Странный Томас - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 27

— Второго такого нет.

— Это точно, сэр.

— Скажи ему, что мы всегда рады принять его у себя.

— Обязательно, сэр. Спасибо вам.

— Ты действительно не можешь остаться на обед?

— Благодарю вас, сэр, но у меня свидание.

— Уверен, что со Сторми.

— Да, сэр. Она — моя судьба.

— Умеешь ты находить слова, Одд. Должно быть, ей нравится, когда ты это говоришь: «Моя судьба».

— Мне нравится ей это говорить.

Чиф обнял меня за плечи и повел к воротам с северной стороны дома.

— Хорошая женщина — это лучшее, что может найти в жизни мужчина.

— Сторми больше, чем хорошая.

— Я просто счастлив за тебя, сынок. — Он отодвинул задвижку, открыл ворота. — Об этом Бобе Робертсоне не волнуйся. Мы будем следить за ним, но так, что он об этом не догадается. И если попытается сделать что-то противозаконное, тут же его возьмем.

— Я все равно буду волноваться. Он — очень плохой человек.

Когда я подошел к «Мустангу», Элвис уже ожидал меня на пассажирском сиденье.

Мертвым нет необходимости ходить пешком или ездить на автомобиле, чтобы попасть в нужное им место. А если уж они ходят или ездят, то мотив тут один — ностальгия.

По пути с лужайки до «Мустанга» он успел переодеться. Наряд из фильма «Голубые Гавайи» уступил место черным брюкам, твидовому пиджаку спортивного покроя, белой рубашке, черному галстуку и черному платочку в нагрудном кармане пиджака. Потом Терри Стэмбоу сказала мне, что так он одевался в некоторых эпизодах фильма «Это случилось на Всемирной ярмарке».

Отъезжая от дома Портеров, мы слушали «Не могу без тебя», одну из самых зажигательных песен Короля.

Элвис пальцами выбивал ритм на колене и покачивал головой, но слезы продолжали катиться по щекам.

В центральной части Пико Мундо, когда мы проезжали церковь, Элвис знаком показал, что хочет, чтобы я свернул к тротуару и остановился.

Когда я выполнил его просьбу, он протянул мне правую руку. Рукопожатие было настоящим и теплым, как и у Пенни Каллисто.

Но вместо того, чтобы потрясти мою руку, он сжал ее своими двумя. Может, просто благодарил, но вроде бы вкладывал в этот жест нечто большее.

Мне показалось, что он тревожится обо мне. Мягко сжал мою руку, пристально посмотрел на меня, во взгляде точно читалась озабоченность, снова сжал.

— Все нормально, — сказал я, хотя понятия не имел, правильная ли это реакция.

Он вылез из автомобиля, не открывая дверцы, просто оказался с другой стороны, и поднялся по ступенькам к церкви. Я наблюдал, пока он не прошел сквозь тяжелую дубовую дверь и не скрылся из виду.

Обедать со Сторми я собирался в восемь вечера, так что предстояло «убить» оставшееся время.

«Ищи себе занятие, — бывало, говорила бабушка Шугарс, — пусть даже это будет покер, драка, быстрые автомобили, потому что безделье несет с собой куда большие неприятности».

Даже и без совета бабушки я не мог поехать на место нашей встречи со Сторми и дожидаться ее там. Потому что пока все мои мысли занимал Боб Робинсон и его дьявольская картотека.

Отъехав от церкви, я позвонил П. Освальду Буну, весящему четыреста фунтов и с шестью пальцами на левой руке.

Маленький Оззи снял трубку на втором звонке.

— Одд, взорвалась моя прекрасная корова.

— Взорвалась?

— Бах! — ответил Маленький Оззи. — Только что в мире все хорошо, а в следующий момент твоя знаменитая корова разлетается на куски.

— Когда это произошло? Я ничего не слышал.

— Ровно два часа и двадцать шесть минут тому назад. Полицейские уже побывали здесь и уехали.

Я уверен: даже они, привыкшие к варварству преступников, были шокированы случившимся.

— Я только что видел чифа Портера. Он об этом не упомянул.

— После того как они отбыли, даже им, многое повидавшим, несомненно, потребовалось пропустить стаканчик-другой, прежде чем писать рапорт.

— И как вы?

— Я не скорблю, это был бы перебор, но огорчен.

— Я знаю, как вы любили эту корову.

— Я любил эту корову, — подтвердил он.

— Я хотел заехать к вам, но, может, сейчас не самое удачное время.

— Это идеальное время, дорогой Одд. Нет ничего хуже, чем быть одному вечером того дня, когда взрывается твоя корова.

— Буду через несколько минут, — пообещал я.

Маленький Оззи живет в Джек Флетс, районе, который лет пятьдесят тому назад назывался Джек Рэббит Флетс, расположенном к западу и вниз по склону от исторического центра. Я понятия не имею, когда и куда подевался «Рэббит».

Когда живописный центр начал привлекать туристов в конце 1940-х годов, город пошел на то, чтобы усилить его привлекательность. Наименее фотогеничные заведения, скажем магазины рабочей одежды, покрышек, оружия, выдавили во Флетс.

Двадцать лет тому назад новенькие торговые центры поднялись на Грин-Мун-роуд и Джошуа-Три-хайвей. Они, конечно, оттянули покупателей от непрезентабельных магазинчиков Флетс.

Так что в последующие пятнадцать лет район Флетс значительно изменился. Старые торговые и промышленные здания шли на слом, их место занимали коттеджи, таунхаузы, многоквартирные дома.

Одним из первых, когда мало кто осознавал перспективность этого района, Маленький Оззи приобрел в Джек Флетс участок в один акр, на котором стояло здание давно закрывшегося ресторана. Здесь он и построил дом своей мечты.

Двухэтажную резиденцию с лифтом, широченными дверными проемами, прочными полами. Дом Оззи учитывает и габариты хозяина, и позволяет избежать неприятностей, грозящих чрезвычайно полным людям (Сторми боится, что со временем Оззи станет одним из них). Если Оззи для транспортировки в больницу или, не дай бог, в похоронное бюро потребуется подъемный кран и грузовик-платформа, стены ломать точно не придется.

Я припарковал «Мустанг» перед лишившимся коровы домом, и увиденное, пожалуй, потрясло меня даже больше, чем я ожидал.

Стоя под одной из терминалий, которые отбрасывали длинные тени в свете катящегося к западному горизонту солнца, я в ужасе смотрел на представшее перед моими глазами зрелище. На этой земле все в конце концов разрушается, но внезапные и преждевременные исчезновения тем не менее печалят.

Четыре ноги, куски разорванной головы и тела разбросало по лужайке перед домом, кустам, дорожке. Особо мрачное впечатление производило вымя, которое приземлилось на один из столбов забора из штакетника, накрыло его, как шапкой, да так и осталось висеть сосками вверх.