История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре | Джон Бартон | страница 97 | LoveRead.ec

В английском переводе Библии, в редакции NRSV, сам пассаж заключен в квадратные скобки и к нему дается сноска, в которой приводятся факты о тексте:

В древнейших авторитетных источниках стихи 7:53 – 8:11 отсутствуют; в других авторитетных источниках пассаж добавлен сюда, или же после стиха 7:36, или же после 21:25, или же приводится в Евангелии от Луки после стиха 21:38 с вариациями текста; некоторые помечают этот пассаж как сомнительный.

К «древнейшим авторитетным источникам» относятся, по сути, почти все древние манускрипты, и среди них – Синайский кодекс и Ватиканский кодекс, множество папирусов, латинских версий и переводов на коптский. В одном минускульном манускрипте, датированном IX веком, под номером 565, есть заметка, сделанная переписчиком: он пишет, что этот пассаж присутствовал в той рукописи, с которой делалась копия, но лично он счел рассказ подложным и опустил. Эта история есть лишь в нескольких манускриптах, и, как уже отмечалось, в Евангелиях она встречается в самых разных местах, причем как в Евангелии от Луки, так и в Евангелии от Иоанна. В привычном для нас месте Евангелия от Иоанна она находится в Кодексе Безы и в византийском тексте, но если рассмотреть свидетельства, то кажется очевидным, что она была частью «свободно плавающей» традиции, связанной с Иисусом, и не имела четко определенного места ни в одном из евангельских повествований. Тем не менее о ней знали еще со II столетия: это ясно из цитаты, которую привел один раннехристианский автор, Папий Иерапольский (70–163) (согласно «Церковной истории» Евсевия). Он говорит, что эта история существовала в «Евангелии от евреев»: текст этот до нас не дошел, но иногда цитируется у некоторых древних писателей. Папий жил в начале II века – вскоре после того, как, согласно большинству датировок, возникли Евангелия. Именно он уверял, что Марк был личным секретарем апостола Петра и записывал под его диктовку. А одна вариация присутствует в армянском Евангелии X века^[58]:

Некая женщина была взята в грехах, и все свидетельствовали против нее, что она заслуживает смерти. Привели ее к Иисусу (увидеть), что он повелит, дабы смогли они злословить на него. Иисус дал ответ и сказал: «Придите, кто без греха, бросьте камни и забейте ее до смерти». Но сам он, склонив голову, писал перстом на земле, во оглашение грехов их; и прозревали они отдельные грехи свои на камнях. И, устыдившись, удалились они, и никого не осталось, но только женщина. И рек ей Иисус: «Иди с миром, и вознеси жертву за грехи, как написано в их законе» [8].

По сути, это та же самая история, но совершенный грех в ней не указан как прелюбодеяние, да и завершение у нее иное: оно больше согласуется с тем, что Иисус говорит прокаженным, которых исцелил, как повествует о том Евангелие от Луки (Лк 17:14). Кроме того, тут говорится, что именно писал на земле Иисус – это были грехи обвинителей женщины – так находит свое разрешение и эта загадка, волнующая почти всех, кому знакома эта история.

Непреодолимое бремя свидетельств заставляет предположить, что печатать этот рассказ как часть Евангелия от Иоанна – неправильно: скорее, он в лучшем случае должен приводиться как приложение к Евангелиям. Более того, один ряд манускриптов располагает ее после Евангелия от Иоанна, а в одном манускрипте XI века (под номером 1333) она стоит после Евангелия от Луки. (В сущности, темы пассажа, затрагивающие божественное сострадание, явленное через Иисуса, и заботу о благе женщин, для Луки типичны более, нежели для Иоанна.) Будь она менее пространной и менее любимой, эта история вряд ли вообще появлялась бы в современных печатных Библиях – но любые попытки ее устранить встречают неимоверное сопротивление.

Восходит ли эта история к подлинным воспоминаниям об Иисусе? Это совершенно иной вопрос. Прочно закрепленного места в Евангелиях у нее нет, и это предполагает, что перед нами, по сути, часть устной традиции, какими были и все предания об Иисусе до тех пор, пока авторы Евангелий не зафиксировали их в письменной форме. Как мы видели, она могла стать известной в то же самое время, что и другие евангельские повествования, и не попади она в пару-тройку манускриптов, мы бы читали ее как а́графа, одну из незаписанных историй, цитируемых у многих раннехристианских авторов, а а́графа вполне могли быть подлинными. Впрочем, это, возможно, напомнит нам о том, что у нас никак не получится увериться в истинности чего бы то ни было в Евангелиях, если понимать слово «увериться» в значении «установить доказанность при полном отсутствии оснований для сомнения». Вероятность того, что истории, приведенные в Евангелиях, подлинные, основана не на рассмотрении каждой отдельной детали, а на суммарных свидетельствах, касающихся связности всего повествования; и рассказ о женщине, взятой в любодеянии, кажется столь же вероятным претендентом на истинность, как и большая часть рассказов об Иисусе. Если уж на то пошло, тогда тот странный случай, когда он дважды что-то пишет на земле, скорее свидетельствует о достоверности рассказа, поскольку он явно представлял трудность для древних толкователей (как представляет ее и сейчас); армянская версия – это явная попытка придать всей истории смысл и сделать ее более связной. Зачем кому-то выдумывать подробность, которую никто не в состоянии в достаточной мере объяснить?

Итак, даже если сказать, что рассматриваемая история не является частью изначального Евангелия – это, в сущности, не значит, будто она вымышлена: она может быть частью подлинной древней традиции, передаваемой из уст в уста и просто не попавшей в тот текст, который Иоанн (или Лука) писал в своем Евангелии. Но здесь есть и неожиданный, причем не самый приятный финал. Просто по той же самой логике тот факт, что история является частью изначального Евангелия, не доказывает, будто она истинна. Рассказ о женщине, взятой в любодеянии, может быть подлинным; а рассказ о женщине, отершей Иисусу ноги своими волосами (Лк 7:36–50), отражающий те же самые темы сострадания, явленного Иисусом в пример сострадания Божьего, может быть ложным – и его мог сочинить сам евангелист:

И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что Он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром и, став позади у ног Его и плача, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги Его, и мазала миром… [И сказал Иисус: ] …прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи. И возлежавшие с Ним начали говорить про себя: кто это, что и грехи прощает? Он же сказал женщине: вера твоя спасла тебя, иди с миром.

Лк 7:37–38, 47–50

Обе истории дошли до нас из ранней Церкви, и ни в том, ни в другом случае их связь с Иисусом нельзя показать с абсолютной достоверностью.

Пример 2: Развод и вступление в новый брак

Подтверждений тому, что и Иисусу, и апостолу Павлу приходилось отвечать на вопросы касательно развода, неимоверно много. Во всех синоптических Евангелиях содержатся изречения, связанные с этой темой (Мк 10:2–12; Мф 5:27–32, 19:3–9; Лк 16:18); Павел говорит о браке и разводе в Первом послании к Коринфянам (1 Кор 7). Проблемы, имеющие отношение к критике текста, рассмотрены с величайшей ясностью в книге Дэвида Чарльза Паркера [9], и здесь я лишь вкратце скажу о его аргументах.