Единожды солгав - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Риз cтр.№ 14

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Единожды солгав | Автор книги - Екатерина Риз

Cтраница 14
читать онлайн книги бесплатно

Детдом научил её драться за своё, при любых обстоятельствах. Городок у них маленький, детский дом находился на окраине, и подопечных при нём находилось не так много. Алёна не помнила особых ужасов, её никто не бил и не третировал, но сытым и вольготным её детство не было. В детдоме учили, кормили, даже одевали, насколько хватало финансовых возможностей, но их всегда не хватало. Так же, как человеческого отношения и любви. Детдомовский ребёнок – это, словно, печать на всю жизнь. На тебя с самого детства смотрят косо и ждут неприятностей. Что ты что-то украдёшь, нагрубишь, ударишь исподтишка. В общем, за что бы ни принялся, обязательно всё испортишь.

Так как детский дом был небольшим, к ним, в основном, свозили детей из неблагополучных семей их городка и окрестных населённых пунктов, сёл и деревень, то своих образовательных классов в воспитательном учреждении не имелось. И все сто пятьдесят подопечных ходили в районную школу через дорогу. И это было самое ужасное, что Алёна могла вспомнить. Несмотря на чрезмерную бдительность всего педагогического состава, во всём, что случалось в школе, винили детдомовцев. С ними запрещали общаться остальным детям, не в открытую, но это как бы само собой разумелось, и родители, и учителя изначально прочерчивали социальную грань. К ним относились более строго, требовали меньше, по всей видимости, махнув рукой на образование сирот, дети из благополучных семей смеялись, издевались и показывали на них пальцами. И ничего удивительного, что детдомовские всегда держались особняком, и никого чужого к себе не подпускали, всегда готовые броситься в драку. Алёна отлично помнила, что значит чувствовать себя не такой, как все. Не так одетой, не так разговаривающей, будто бракованной и из-за этого выброшенной на обочину жизни. Но общая сплочённость в школе заканчивалась, стоило всем вернуться под крышу детдома. Там все разбивались на компании, одиночки забивались каждый в свой угол, и разговоры в детских помещениях велись совсем не детские. Сиротам хотелось всего и сразу. Денег, красивой одежды, привилегий, младшие мечтали о мороженом и конфетах, о новых игрушках. Ничего удивительного, что участковый и надзорные из детской комнаты милиции появлялись на пороге кабинета директора едва ли не через день. Подростки ночами убегали, хулиганили, курили дешёвые сигареты и пили столь же дешёвый алкоголь. Бывало, что дрались, бывало, могли ограбить какого-нибудь подвыпившего, загулявшего прохожего. На памяти Алёны двое мальчиков оказались в воспитательной колонии именно за ограбление.

И никого из подопечных детского дома не ждало ничего хорошего. Эти дети не верили в чудеса, даже в подарки на Новый год они переставали верить довольно рано. И Алёна была именно таким ребёнком, такой она себя отлично помнила. Как смотрела на других детей в школе и злилась, злилась из-за того, что у них есть то, чего нет у неё. Она не помнила, чтобы у кого-то были обеспеченные родители, в их городке людей при деньгах было найти весьма проблематично, а если и возможно, то они своих детей в школу на окраине города не привозили. Но тогда об этом не думалось. Просто у других детей, которым повезло больше, были родители, и был дом. И своя постель, и своя тарелка в шкафчике на кухне, и одежда, которую до тебя никто не носил. Личные вещи, про которые Алёна ничего не знала, вплоть до того момента, пока сама впервые не купила себе нижнее бельё. И это казалось невероятным, настоящим событием и достижением в жизни.

За семь лет жизни в детдоме, друзей Алёна так и не завела. В детском доме, вообще, никто ни с кем не дружил. Дети разбивались на компании, группы, а если кто-то и дружил, то против кого-то. Все защищали только свои интересы. Алёна столько раз видела, как легко рушилась дружба между девочками, которые долгое время едва ли не ели с одной тарелки, клялись друг другу в вечной дружбе, мечтали, как выйдут замуж в один день и будут дружить большими, крепкими семьями, что сама подобный опыт повторять никак не хотела. А рушилось всё по пошлым, банальным причинам. Всё, как во взрослой жизни. Зависть, деньги, мужчины. Детдомовские взрослели рано, и проблемы с самого детства их преследовали взрослые и серьёзные. Алёну называли одиночкой, называли заносчивой, кричали в спину, что она уродина и тупица, и нельзя сказать, что она воспринимала оскорбления стойко, с высоко поднятой головой. Она была обиженным подростком, и что-то кричала в ответ, а временами и с кулаками могла накинуться. Вспоминая себя в пятнадцатилетнем возрасте, Алёне становилось не просто не по себе, порой становилось страшно. Она была настолько неуправляема, неподконтрольна, что совершенно ничего нет удивительного в том, что, в конечном счёте, связалась с Сашкой Стрельниковым. Он был как раз одним из тех парней, по чью душу раз за разом в детский дом наведывалась милиция, и даже директор однажды прилюдно признался в том, что ждёт не дождётся, когда Стрельников либо покинет их дом в силу возраста, либо, наконец, влипнет во что-то серьёзное, и угодит в воспитательную колонию. Лишь бы отсюда подальше. А Сашка залихватски усмехался, выпячивал грудь колесом, нахально сплёвывал на асфальт и смеялся над всеми предостережениями и наставлениями. Он был старше Алёны на год, общался в своём кругу, и долго не обращал на неё никакого внимания. Алёна предпочитала держаться ото всех в стороне, ничуть не тяготясь своим одиночеством, не желая сидеть в кругу сверстниц, которые ночь напролёт готовы были обсуждать косметику, шмотки и парней. О правильном воспитании в детском доме мало кто заботился, особой морали тоже не прививали, и большинству девочек пятнадцати лет уже было что обсуждать, и чему поучиться у подружек. Алёна знала, что некоторые девочки принципиально не встречались с местными парнями. У некоторых были взрослые любовники, которые, конечно же, играли с ними и пользовались их юностью, порой даже наивностью и невинностью, но зато дарили подарки и покупали одежду. Когда ты растёшь в детдоме, зачастую, не зная, что такое модное платье, это значило много. Хотя, имело совсем другое, определённое название, как Алёна узнала значительно позже, повзрослев. Тогда подобное поведение одноклассниц, если не казалось нормальным, то не шокировало и не удивляло. Её тогда, вообще, мало что удивляло. У неё было иное мышление и другие желания.

Но даже тогда Алёна вполне осознавала, что дружба со Стрельниковым может быть опасна, он запросто может втянуть её в плохую историю. Но юность, играющие гормоны, и потянуло именно к нему. И привлекал Сашка именно своей бесшабашностью, смелостью и разившей от него опасностью. Казалось, что он ничего не боится. Он смеялся над учителями, над милиционерами, он разговаривал киношными фразами, задорно улыбался, и у него были красивые глаза. В пятнадцать лет Алёна легко поверила в то, что между ними любовь. Стрельников казался смелым, опытным, как ни глупо это звучит сейчас, спустя годы, он виделся ей настоящим мужчиной, пусть и не героем. Ведь герои не пьют водку, не ругаются матом и не донашивают чужие кроссовки. Но он выделялся среди других знакомых ей парней. Они смотрели на него, и она смотрела на него. А когда и сам Стрельников обратил на Алёну своё внимание, она решила, что кто-то нужный наверху щёлкнул пальцами, и между ними теперь любовь. Со всеми вытекающими.

Он стал её первым мужчиной. Сейчас Алёна не любила это вспоминать: тесную, захламлённую комнату в подвальном помещении детдома, где мальчишки собирались вечерами, чтобы поиграть в карты, попить пиво и погоготать, как умеют делать только озабоченные подростки. Вот в этой комнате и стоял старый топчан, накрытый колючим шерстяным одеялом, а роль подушки на нём играла старая телогрейка. Непонятно, кто на нём иногда спал или отдыхал, тогда и в голову не приходило спрашивать или беспокоиться о гигиене, но на этом топчане всё и случилось в первый раз. Алёне было пятнадцать, и, помнится, она чувствовала себя счастливой. Впервые за много-много лет, а, может быть, и впервые в жизни. Неудивительно, что первый секс окончательно лишил её рассудка и рассудительности, и она за Стрельникова готова была пойти и в огонь, и в воду, не говоря уже о том, чтобы наврать милиции, когда надо. Вплоть до самых выпускных экзаменов они считались самой крутой парой под крышей детского дома. И, наверное, их отношения продолжались дольше, чем у всех остальных. Может быть, это, на самом деле, была любовь? Первая, сумасшедшая, которую невозможно проанализировать, но и что-то для себя из этих отношений вынести, для будущего, тоже нельзя. Потому что будущего, как бы и нет. Алёна отлично помнила, что они жили одним днём. И Сашка, наверное, всё же любил её. Тоже, как мог, как жизнь научила. Но он заботился о ней, дарил подарочки, говорил, что она красивая. И становится всё красивее и красивее. Он дрался из-за неё с другими парнями, когда ему приходило в голову поревновать. Или хотел показать своё превосходство, а Алёна из-за него делала глупости, убегала с ним ночами из детского дома и болталась с Сашкой и его друзьями по ночным улицам, и чувствовала себя в те моменты невероятно смелой и свободной. И не думала о том, что жизнь может быть другой, казалось, что после детдома ничего не изменится. Потому что непонятно, как и что менять. Просто придёт день, когда их попросят собрать вещи и выставят за дверь. И совершенно не ясно, что тогда делать. А пока можно веселиться, хулиганить, сбегать, и не чувствовать за это вины. Ведь какая вина, если никто ничего хорошего от тебя всё равно не ждёт?

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению