Живущий в ночи - читать онлайн книгу. Автор: Дин Кунц cтр.№ 62

Полное, абсолютное, тотальное безумие! Я вновь и вновь пытался объять своим разумом все известные мне факты и выстроить их хотя бы в какое-то подобие логической цепочки, но каждый раз ее разрушала огромная волна чего-то неопределимого и непредсказуемого.

Меня всегда поражала жизненная позиция Бобби, его несокрушимая твердость в стремлении дистанцироваться от неразрешимых проблем повседневности и оставаться чемпионом среди лодырей. Теперь же этот подход к жизни казался мне не только оправданным, но даже логичным, единственно правильным и мудрым.

Не рассчитывая на то, что я доживу до зрелого возраста, мои родители растили меня таким образом, чтобы я имел как можно больше возможностей играть, развлекаться, удовлетворять свое любопытство, жить, не испытывая беспокойства и страха, жить сегодняшним днем, не думая о будущем. Короче говоря, они хотели, чтобы я веровал в бога и, подобно другим людям, видел в своей жизни определенное предначертание – быть благодарным за свою ущербность в такой же степени, как за дарованные мне таланты и способности, поскольку и то и другое лежит вне пределов нашего понимания. Разумеется, они понимали необходимость привить мне самодисциплину и уважение к другим. Однако все эти вещи приходят сами собой, если человек искренне верит в то, что, помимо материального, его жизнь имеет еще и духовное измерение и что он является тщательно отшлифованной частицей таинственной мозаики под названием Жизнь.

Хотя существовало мало надежд на то, что я сумею пережить своих родителей, мои папа и мама – сразу же после того, как врачи определили у меня ХР, – все же предусмотрели такую возможность. Они приобрели весьма дорогой страховой полис на тот случай, если умрут раньше меня, и благодаря этому я теперь был бы вполне обеспеченным человеком даже в том случае, если бы не написал больше ни одной статьи или книги.

Рожденный для того, чтобы играть, развлекаться и удивляться, не предназначенный для работы и обязанностей, которыми отягощен любой другой человек, я мог бы спокойно забросить свою писанину и стать таким отрешенным от всего фанатичным серфером, по сравнению с которым Бобби Хэллоуэй показался бы подлинным трудоголиком, с тягой к развлечениям меньшей, нежели у кочана капусты. Я мог бы предаваться всепоглощающему безделью, не испытывая при этом чувства вины, поскольку был рожден для жизни, какой жили бы все люди, если бы некогда не нарушили условия аренды и не были изгнаны из Эдема. Моей жизнью, так же как жизнью любого человека, правят капризы судьбы, однако благодаря своей болезни я разбираюсь в них лучше остальных и поэтому чувствую себя более уверенно.

И тем не менее сейчас, двигаясь к восточной стороне мыса, я продолжал судорожно искать смысл всего, что мне пришлось увидеть и узнать после захода солнца.

Как раз перед тем, как мы с Орсоном подверглись нападению со стороны обезьян, я сосредоточенно размышлял, что же в них такого особенного. В отличие от обычных резусов эти демонстрировали скорее наглость, нежели застенчивость, были не веселы, а угрюмы. И еще в них угадывалась какая-то бешеная злоба.

Это, впрочем, было не главным, что отличало тварей от их обычных сородичей. Их злость являлась результатом какого-то другого, более важного отличия, которое было очевидным, но настолько необъяснимо ужасным, что мне даже не хотелось о нем думать.

Пелена тумана была такой же густой, как раньше, но теперь он стал значительно светлее. Сквозь его клубы уже угадывались едва различимые огоньки. Это светились дома и уличные фонари, расположенные вдоль берега.

Эти первые признаки цивилизации заставили Орсона радостно – а может, просто облегченно – взвизгнуть, однако даже в городе нам продолжала грозить такая же опасность, как за его пределами.

Оставив мыс позади и очутившись на Эмбаркадероуэй, я остановился, вынул из кармана смятую кепку, водрузил ее на голову и лихим рывком натянул по самые брови. Человек-слон надевает свой костюм!

Склонив голову набок, Орсон окинул меня оценивающим взглядом, а затем одобрительно фыркнул.

В конце концов, он был собакой человека-слона, поэтому его собственный имидж зависел от того, насколько достойно и изящно подаю себя я.

Благодаря уличным фонарям видимость увеличилась примерно до тридцати метров. Словно призрачные волны древнего и давно пересохшего моря, туман поднимался из залива и растекался по улицам города. Свет преломлялся в каждой его крошечной капельке и отражался в следующей.

Если обезьяны и до сих пор продолжали следовать за нами, то теперь, чтобы оставаться незамеченными, им пришлось бы держаться на гораздо большем расстоянии, нежели они могли позволить себе на пустынном полуострове мыса.

Словно в переложении «Убийства на улице Морг»

Эдгара По, им пришлось бы красться по паркам, неосвещенным бульварам, перебираться по балконам, карнизам и крышам домов.

В этот поздний час на улицах не было ни пешеходов, ни машин. Город казался вымершим.

У меня возникло тревожное чувство, что сейчас я вижу Мунлайт-Бей таким, каким ему предстоит стать в недалеком будущем – городом призраков.

Я взобрался на велосипед и покатил вверх по Эмбаркадеро-уэй. Человек, который, заявившись в радиостудию, пытался найти меня через Сашу, ожидал на яхте, стоявшей у причала.

Крутя педали, я вновь вернулся мыслями к обезьянам нового тысячелетия, как окрестил их Бобби. Мне казалось, что я уже определил все главные различия между обычными резусами и этим сверхъестественным отрядом, который скрытно преследовал меня в ночи, и все же мне было страшно пойти до конца и сделать финальный вывод, хоть он и напрашивался сам собой: эти – обезьяны были умнее обычных.

Гораздо умнее. В тысячу раз.

Они поняли, для чего Бобби понадобился фотоаппарат, и украли его. А потом украли и второй.

Они узнали мое лицо у куклы, стоявшей среди тридцати других на полке в кабинете Анджелы, и выбрали именно ее, чтобы запугивать меня. Чуть позже они подожгли дом, желая скрыть убийство Анджелы.

Возможно, яйцеголовые в Форт-Уиверне и впрямь занимались разработкой бактериологического оружия, но это не объясняло, почему макаки из их лабораторий значительно превосходили по уму всех своих сородичей, когда-либо скакавших по деревьям.

Да и что означает в данном случае слово «значительно»? Насколько они умнее других? Наверное, не настолько, чтобы выиграть главный приз в телевизионной игре «Поле чудес», и не до такой степени, чтобы преподавать поэзию в университете, успешно руководить музыкальной радиостанцией, отслеживать волны в разных уголках земного шара, и, возможно, их ума не хватило бы даже для того, чтобы написать книгу, ставшую, по признанию «Нью-Йорк тайме», бестселлером.

Однако у них могло хватить сообразительности, чтобы превратиться в самую опасную и неконтролируемую чуму, которую когда-либо знало человечество. Представьте, что могли бы наделать крысы и как быстро развелось бы их поголовье, имей они хотя бы половину человеческой смекалки и узнай они, каким способом можно избегать ловушек и крысоловок.