались для успешной войны с человечеством. Такие масштабы гарантировали, что Старые люди выяснят смысл происходящего и уничтожат тех, кто собирался стереть их с лица земли до того, как Новая раса нарастит мускулы.

Виктору Безупречному нужно создать лишь несколько коммунаров для поддержки каждого Строителя. Строители (не коммунары) – настоящая армия, штурмовые войска. Они кормятся и уничтожают тела настоящих людей, которых заменяют коммунары, но в день каждый Строитель может убивать и потреблять еще сотни людей. И поскольку Строители воспроизводят себя сами, Виктору Безупречному не нужны фермы сотворения. Он децентрализовал процесс создания, а поскольку размножаются Строители быстро, предполагает, что последнее человеческое существо погибнет через четырнадцать месяцев.

Новый Строитель выходит из кокона не раньше, чем через двенадцать часов и не позже, чем через тридцать шесть.

С бурлящими в мозгу, как и всегда, идеями, теориями, экстраполяциями, Виктор Безупречный делает еще один глоток бутилированной воды.

Гигантская плазменная панель вспыхивает красками. Двойник преподобного Келси Фортиса установил в главном зале ресторана четыре видеокамеры. Семейная встреча еще не перетекла в семейное убийство.

По словам Тори, официантки «Кафе Энди Эндрюса», Дениз и Ларри Бенедетто жили в двух кварталах отсюда, на Перселл-стрит, отходящей от Беатут-авеню. Тори этого утверждать не могла, но вроде бы Дениз вела третий класс в начальной школе «Мериуитер Льюис».

Карсон и Майкл уже точно знали, что новая лаборатория Виктора находится где-то на Шоссе конца света. Ранее возникали подозрения, что он использует Райнбоу-Фоллс, как испытательный полигон, точно так же, как прежде использовал Новый Орлеан. Но теперь для Карсон подозрения эти считались доказанными.

– «Скажите моей малышке», – повторил Майкл слова Дениз, когда они спешили по адресу, названному Тори. – Но это не означает, что ее малышка совсем малышка.

– А какая еще есть малышка, помимо совсем малышки?

– Знаешь, иногда я называю тебя малышкой. У этого слова значений много [43] .

– Она имела в виду совсем малышку.

– Если она имела в виду совсем малышку, как мы будем с ней говорить? Такие малышки понимают только га-га-ва-ва-ба-ба.

– Совсем малышка не означает младенца. Возможно, она уже умеет говорить, но все равно Дениз зовет ее малышкой. Скаут всегда будет нашей малышкой, даже когда ей будет семьдесят, а нам сто, и мы снова будем носить подгузники.

– Но что мы собираемся сказать малышке? Поправь меня, если я что-то понял неправильно, но Дениз сказала: «Она взяла меня. Она стала мной. Но это не я». И что это должно означать?

Карсон шумно выдохнула от нетерпения. Теплый воздух белым паром заклубился в холодной ночи.

– Она также сказала: «Я – это не я». Яснее и быть не может.

– «Я – это не я», мне непонятно, – не согласился Майкл.

– Ты не хочешь признавать очевидного.

– Ничего подобного.

– Ты не хочешь признавать даже то, что не хочешь признавать очевидного. Та же история. Двойники, как и в Новом Орлеане. В ресторан пришла настоящая Дениз, а где-то есть ее двойник.

– А эта штуковина на ее виске, лицевое украшение? Ничего такого мы в Новом Орлеане не видели.

– Я не знаю, что это такое, но вполне в духе Виктора.

– В духе Виктора?

– Мы теперь имеем дело с клоном Виктора, и он, конечно, набит тем же дерьмом, что и сам Виктор, но, возможно, у него есть и собственные идеи. Он может делать то же самое, но иначе. Нам предстоит увидеть многое из того, чего мы не видели в Новом Орлеане.

Дом Бенедетто, построенный в стиле «греческое возрождение» [44] , с галереей за колоннами, которые поддерживали балкон второго этажа, стоял под сенью огромного дерева с алыми листьями.