История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре | Джон Бартон | страница 62 | LoveRead.ec

Как уже многие начали составлять повествования о совершенно известных между нами событиях, как передали нам то́ бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова, то рассудилось и мне, по тщательном исследовании всего сначала, по порядку описать тебе, достопочтенный Феофил, чтобы ты узнал твердое основание того учения, в котором был наставлен.

Лк 1:1–4

Эти слова подразумевают не только то, что он принадлежал к более позднему поколению, чем сами апостолы, но и то, что ко времени его жизни в народе уже обращались различные записанные рассказы.

Вопрос о происхождении Евангелий, и, в частности, о том, как они взаимосвязаны – самый запутанный и сложный в библеистике, даже более трудный, чем вопрос об истоках Пятикнижия. Как вышло, что истории об Иисусе и его изречениях начали записывать и располагать столь различными способами? И почему четыре разных версии обрели столь высокий статус, что ныне все они стали частью Священного Писания Церкви – даже хотя несовместимы друг с другом в столь многих деталях?

Синоптические Евангелия

Первое, что стоит заметить: Евангелия – это не четыре независимых друг от друга произведения. Их можно разделить на две группы: в одну попадают Евангелия от Матфея, Марка и Луки; в другую – Евангелие от Иоанна. Первые три Евангелия похожи по существу: Иисус, представленный в них, учит главным образом краткими, лаконичными фразами о том, как должны жить люди, и провозглашает неминуемое и скорое наступление «Царствия Божьего». В Евангелии от Иоанна он учит в долгих беседах и говорит по большей части о своем статусе Сына Божьего. Есть и важные расхождения в повествовании. В Евангелии от Иоанна Иисус вершит свою миссию в Галилее и в Иерусалиме. В остальных трех Евангелиях он отправляется в Иерусалим лишь раз – уже взрослым, в конце дней. Дата смерти Иисуса по отношению к празднику Песаха – иудейской Пасхе – в Евангелии от Иоанна отличается от той, что указана в трех других Евангелиях [4], а один ключевой момент, «очищение Храма», когда Иисус выгоняет меновщиков и продавцов животных, датирован совершенно по-разному. У Матфея, Марка и Луки это происходит в преддверии ареста Иисуса и, возможно, стало последней каплей, после которой иудейские власти развернулись против него [5] (Мф 21:12–13, Мк 11:15–18, Лк 19:45). У Иоанна это происходит в самом начале служения Иисуса (Ин 2:13–22). Эти расхождения признаны, и потому по традиции принято описывать первые три Евангелия как «синоптические»: это означает, что они смотрят на жизнь Иисуса с одного ракурса, в отличие от четвертого – Евангелия от Иоанна. Библеисты, изучающие Новый Завет, почти единодушны в том, что четвертое Евангелие появилось позже остальных трех – возможно, в конце I века или в начале II столетия; впрочем, изначально основанием для более поздней датировки считалось то, что Евангелие от Иоанна зависит от синоптических, в чем теперь уверены не все: если же оно независимо, тогда оно вполне могло появиться не позже Евангелий от Матфея и Луки, а возможно, даже Евангелия от Марка.

Однако даже синоптические Евангелия созданы самое раннее во втором поколении христиан. Павел, как кажется, ничего о них не знает, и в каждом из них по-разному упорядочены сведения об Иисусе, которые, очевидно, должны были передаваться из уст в уста. В середине XX века интенсивно изучался вопрос о том, как такое могло случиться [6]. Приверженцы «критики форм» исследовали отдельные рассказы и изречения в синоптических Евангелиях и пытались установить, какую роль те могли играть в учении и возвещении евангельской вести за годы до того, как были написаны хоть какие-нибудь Евангелия. В общем и целом, особых плодов это не принесло. Рассказы классифицировали, и оказалось, что у разных их видов разные условности: например, история, в которой упоминаются чудеса, обычно кончается упоминанием о восторге толпы (скажем, Мк 5:35–42), а истории с другим характером могли завершаться памятным изречением (например, Мф 12:46–50). Это в лучшем случае подрывало историческую достоверность Евангелий, поскольку их «приходилось» рассказывать именно в такой форме, независимо от того, истинными они были или нет. Но критика форм кое-чего и достигла: благодаря ей мы увидели контексты, в которых, что вполне вероятно, могли передаваться истории и изречения – через проповедь и через учение, – и мы можем легко представить, что каждая отдельная краткая часть, на которые можно было разделить синоптические Евангелия, имела свою историю передачи, прежде чем дошла до евангелистов. А значит, нам представляется возможность пройти за окончательный облик Евангелий к отдельным воспоминаниям, на которых они основаны. Сторонники «критики форм» склонны расценивать евангелистов как простых собирателей этих отдельных фрагментов и отрывков, из которых очень немногие – как казалось критикам – восходили к самому Иисусу. Они свидетельствовали о том, чему учила ранняя Церковь, а не о жизни Иисуса и не о его трудах.

В последнее время стали полагать, что евангелисты, объединяя фрагменты, подходили к этому с талантом рассказчика, а не просто записывали их как придется. У каждого из синоптиков своя манера письма, и читатель, которому знакомы все три Евангелия, как правило, сможет узнать, из какого взят тот или иной отрывок, оценив стиль или затронутые богословские проблемы.

И все же, сказав о том, что евангелисты проявляли талант рассказчика, мы подразумеваем и то, что их рассказы – это не просто точный отчет о жизни Иисуса, но истории, написанные с долей искусности. Это становится ясно, как только мы заметим, что синоптические Евангелия не только схожи и формируют единую группу, но и различны, причем в важных моментах, и не в мелких деталях, а в общих чертах – конечно, друг от друга они отличаются не так сильно, как от четвертого Евангелия, но все же в достаточной мере для того, чтобы эти отличия можно было увидеть. В Евангелии от Марка, самом раннем, с чем ныне согласны почти все – и наряду с этим самом кратком – отсутствует даже намек на историю о Рождестве Христа. В Евангелиях от Матфея и Луки такие истории есть, но они несовместимы друг с другом. В популярных выражениях христианства – рождественских службах и в инсценировках – они смешиваются, и Младенцем Иисусом восхищаются и пастухи (только Лк 2:8–20), и мудрецы с Востока (только Мф 2:1–12). В Евангелии от Матфея все представлено так, словно Мария и Иосиф живут в Вифлееме, в собственном доме, и лишь потом уходят в Назарет, а в Евангелии от Луки они живут в Назарете и отправляются в Вифлеем лишь ради переписи (см. Мф 2:22–23, где Иосиф, проведя какое-то время в Египте, собирается возвращаться в Иудею, но его направляют в другую сторону, в Галилею; и Лк 1:26, где Мария все время живет в Назарете и уходит в Иудею лишь в Лк 2:4–5). Есть и важные расхождения в рассказах о том, как проходил суд над Иисусом: Лука упоминает, как Иисус прежде суда предстал перед Иродом, но ни Матфей, ни Марк о таком не говорят (Лк 23:6–12 – в других Евангелиях параллелей нет).

Есть расхождения и в мелочах. Сравните, например, вот эти два рассказа:

И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию