В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Владон cтр.№ 260

О, боже... как я ещё не скончалась на месте и не осыпалась на этот пол осколками обмороженной плоти. Сколько раз мне придется умереть и воскреснуть под клинками твоих глаз, убивающих на смерть слов, голоса, ленивых губ и едва тлеющей улыбки? И сколько ещё ты будешь водить меня по этим граням, удерживая на самом краю этого чистейшего безумия расслабленными кончиками своих пальцев? Натягивая и ослабляя нити в те моменты, когда я абсолютно этого не жду и уж тем более не чувствую, что готова!

- Ну, же, Эллис! Ты ведь хочешь сделать мне приятное? Покажи на что ты действительно способна, в достижении самых желанных и заветных целей! Будь умницей и... самой страстной бля*ью из всех существующих... моей персональной бля*ью!

...Ты все-таки меня убил, тонкая красная линия моей кардиограммы оборвалась... нет, перестала выписывать свои ломанные зигзаги в ментальных частотах сущности Эллис Льюис. Не знаю, сколько прошло после этого времени, и кто на самом деле шел в сторону шеста и танц-подиума впервые не оборачиваясь в твою сторону, но точно не я и не в этой реальности.

Всего два-три шага, и она уже подстраивается под ритм звучавшей мелодии танцевального блюза. Замедляет движение, изящно приостанавливаясь, опуская плечи вниз, а голову приподнимая как можно выше, и в такт гулкого удара сердца делает следующий плавный и грациозный шаг... Легкий зигзаг бедрами, перед следующим выступом ножкой вперед... плавясь замерзшей кожей в мощных приливах собственной вскипевшей крови, в сжигающем напалме оголившейся боли...

Если бы это была я, то скорей бы первое, что совершила, это доковыляла на трясущихся ногах до этого гребанного шеста, прежде чем что-то надумать или захотеть сделать возле него. А не задерживать дыхание перед новым спонтанным па – совершая пластичный шаг в сторону, вытянутыми под ровные стрелы ножками на ширину плеч, поворачивая голову к плечу, глазами вниз... словно ты видишь не только мой профиль, но и абсолютно все мое бесчувственное лицо. Видишь, что я тоже могу отключаться и перенастраиваться в самый неожиданный момент, особенно, когда мое тело сгорает в огненной лаве обезумевших страхов и нескончаемого возбуждения, источником которых был ты!

Мне не надо быть потомственной пифией или эмпатом, чтобы ощущать то, что происходит не со мной. Увы, это не тот случай, и в этом замкнутом пространстве мы были кем угодно, но только не раздельными сущностями. Я чувствовала не только собственные движения и горящие под кожей волокна перенапряженных мышц (и едва ли я к этому вообще прислушивалась!). Мое сознание и все раскрытые болевые точки находились под прицелом твоих глаз, твоего ощутимого взгляда, скользящего по моей спине и по всей фигуре самым осязаемым прикосновением, оставляющего на мне и в недосягаемых нефизических глубинах горящие отпечатки твоих пожизненных отметин, или задевая старые шрамы новыми, более острыми порезами. Я могла обманываться сколько угодно, убеждая себя, что ничего не чувствую из-за мощных доз адреналина, сжигающего во мне всё, вплоть до сознания и мыслей с чувствами, но это было слишком далеко от реальности... от твоей... нашей реальности. Это был совсем не адреналин, а именно ты! Оживший к тебе физический страх и сумасшедшее вожделение, чей ритм и гулкие удары моей внутренней музыки перекрывали звучание музыкальной записи в комнате мощнее и осязаемей, чем чтобы то ни было... Они и были во мне, мной, тем, что заставляло меня двигаться и делать то, что я никогда бы не сделала в другом месте и перед другим человеком.

Ступить изящным шагом на ступеньку платформы, протягивая вперед руку и наконец-то обхватывая дрожащей ладошкой холодный шест. Не знаю, откуда активировались все мои движения, каждый последующий жест, но они выходили из меня совершенно спонтанно и бесконтрольно, я просто делала это, почти не задумывая и не продумывая свой очередной ход. Оттолкнуться второй ногой от пола, сгибая ее в колене и натянутой струной наклониться всем корпусом очень медленно вперед, опираясь о шест уже обоими руками и прижаться к нему лбом, чтобы уже через секунду сделать гибкий наклон в лево и развернуться к тебе лицом.

Я не слышала выбранную тобою для моего танца музыку, ее ритма, отмеренного такта, я танцевала не под неё, а под удары собственного сердца... под скольжение и нажим твоих фантомных отпечатков ладоней, пальцев и взгляда по моему телу. Я даже могла зажмуриться, перестать дышать, остановить ток крови в своих венах, но это бы лишь острее и глубже прописало во мне все твои проникновения и близость.

Глаза находят тебя сами, сразу, всего в десяти футах от танц-подиума. Новый мощный толчок сердца с отдачей в позвоночник и поясницу. Я едва не задохнулась, как будто не ожидала, что увижу тебя на занятом тобою месте дивана... или не ожидала, насколько глубоко прочувствую пересечение наших взглядов... или проникновение твоего, тебя... насколько ты окажешься невыносимо реальным, живым, настоящим и ощутимым. И каким будет спокойным твое лицо, практически апатичным, бесчувственным, с отяжелевшими веками и чеканными лепными чертами, выписанных глубокими контрастными тенями и цветовыми рефлексами окружающих сумерек. Какими будут твои едва сомкнутые гладкие губы с выразительным контуром и мягким изгибом; губы, которые могли убить словом быстрее, чем самый смертоносный яд или нож, которые ещё ни разу не прикасались к моим за все это время, и к которым я хотела дотронуться хотя бы кончиками пальцев, изнывая от этого сумасшедшего желания буквально до истерики.

Что я могла? Задохнуться, сорваться в эту пропасть, разбиться о твои клинки или станцевать на их раскаленных лезвиях босиком свой безумный танец совершенного откровения и чистой боли? Показать, насколько мое тело сходило с ума, сгорало и хотело тебя как никогда и как никого другого? Танцевать для тебя, как ещё никогда не танцевала, ни перед кем и ни для кого! Ведь это была не я, вернее не Алисия Людвидж и быть может даже не Эллис Льюис, а кто-то абсолютно иной, кто был сильнее и безумнее меня в сотни (а то и в тысячи) раз, намного уязвимее и честнее – настоящей, цельной и живой. И то что она делала, не вписывалось ни в какие стандарты моих прежних представлений о страсти, одержимости и исступлении. Она всем этим сейчас дышала, пропускала через свои вены, пульсацию сердца-тела, через каждое движение, поворот, взгляд, вдох-выдох... скатившуюся под маской слезу. Никогда ещё она не чувствовала себя такой свободной, раскрытой и перевозбужденной, умирая в кровоточащих порезах от твоих безжалостных холодных глаз, понимая, насколько порочным и откровенным выглядит её танец, насколько двойственным он будет для тебя и не менее болезненным для твоего восприятия. Но ты же сам этого хотел! Приватное выступление с программой на один единственный вечер, для одного зрителя! О чем ты думал в эти секунды? Что за прошедшие десять лет она танцевала для кого-то так же, с такой же отдачей и оголенной страстью? Скажешь, тебя это нисколько не задело?..

Это была и моя персональная титановая клетка и свободный полет с разбитыми крыльями. Почти не думая, иногда закрывая глаза, задерживая дыхание, замирая или срываясь на момент возможного разрыва сердечной мышцы. Нет, я не забиралась на шест с акробатическими номерами, я вообще впервые в жизни танцевала с ним. Я просто это делала, поглощая и выпуская из себя вибрирующие волны чистого безумия, сливаясь с ними, с твоей близостью и проникающим взглядом в одну цельную живую сущность, гибкую тень, распускающуюся боль.