Разминувшись с Адой Егоровной, такси проехало еще пару метров и вдруг остановилось прямо перед нами. Маруся заворчала, что ей портят картинку, а Сашка замахала руками, выгоняя машину из кадра, как козу с огорода. Чернявый водитель не обратил на это никакого внимания – он разговаривал с пассажиром.
Вернее, с пассажиркой. Та открыла дверь и выбралась из машины, тут же повернувшись к нам спиной в чуть помятом пиджаке.
Сзади было непонятно, какого возраста эта дама – модный льняной костюм и стрижка пикси, очень эффектная на совершенно белых волосах, могли принадлежать и девушке, и бабушке. Но дребезжащий голос определенно выдавал немалый возраст.
– Аделька-сарделька… – позвала дама.
Ада Егоровна медленно повернулась, дернула головой, чтобы посмотреть сквозь удачно упавшие на глаза очки, и недоверчиво спросила:
– Ладыня-дыня?
И вдруг она заспешила, отбросила трости, протянула руки, пошла, даже побежала…
– Вот это да… Вот это сцена… Сашка, подвинься, я обойду их кругом, – забормотала Маруся и двинулась с камерой в обход обнимающихся старух.
Я засмотрелась и не сразу поняла, что меня кто-то настойчиво дергает за рукав.
– А? Что?
– Дэвушка, падскажыти, тут выехать можно? – спросил чернявый и смуглый таксист.
– Куда угодно, – ответила я, не задумываясь. – В любом направлении. Вы разве не знаете? Все дороги ведут к нам!