Я желал убедиться, что кадетка эс Тирд жива.
Перед глазами снова потемнело от боли, а тело слегка тряхнуло — признак, что запускается регенерация. Я шагнул к леди, а та вдруг упала, и пусть опять-таки на секунду, но меня захлестнула проклятая паника.
Что если ранена?
Что если умирает?
Схватил её, украдкой втянул запахи, и… нет, её крови в этом букете не звучало. Только моя.
Мир опять померк, собственное тело дёрнулось в неприятном и вообще-то странном бессилии. Но снова не важно. Я оглянулся на кшэрра, а тот… плавно превращался в туман?
Совершенно материальная, абсолютно настоящая тварь таяла, подобно призраку? Какого линялого хвоста здесь происходит?
— Ни о чём не хочешь мне рассказать? — спросил у Августы почти ровно.
А ответа не дождался, просто распахнул портал.
Наш слаженный шаг, и я мимолётно поморщился. Боль ударила с такой силой, что стало нечем дышать. Я ощущал каждый оставленный кшэрром порез, каждую дырку, проделанную в моей шкуре. Раны жгло! Регенерация почти не помогала! Вот же тварь.
Пока я молчаливо рычал, леди пялилась на светлый ковёр под нашими ногами. Кажется Рагар упоминал, что ковёр жутко ценный — увы, любой ценности рано или поздно приходит… конец.
Собрав в кулак всю выдержку, я отодвинулся от девицы и, окинув взглядом это промокшее-продрогшее создание, приказал:
— Раздевайся!
Вообще-то я имел в виду совсем другое, но… леди они иногда такие леди! Только в одну сторону и думают. Будто других причин раздеться в этом мире нет!
Опережая вопль и морщась от выражения её лица, я объяснил:
— Я пытаюсь сказать, что ты мокрая и грязная. Тебе нужно избавиться от всего этого, — я указал на куртку и дальше, а кадетка вцепилась в ткань до белых костяшек.
Очередная, уже привычная вспышка темноты, и я сгрёб мысли в кучу. Хотелось рявкнуть, однако я произнёс почти спокойно:
— Хорошо. Давай договоримся: пока не объяснишь что случилось, я тебя никуда не отпущу. Но разговаривать в таком виде мы не можем, поэтому…
Августа посмотрела так, словно я насильник.
Захотелось ответить, что сплю с женщинами только по обоюдному согласию. Впрочем, вру. Иногда я не согласен, но до их разума не всегда достучишься.
— Слушай, просто переоденься, — выдохнул устало, отбрасывая иронию. — Там наверху, вторая дверь от лестницы, это гостевая комната. В шкафу есть какие-то вещи, их, как понимаю, заказывала когда-то жена Рагара. Поднимись, посмотри, и… переоденься уже! — в конце я всё-таки сорвался на рык.
Просто никак не мог завершить обратную трансформацию, приходилось удерживать часть драконьей формы, чтобы регенерировать. А когда ты дракон и без того яркие звуки-запахи-краски обостряются ещё больше, и мне очень не нравилось то, что я теоретически мог ощутить.
Плюс вот это дрожание моей лишённой второй ипостаси подопечной. Если леди простудится и заболеет, королева мне что-нибудь оторвёт.
Словно издеваясь, Августа громко шмыгнула носом, зато на этом препирательства закончились. Леди развернулась и зашагала в указанном направлении, а я добавил:
— И волосы просуши.
Она вышла из кабинета…
— Можешь не торопиться, я подожду! — крикнул во всё горло, чтобы не бежать и не говорить в спину. И почувствовал себя законченным идиотом.
Что я делаю? И почему происходящее вызывает желание телепортироваться куда-нибудь подальше, расправить крылья и полетать без передышки часов этак пять?
Вот только летать я сейчас не мог, и острый приступ раздирающей боли, от которой я упал на одно колено, об этом напомнил.
По уму мне тоже следовало подняться в спальню — в собственную — но я решил ограничиться малым. Сбросил грязную подранную куртку, просушил заклинанием штаны, и похромал в сторону санузла.
Туалетная комната располагалась рядом с кабинетом, там я снял рубашку и, осмотрев себя в зеркало, тихо выругался. Когда учился, курс по вымирающим видам шёл у нас факультативом, и подробностей кшэрровой биологии я не помнил.
Но судя по синюшным ареолам вокруг ранений, кошечки ядовиты. Значит заживать будет долго, чтоб его.
Глава 24
Августа
Ощущения были странными, и это мягко сказано. Паника, затопившая в момент нападения на меня монстра, сменилась целым букетом чувств.
Радость, облегчение, злость, раздражённость, и капля какого-то спокойного, абсолютно трезвого восторга. Последний был посвящён лорду Эрвину, вернее его атакам на кшэрра — тому, с каким напором директор меня спасал.
Без вопросов, без криков, без обвинений. Он просто дрался.
И пусть не очень хотелось вспоминать прошлое, но после схватки с кшэрром в памяти постоянно всплывал лабиринт. Тогда Эрвин действовал так же — со спокойствием и мощью стенобитного тарана.
Спасал, невзирая на летящие в голову камни и прочую шелуху.
Он вёл себя как герой, он был героем, и этот образ плохо совмещался с образом вечно рычащего самодура. У меня даже начало закрадываться подозрение, что лорд эр Форс искусный лицедей.
Или их вообще двое? Только никто не видит, как они меняются?
Впрочем, глупости всё, и правильный ответ я знаю. Нестабильная психика, вот в чём секрет.
С этим выводом я толкнула обозначенную дверь на верхнем этаже и, для начала, споткнулась. Убранство было специфичным. Полноценная спальня и мебель неплохая, но всё, абсолютно всё, расписано безвкусными цветами. Не декор, а воплощённый кошмар.
Зато дверь была прочная с великолепной задвижкой, и я поспешила запереться. После этого стянула промокшую курту, с облегчением сбросила залепленные грязью сапоги.
Я всё-таки замёрзла. Очень хотелось принять горячий душ, но это было бы слишком. Директор крикнул, что могу не торопиться, но, как говорят Дин с Дором, плавали — знаем. Сейчас «не торопись», а через минуту «внеочередной наряд за медлительность, кадет-ка эс Тирд!»
В общем я ускорилась. Быстро сбросила рубаху, сняла штаны и, разложив всё прямо на полу, применила бытовое заклинание сушки — использование магии, даже такой, вне занятий сильно не приветствовалось, но что-теперь?