В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 77

Я решила вступить в игру или сама её запустить? Или мне не терпелось залезть в пасть к одной из этих акул и лично пересчитать все её зубки, а заодно проверить их степень остроты и крепости?

Что это вообще было? Интуитивный порыв или вполне осознанное решение-вызов? Я добровольно делала свои первые шаги навстречу… добровольно, собственной рукой вытягивала карту из колоды, совершенно не думая, не опасаясь, что она принадлежала тому, чьи руки в этот самый момент сдавали нашу первую или… уже вторую партию. Что я добровольно принимала условия и правила чужой игры, забывая о самой банальной аксиоме, теории всех игр – казино всегда остаётся в выигрыше!

Лёгкая дрожь в пальцах, в зудящих ладонях, сжимающихся нещадным захватом поверх бархатного бутона совсем ещё свежей живой розы. Обычно, когда они подсыхают и начинают увядать, лепестки сами не удерживаются на шляпке соцветия, безвольно опадая и осыпаясь при самом незначительном физическом воздействии. Сейчас же я чувствовала, как они сопротивляются, немощно цепляясь до последнего за свою хрупкую основу. Казалось, они готовы были дать себя разорвать на части, но как-то удержаться, выстоять, сохранить единую связь с цветком, не смотря на то, что рано или поздно им всё равно придётся это сделать.

Рука сама интуитивно ослабляет хватку, старается причинить как можно меньше повреждений беззащитным лепесткам, хотя в этом нет никакой необходимости. Если бы мне были нужны свежие и цельные лепестки, я бы заставила Робин (или ещё нескольких человек) обрывать их осторожно почти по отдельности в отдельную ёмкость. Увы, но они мне были нужны высушенными и… мёртвыми!

Всё с той же, почти неуловимой дрожью, разжимаю пальцы, чувствуя усилившийся аромат и приятное, невесомое скольжение по коже.

Ты ведь их только-только купил, возможно даже прикоснулся к одному из бутонов, но едва ли дотрагивался до каждого и уж тем более не делал никаких попыток пересчитать или прикинуть приблизительное количество лепестков хотя бы на одном цветке. И на вряд ли ты мог представить, догадаться, что мои пальцы скоро начнут рвать их и раскидывать по поверхности чёрной клеёнки, поверх других разбросанных цельных бутонов и цветов.

Шикарный, но так до конца и не продуманный подарок, широкий жест пресыщенного эстета, человека, привыкшего покупать всех и вся только за деньги (иногда за очень большие деньги)? Ты и вправду думал, что меня можно шокировать и даже деактивировать подобной романтической чушью? Или ты надеялся, что я с благодарностью и покорным восхищением приму этот щедрый дар, испытав ответный порыв преданного трепета? Тут же кинусь тебе в ноги, стану целовать руки, заглядывать в рот и просить ещё и ещё? Ты и в самом деле думал вызвать во мне схожую реакцию благодаря этим цветам и своим эффектным появлением?

Ты очень удивишься, Дэниэл Мэндэлл-младший, но… эти розы для меня на самом деле ничто. И десять миллионов фунтов в год для меня тоже ничто! Я прекрасно могу прожить без первого и второго. Ты просто не понял, что ты купил не Алисию Людвидж (и уж тем более далеко не Эллис Льюис), ты подарил ей редчайший шанс себя реализовать, дал возможность воплотить, раскрыть весь её творческий потенциал на полную. Поэтому мне и придётся в ближайшее время тебя слегка разочаровать. Ты должен осознать и признаться в собственной ошибке.

Я здесь не ради тебя, не ради умопомрачительного оклада, не ради возможного чувства вины из давно забытого прошлого и уж тем более не ради того, что умерло десять лет назад! Не буду лгать, возможно ты и остался одной из моих самых больших смертельных слабостей, но это не значит, что я позволю управлять собой, особенно здесь и сейчас. Я не впущу тебя обратно, даже не надейся! Эта часть Эллис Льюис давно забыта, запечатана и сдана в архив, реанимированию, воскрешению и стопроцентному возврату не подлежит! Она умерла… давно умерла вместе с Дэниэлом Мэндэллом-младшим, вместе с их общей вселенной десять лет назад. А того, кого на увидела сегодня – она абсолютно не знает и не собирается узнавать. И, думаю, ты ей в этом поможешь, ведь так?

Пусть мы и помним, знаем, кто мы или кем были, но те, кто мы теперь сейчас – эти двое просто несовместимы, не знакомы и совершенно друг для друга недопустимы. Мы друг другу никто… и пусть так всё и остаётся… до скончания времён… до скончания вечности!..

…Чёрное и белое… В памяти они разделены, как ничто другое, но ты всё равно никогда не знаешь, когда и в какой момент стоит погружать свои пальцы в её прозрачные воды, а главное, как глубоко… Даже самые светлые, яркие и солнечные воспоминания способны вскрыть тебя выбивающим разрядом, вспороть твои нервы отсекающим ударом наотмашь… Острой болезненной вспышкой очередного прокола в кожу, стягивая края разрубленной раны тугой красной леской. Ты даже не успеваешь вдохнуть в лёгкие побольше воздуха для ответного крика, на время, всего на пару мгновений теряя сознание… до того, как новая инъекция болевого шока не вырвет тебя обратно в отрезвляющую реальность… в твою сумеречную чёрную реальность, где тебя ждёт очередной круг ада из белых секторов белой памяти… твоего белого ада…

Обычно мнение большинства людей о прошлом и прошедшем как правило разделяется. Одни говорят, что ушедшее не вернуть, что оно подобно якорю тянет человека назад, мешая думать о будущем и двигаться дальше вперед. Другие утверждают, что без прошлого у человека не будет будущего. Третьи, что мы все родом из детства и никогда бы не стали теми, кто мы есть, не заложи в нас определенная среда обитания с авторитарным социумом всех наших так называемых зачатков цивилизованных неандертальцев. Все комплексы, заскоки с внушительным набором психологических блокираторов плюс прописанная программа условных рефлексов вкладывается в человека именно с детства.

Возможно скоро ты сама будешь задаваться вопросами или даже когда-нибудь рискнешь спросить меня об этом лично, в надежде докопаться до сути с самыми банальными ответами, но едва ли ты выберешь для этого верное направление.

Откуда берет начало-исток моей одержимости? Почему он продержался столько лет, откуда я черпал столько сил все эти годы, почему не забыл, не свел все на нет?.. Как ему удалось достичь таких пугающих масштабов, превратиться в чистое безумие? И безумие ли это вообще, и если да, то как я сумел совладать с ним, подчинив своей воле, превратив в собственных руках в орудие священного возмездия?

Действительно, у каждого есть свое прошлое и не каждый может им гордиться. Только вот в моем не было каких-то особых головокружительных поворотов, шокирующих подростковых потрясений схожих, например, с тем же сексуальным расстройством Гумберта Гумберта. Я не влюблялся в девочек с большими серо-зелеными глазами, с наивным взглядом доверчивого котенка, пухлыми малиновыми губками и угловатым щупленьким тельцем с острыми коленками и локотками. Боюсь тебя разочаровать, но в детские и подростковые годы я вообще никак не увлекался и не зацикливался подобными вещами, и все девочки для меня были такими же непримечательными объектами для наблюдений, как и остальная половина детей. Да я и подумать не мог, что их можно использовать для срывов своей неконтролируемой импульсивности. Отрывался я только на пацанах и зачастую на более старших, чем я, поскольку ребенком я рос довольно крупным и упитанным. Сверстники сторонились меня и никогда не лезли на рожон первыми, даже целыми группами.