В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 278

Фотографии... мои фотографии! Бл**ь! Их забрали у меня, вырвали буквально насильно! Лекс их забрал!

Мне приходится это сделать, кое-как разлепить слезящиеся веки и потратить несколько первых минут на определение себя в окружающем пространстве. Почти с удивлением посмотреть на одеяло с атласным покрывалом, прикрывавшего меня до груди по центру большой двуспальной кровати, и убедится, что я на самом деле лежу не на жестком топчане в сумеречной каменной камере подвала Рейнхолла. Я успел об этом догадаться, как только почувствовал под собой слишком мягкий и удобный матрац, перьевые подушки под головой и хлопковую простынь под пальцами. Да и сам размер кровати больше не стеснял меня в своих границах, не говоря уже об отсутствии ошейника на шее, железных наручей на запястьях и цепей, без плотной тяжести которых я не привык уже просыпаться по утрам за последние четыре недели.

Одно не могу вспомнить, как попал сюда, усыпили ли меня или я сам отключился, потеряв сознание? И сколько на этот раз я провалялся в глубокой отключке? Что сейчас, какой день и число – утро, обед или вечер?

В комнате для гостей (я нисколько не сомневался, что это именно комната для гостей в Рейнхолле, а не номер в отеле и уж конечно не вип-палата в госпитале), было не менее сумеречно, чем в моем прежнем месте жительства, но данный эффект скорей создавался за счет плотных штор из тяжелого желто-бежевого атласа, которыми были завешаны оба больших окна справа от меня. В основном стандартная комната в светлых тонах со стандартным набором мебели – светлые кремовые обои с однотонным рельефным рисунком классической ромбовидной шашечки из лилий, светлая атласная обивка на стульях-креслах, пуфике, низкой софе и контрастный темный дуб на панелях, в вощеном паркете и большей части лакированной корпусной мебели – массивный комод с трельяжем у стены слева, круглый стол средних размеров у второго окна справа и сама кровать с резной высокой спинкой, планкой изножья и четырьмя столбиками на ножках. И конечно камин прямо напротив моего королевского ложа с каминными часами по центру каминной полки и большим полотном ручного гобелена над полкой (нисколько не удивлюсь, что это был настоящий оригинал XVIII века) на тему греческой мифологии или попросту обычной вакханалии между фанами и нимфами.

Часовая стрелка на Howard Miller временно застыла на цифре 2. Значит, уже вторая половина дня, но никак не ночи. И едва ли я мог проспать больше суток, хотя мочевой резал так, будто я не облегчался как минимум дня три. При чем это было одним из самых убойных ощущений – подыхать от сильнейшего сушняка и желания срочно помочиться.

- Как самочувствие? – у меня даже не срабатывает ответной реакции резкого испуга на неожиданный голос за правым плечом. Просто поворачиваю лицо, не поднимая с подушки головы, уже зная наперед, кого увижу в углу комнаты, в угловом кресле между окном и дверью выхода из спальни.

- Голова не сильно кружится? Не тошнит? – Алекс только опустил на бедро вытянутых на пуфике ног какую-то книгу раскрытыми страницами вниз, которую возможно читал до этого в ожидании моего долгожданного пробуждения.

Не знаю, чем меня задело или резануло по ощетинившейся холке царапающими иглами конвульсивного озноба: книга в руках Рейнольдза или его невозмутимый вид стопроцентного хозяина положения. Разве что он действительно был хозяином и не только этого исторического особняка.

- Относительно сносно... – странно, но голос вроде не пропал, хотя и сел до сиплой хрипоты. – Правда, не знаю, чем вы меня напичкали. В голове шумит, как после тяжелого бодуна.

- Главное, чтоб не до рвоты. Но тебе вроде как не привыкать.

Поразительно! Лекс продолжает шутить и иронизировать в свойственной ему манере, не смотря на последние события, как будто ничего такого за последние сутки (я все-таки надеюсь, что за сутки, а не за двое) не произошло.

- Почему я здесь, а не в подвале. – попытка слегка привстать на локти и подтянуться-отсесть немного назад к подушкам закончилась резким приступом дикого головокружения и подступившей за ним к горлу той самой отвратной тошноты.

Бл**ь, пришлось упасть затылком опять на подушку, уставиться в потолок помутневшим взглядом, бросив остатки сил на восстановление глубокого ровного дыхания и балансирующее между реальностью и сгущающимся мраком подрезанное сознание. Может лучше было все-таки провалиться в эту тьму еще на несколько часов?

- Как раз из-за этого. Дыши, Дэн, глубже и размеренно. У тебя сильное нервное (и физическое, кстати, тоже!) истощение. Я должен был ещё пару недель назад всё это прекратить и перевести тебя в нормальные условия проживания.

- Опять станешь еб**ь мне мозг, что это не моё и что мы впустую потратили столько времени, вместо того, чтобы сразу сунуть мне в руки кнут и отправить в глубокое плаванье по тематическим клубам?

- Да, Дэн! Опять и снова! – Алекс неожиданно поддается корпусом вперёд, опуская ноги на пол, откладывая книгу на пуфик, и облокачивается изгибами локтей о колени в изящной манере всезнающего и всевидящего психоаналитика.

Держать и особенно сейчас давление его прямого взгляда становится ощутимо тяжело, даже не смотря на подступающие симптомы возвращающейся ярости. Понимаю, что не смогу продержаться и минуты... я слишком много потратил сил на то, что боролся целый месяц не с теми демонами.

- И как раз эти недели это и показали! – он что, решил озвучить вслух часть моих мыслей? – В тебе и близкого никогда и ничего не было от мазохиста! И я не пойму, почему ты так боишься признаться в своей тёмной стороне. Да большая часть прожитой тобою жизни прошла на её территории! Даже напиваясь сознательно в стельку, ты просто-напросто пытался ослабить в себе поводья и дать ей выйти на волю. Это не обычная тяга к поискам приключений на пятую точку, Дэн, ты с самого детства искал способы выпустить из себя этих демонов, хотя и знал, что они от тебя никогда не отстанут. Вспомни, когда ты по пьяни влезал в драки или сам их провоцировал, что ты делал? Подставлял под удары щеки или бил сам? Делал всё возможное, чтобы никому не удалось тебя задеть? ТЫ вел эти бои без правил и устанавливал СВОЙ темп нанесения ударов, отмеряя допустимую норму увечий для твоих счастливчиков. Скажи, только честно, ты позволил хотя бы одному из прошлых соперников сломать себе нос, ребро или руку? Лично я не припомню ни одного такого случая! А вот скольких ты отправил в травматологию с тяжелыми увечьями и переломами – тут даже я не рискну подбить приблизительные цифры. Наверное, твои подсознательные бесы знают, что тебе на самом деле нужно куда лучше, тем ты сам!

Закрыть глаза, отключить слух, все воспоминания и связанные с ними чувства? Да, обычно мне всегда это удавалось, как и казалось, что Алекс ни черта обо мне знал и уж конечно не разбирался ни в моих демонах, ни в моих неизлечимых отклонениях. И я всегда был уверен, что смогу найти самое правильное объяснение всем своим нелицеприятным поступкам, ведь я никогда не отказывался от своей вины во всех из этих историях. Только на этот раз у меня почему-то ничего не получалось. Слова Лекса каким-то загадочным образом перескакивали внутренние блоки аналитического мышления и трезвого рассудка, нанося болезненные удары сразу по уязвимым точкам нервной системы и ослабленной психике. Я хотел и даже пытался сопротивляться, но... я не видел ничего, в чём был бы не прав Александр Рейнольдз.