Сдержать обещания. В жизни и политике - читать онлайн книгу. Автор: Джо Байден cтр.№ 88

В более крупных концентрационных лагерях машина смерти в первые недели только набирала скорость. В Омарске некая сербка средних лет вела подробные графики смен, табели учета рабочего времени и платежную ведомость охранных бригад. В лагере работали, сменяя друг друга, три регулярные охранные бригады, работающие в две смены. Начальник первой смены был прежде полицейским, начальник другой — официантом в соседнем отеле «Европа». Каждую смену через одну из двух камер пыток «Белый дом» и «Красный дом» проходили десятки пленных мусульман. Нескольким пленным удалось выйти живыми из «Белого дома», избитыми и окровавленными, тогда как с их товарища охранники содрали кожу, стали видны сухожилия и кости. Никто не хотел находиться рядом с жертвой из-за запаха от открытых ран. И этим людям, можно сказать, повезло: из «Красного дома» не вернулся ни один пленный.

Заключенные часто были вынужденны уничтожать трупы своих друзей и соседей. В лагере Лука в Брчко один из свидетелей, по его словам, находился в составе рабочей группы, которая сбрасывала замороженные трупы в мясоперерабатывающую машину, а затем загружала перерубленные тела в грузовики для сброса в реку Сава.

В лагере Лука среда и суббота были женскими днями. В эти дни между двумя и шестью часами дня сербка по имени Моника, которая развлекалась битьем пленников по гениталиям, отбирала восемь-десять женщин для представления начальнику лагеря. Он выбирал себе девушку и сопровождал ее наверх, оставив остальных на потеху пятнадцати или двадцати охранникам. Когда одна девушка пыталась оказать сопротивление, Моника ударила ее разбитой бутылкой и ждала, пока та истечет кровью.

В лагере Фоча изнасилования были еще более жестокими. Песня «Mars Nu Drina» («Марш на Дрине», боевая песня, запрещенная Тито), звучащая из громкоговорителя, расположенного на мечети, являлась сигналом для начала группового изнасилования. По некоторым оценкам, двадцать тысяч женщин подверглись насилию. Были женщины, подвергшиеся насилию со стороны как минимум 28 солдат.

К августу 1992 года все это, включая самые жестокие и бесчеловечные подробности, было известно администрации Буша, Государственному департаменту, Конгрессу и Организации Объединенных Наций. Британцы и французы, чей союз с сербами продолжался несколько поколений, получили неопровержимые свидетельства того, что ситуация в Югославии переросла в гражданскую войну со зверствами с обеих сторон. (По оценкам ЦРУ, сербские агрессоры совершили 90 процентов злодеяний.) Администрация Буша назвала это европейской проблемой. Государственный секретарь Буша, Джеймс Бейкер, произнес известную фразу: «Это не наша война».

Колин Пауэлл, в то время председатель Объединенного комитета начальников штабов, предсказывал, что проблема в Югославии может стать новым Вьетнамом, и он не собирался втягивать армию США, победительницу в войне в Персидском заливе, в новые скандалы. Когда Организация Объединенных Наций послала свои миротворческие войска в Боснию, администрация Буша отказалась отправить американских солдат. Британские, французские и голландские войска составили большую часть сил ООН. Администрация также настаивала на том, чтобы называть сербскую агрессию «гражданской войной, начавшейся в результате древнего и непреодолимого этнического и религиозного конфликта». Дик Чейни, министр обороны в то время, подробно рассказывал об этом в новостях и в интервью на ток-шоу: «То, что происходит на Балканах, — это трагедия, но Балканы были очагом конфликта… много веков подряд». Я вел резкие переговоры с заместителем госсекретаря Иглбергером. Я продолжал настаивать: «Вы знаете этот регион, Ларри, — говорил я. — Вы знаете, что происходит. Как можно не сказать госсекретарю? Почему вы ничего не говорите президенту? Ларри, черт возьми, вы же специалист». Но он ничего не делал. Публично он придерживался линии администрации. Возможно, он и на самом деле считал, что эта гражданская война была европейской проблемой и нам не стоило вмешиваться. «Никто не может остановить эту трагедию извне, — говорил он, — и потребуется много времени, чтобы все это поняли. Пока боснийцы, сербы и хорваты не решат прекратить убивать друг друга, никто в мире не сможет это остановить».

Организация Объединенных Наций согласилась призвать «использовать все необходимые средства» для доставки еды, предметов первой необходимости и медикаментов в Боснию и работать над договоренностью о мирном разрешении конфликта. Европейские лидеры поручили британскому дипломату лорду Дэвиду Оуэну и госсекретарю Джимми Картера Сайрусу Вэнсу разработать меры по урегулированию ситуации. Милошевич, казалось, нашептывал им обоим: «Это гражданская война, гражданская война, гражданская война. Запад не должен вмешиваться. Позвольте мне решить все самому».

По плану Вэнса-Оуэна Боснию разделили на этнические кантоны с самостоятельным управлением. Разделили и многонациональную столицу Сараево, которая получила статус этнически смешанного децентрализованного округа с постоянным правительством. По этому плану большая часть захваченной сербами территории передавалась сербам, то есть конфликт разрешался в пользу агрессора. И почти все в Вашингтоне находили этот план вполне разумным.

Я был довольно активным и влиятельным председателем судебного комитета Сената в начале девяностых, поэтому я думаю, что большинство моих коллег, возможно, просто делали вид, что их интересует мой законопроект «О насилии в отношении женщин». Однако я заметил, что с ростом количества представителей прессы, освещавших слушания, все больше и больше членов комитета хотели на них присутствовать. Я чувствовал поддержку со стороны различных сообществ, борющихся с насилием в отношении женщин, и начал получать приглашения выступить на встречах с их лидерами. Это не могло не радовать меня. Одним из первых мест, где я выступал с речью, стал город Провиденс, Род-Айленд. Я выступал перед группой женщин, которые организовали приюты и кризисные центры для жертв изнасилования. Многие из приютов для женщин, подвергшихся побоям, которые посетили я или мои сотрудники, были окружены колючей проволокой и существовали только лишь на пожертвования. Их вторым по величине источником дохода была продажа выпечки. Люди, которые работали в приютах, каждый божий день смотрели в глаза пострадавших женщин и могли рассказать мне о степени и глубине жестокости, с которой те столкнулись. Мне казалось, что если Америка увидит и услышит то, что видели и слышали эти женщины, то наш законопроект получит необходимую поддержку.

Поэтому мы вовлекли их в законодательную борьбу. Мои сотрудники позже рассказывали мне, что и жертвы насилия, и люди, которые с ними работали, были шокированы тем, что кто-то готов их слушать. Они знали «маленький грязный секрет Америки», но никто никогда не просил их раскрыть его. Вскоре после моей стычки с главным судьей Ренквистом мои сотрудники начали работать над амбициозным отчетом, который не только раскрыл бы правду о насилии в отношении женщин, но и заставил бы говорить о проблеме вслух.

При помощи сотрудников приютов и кризисных центров по всей стране мы собрали данные для отчета под названием «Насилие в отношении женщин: неделя из жизни Америки». «Нация никогда не изменит свое отношение к насилию в отношении женщин, если не осознает масштабы проблемы», — написал я во введении к отчету, который мы выпустили в октябре 1992 года. «Сегодня мы выпускаем отчет, в котором покажем одну неделю из жизни Америки в рамках темы насилия против женщин». Составляя отчет, мы обнаружили, что еженедельно сообщалось в среднем о 21 000 преступлений против женщин. За 1991 год в полицию было заявлено по меньшей мере об 1,1 миллиона нападений, нападений с отягчающими обстоятельствами, убийств и изнасилований женщин, совершенных в семье. Незарегистрированных преступлений было, вероятно, в три с лишним раза больше. Женщины, как мы обнаружили, в 6 раз чаще мужчин становились жертвами нападений, совершенных знакомыми им лицами. Одно из шести сексуальных посягательств в неделю совершалось членом семьи жертвы.