Единожды солгав - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Риз cтр.№ 96

Алёна сидела на детских качелях, которые Миша, как выяснилось, поставил для племянников, но сестра с семьёй переехали жить в другой город, и поэтому приезжали погостить нечасто. А Алёне вдруг захотелось ощутить себя ребёнком, оттолкнуться от земли и улететь. Качалась на качелях, а Михаил устроился неподалёку, прямо на газоне, и жевал травинку, на Алёну поглядывал. Он выглядел расслабленным, спокойным, в городе он никогда таким не был. И Алёне нравились эти перемены, нравилось, что он разный, нравилось чувствовать себя особенной, раз ей позволено подойти к нему настолько близко, чтобы распознавать разные грани его характера. Барчук был человеком довольно скрытным, не привык открывать душу и рассказывать о своих потребностях окружающим. Его круг общения был небольшим, и Алёна уже знала, что это его решение. Не плохой характер, не придирчивость, Миша близко допускал к себе лишь тех, кого считал близким, кому мог доверять. И, по всей видимости, не боялся одиночества. Алёна такой не была, притом, что всю свою жизнь чувствовала себя покинутой, одиночкой, оставаться надолго одна не привыкла. Наверное, подсознательно искала человека, которому будет нужна. Казалось, что находила, привыкала к этим людям, но они всегда её покидали.

Алёна снова оттолкнулась ногами от земли.

– Не расстроилась. Что она мне может сделать? Всё, что могла, уже сделала.

– Тогда что?

Пожала плечами. Потом сказала то, чего сама от себя не ожидала.

– Она моя сестра. – Михаил на это ничего не ответил, молчал, и Алёна продолжила: – Я бы так с ней никогда не поступила.

– Значит, всё-таки расстроилась.

– Просто в моей жизни всё не так, – рассердилась Алёна внезапно. Не на него рассердилась, не на себя, а на всю ситуацию в целом. В голове не укладывалось: как такое может быть? От этой самой злости, усмехнулась. – Как с самого начала не заладилось, так и понеслось.

Спрашивается: зачем она ему это рассказывает? Ни одному мужчине до этого не рассказывала, даже не мыслила о подобном. А Мише рассказала и про мать, и про свои злоключения в Москве. Много лет эти темы для неё самой были закрыты на семь замков с огромными печатями, вспоминать было неприятно, порой даже страшно. И казалось, что никто не поймёт, что её осудят и никогда не простят грехов, а Барчук всегда слушал молча, и никаких суждений не выносил.

– Я первое время её очень боялась, – сказала Алёна про сестру. – Она так похожа на мать. Привычками, повадками. Это было очень страшно. Кажется, я была совсем девчонкой, когда видела мать в последний раз, но я до сих пор помню запах её духов. Дешёвых и сладких. И не потому, что она меня обнимала, помню, как она прихорашивалась перед зеркалом перед встречей с очередным любовником, навивала себе кудри, ярко красила глаза, а потом прыскалась духами. Какой-то дешёвой, китайской подделкой. И Зоя была такой же, Миша. Когда она пришла ко мне в первый раз, я открыла дверь и увидела её… – Алёна даже задохнулась от эмоций, невольно поморщилась. – Мне в первый момент показалось, что кошмар моей жизни вернулся. И мне снова должно быть стыдно.

– За что тебе должно быть стыдно? Ты была ребёнком и никому ничего плохого не сделала.

Алёна вцепилась в перила детских качелей.

– За то, что я её не любила. – Она посмотрела на него. – Так ведь не должно быть, правда? Ребёнок не может не любить свою мать. А я её не любила. Не скажу, что ненавидела, но я никогда её не ждала, не плакала по ней, не скучала. Другие дети в детдоме плакали, даже ночами, и всегда ждали маму, мечтали, что их заберут домой. А я домой не хотела. Потому что я никого там не любила. Анна Вячеславовна говорит, что я чёрствый, бездушный человек.

– Кто это? – удивился Барчук.

– Мама Вадима.

Он пренебрежительно фыркнул.

– Нашла, кого слушать.

– Миша, она дипломированный психолог. Говорят, хороший специалист.

– Кто говорит?

– Люди.

– А, по-моему, она тебя не любит.

– Это тоже неудивительно. С чего ей меня любить? – Алёна многозначительно фыркнула.

– Вот! – Миша ткнул в неё пальцем. – Я же тебе с самого начала говорил, что ты сделала неправильный выбор!

– Зато ей нравится Зоя.

– Что опять же доказывает мою правоту. Хреновый из неё психолог.

Алёна рассмеялась.

– Да уж, ты всегда прав.

– Конечно, – проговорил он, не скрывая своего знаменитого высокомерия. – Я прав всегда. И говорю тебе: хватит себя казнить. Тебя послушать, так у тебя одной в жизни всё наизнанку. У каждого свои ошибки и форс-мажоры. Думаешь, мне не за что себя казнить? Например, тот же развод. Все считают, что я виноват. Столько лет прошло, а я до сих пор выслушиваю нравоучения. И от своих родителей в том числе. Мне пятый десяток, Алён, а мама до сих пор мною недовольна. Считает, что я испортился, закружился, запутался…

– В чём? – переспросила Алёна. Невинно моргнула. – В женщинах?

Михаил устало выдохнул и повалился на траву.

– Ещё одна.

Она тут же покачала головой, отказываясь.

– Я не собираюсь тебя ни о чём спрашивать.

Барчук голову с земли приподнял, взглянул на Алёну с явным намёком.

– А почему нет? Ты поспрашивай, поспрашивай. – Засмеялся. – Вдруг я отвечу?

– Я не уверена, что я хочу знать то, что ты собираешься мне рассказать.

– Ты ревнуешь?

Вопрос поставил в тупик, стало неловко, и Алёна отвернулась. Вновь принялась раскачиваться на качелях.

– Я не ревную, – сказала она, в конце концов. – Но знать не хочу. К чему мне это?

– В принципе, это правильно. Знать не зачем.

– Но перед бывшей женой тебе неудобно, да? – всё же не утерпела Алёна.

– На то она и бывшая жена. Всё-таки мы прожили двенадцать лет. А если бы Тоня была немного мудрее, может, прожили бы больше.

– Что значит, мудрее? – фыркнула Алёна. – Прощала тебя с большим рвением?

– Не прощала, скорее, понимала. А в её жизни был, да и есть только один мужчина, это Антон. И я должен был жить лишь для сына, ради сына. А я знал, что так нельзя. Потому что я знал, что вырастет при таком подходе.

– Антон ещё достаточно молод. Если ты будешь проводить с ним больше времени, он может измениться, – осторожно заметила Алёна.

– Измениться в чём? – переспросил Михаил. – Изменить своё потребительское отношение к жизни? К деньгам? Перестанет лениться и ждать выгоды от малейшего своего действия? Его так воспитали, понимаешь? Ты мне рассказываешь про себя, называешь себя чуть ли не испорченной, из-за того, что тебе с раннего детства пришлось самой о себе заботиться. Говоришь, что ты принимала неправильные решения, но, как я считаю, лучше пусть решения будут неправильными, чем их не будет вовсе. Вот я и пытаюсь сыну в голову вложить необходимость хоть каких-то действий и поступков. Парню двадцать лет, Алёна, а он за материн подол держится. Он в прошлом году жениться удумал, – Михаил сел, на Алёну посмотрел и усмехнулся. – Это было смеху подобно. Он пришёл ко мне и сказал: женюсь. Ну, я плечами пожал, хочешь, говорю, женись, совершеннолетний. А Тоня как узнала, профилактическую беседу провела, и всё желание жениться испарилось, вместе с невестой. Это нормально, Алёна?