Женщины его Превосходительства - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Кам cтр.№ 69

Все что я хочу – это передышки. Перерыва. Тайм-аута.

Мы в очень странном положении непривычной близости. С которой не всегда знаешь, что делать. Она неуютная. Чужая. От нее хочется отстраниться, но на этот решающий шаг, не хватает либо сил, либо выдержки, либо желания.

Господи, а дальше-то что?

Ведь бывает же так, что люди сходятся. А потом расходятся. Или не расходятся, а остаются вместе. Пусть не до гроба, но хоть до следующих выходных. Ведь бывает же по-разному. А здесь ни вперед, ни назад.

Господи, а дальше-то как?

Ведь не просто это все. И дается с перегрузками в несколько десятков «g». Когда по мозгам и со всей силы. Да, так, что потом не прийти в себя. Так и сидишь, запустив пальцы в его волосы. Перебираешь пряди. Бесконтрольно. На автомате. Скользишь кончиками по вискам, скулам, контуру губ. И чувствуешь как крепче сжимают тебя его руки. Тоже на автомате. И тоже, наверное, бесконтрольно.

Господи, а дальше-то зачем? Разве не видишь ты со своей высоты, что все бесполезно? Отпусти, Господи, разреши. Не трави, как зверя. И так из последних. Лишь бы не разрыдаться от бессилия.

В такие моменты понимаешь, что можно и без слов. Что без слов хорошо. Гораздо лучше, чем с ними. Проще. Спокойней. Когда в тишине и непривычной близости. Пока не произнесена очередная дрянь, которая заставит брыкаться иммунную систему. Защищаться и спасаться. Бегством. Можно переваривать внутри себя вопросы к Создателю, а самой наслаждаться его прикосновениями. И пусть в венах, под кожей, внутри, в области сердца – больно и ссадит, как от ожога, но отказаться – нереально. Это выше всех болевых порогов. Сильнее.

Он спрашивает: «Было страшно?» и медленно расстегивает молнию на платье. Голос у него тихий и отстраненный, а губы у самых ключиц. Касаются кожи. Дыханием. Голос у него глубокий и низкий. Скользит. Ласкается. А пальцы осторожно стягивают с плеч легкий материал платья. Насыщенного темно-зеленого цвета.

Остаюсь перед ним в одном нижнем белье. На барной стойке. Чуть раздвинув ноги и откинувшись назад. Его взгляд гуляет по линиям моего тела. Потемневший взгляд, полный желания. Голода. Или жажды.

Его ладонь задерживается на животе, и он тихо спрашивает «Было больно?».

Улыбка замирает на моих губах. Замерзает. Впечатление такое, будто тебя неожиданно сбивают с ног. Когда ты этого совсем не ждешь. Резко и сильно. На первой секунде перехватывает дыхание, а на второй – срабатывает защитный рефлекс.

Легкомысленно пожимаю плечами и говорю «Терпимо». Между его вопросом и моим ответом нет паузы. Нет заминки. Нет ни одного лишнего или пустого звука. Есть короткое «Терпимо».

А потом улыбка оживет, и я придвинусь к нему ближе. Чтобы между нами не осталось свободного пространства, которое при желании можно заполнить ненужными фразами. Он молча посмотрит на меня и скажет, что я все время вру, а я отвечу, что нас этому учили. Никому не интересны твои проблемы и как ты с ними справляешься. Он и сам об этом не раз говорил. Если хочешь обсудить свои трудности – сходи к психотерапевту. Там, по крайней мере, сделают вид, что слушают тебя. Пусть и за твои же деньги. Когда деньги платят, чтобы с тобой переспать, тут не до сентиментальных отступлений.

Я все это воспроизведу, и пересяду к нему на колени. Так что барная стойка останется у меня за спиной. И ее острый край врежется в позвоночник. Одной рукой я возьму бокал с вином и сделаю из него небольшой глоток. И когда теплое вино скользнет по горлу в желудок, добавлю:

– Это простой прием товарно-денежных отношений. Придя в магазин, ты же не ждешь, что продавец вместо «Спасибо за покупку» посетует на головную боль?

Мысль прозвучит на третьем или четвертом бокале вина. И, наверное, виной всему нервное перенапряжение. Стресс. Или что еще там бывает после того, как тебя чуть не сбросили с двадцать пятого этажа.

Полная дисгармония.

Романов слушает меня довольно внимательно. Многозначительно приподняв уголки губ. Его ладони продолжают лежать у меня на талии, а в потемневших глазах играют блики света. Мои словесные выпады не производят на него никакого впечатления, он просто спокойно смотрит на меня, будто решает, как поступить дальше. И все, что я чувствую – это его учащенное дыхание. И возбуждение.

Проходит минута, прежде чем он отвечает:

– Спальня на втором этаже полностью в твоем распоряжении.

Мне остается только растерянно кивнуть. И медленно подняться. Так медленно, что я ощущаю, как скользит его одежда по моей обнаженной коже. Каждый миллиметр. Из-за той близости, в которой мы находились мгновение назад. Всего мгновение.

– Это все?

– Спокойной ночи, – он тоже поднимается и проходит в гостиную. Потом вдруг останавливается и добавляет:

– С тобой приятно проводить время.

Усмехаюсь.

– И этому нас тоже учили.

Часы тянутся. Они пластичные и гибкие. Безразмерные. Вмещающие в себя бесконечное количество минут. Далеко не шестьдесят. И даже не триста шестьдесят. Заснуть не помогает ни выпитое вино, ни убаюкивающий шум прибоя. Ни холодные простыни, ни мягкие подушки.

Кровать такая широкая, что на ней можно спать в любом доступном положении. Хоть по горизонтали. Хоть по диагонали. Окна без жалюзи и штор, так что молочный свет луны падает на глянцевый пол ровной дорожкой. Из-за приоткрытой рамы, слышно как орут чайки. Истошно. Надрывно. Будто в предсмертной агонии. И главное, без перерыва. От их крика барабанные перепонки в постоянном напряжении. Вибрируют. Голова начинает гудеть. В висках ритмично стучит сердце. С отдачей в затылок.

По моим подсчетам прошел ни один час. Жду утра. Жду, когда начнет светать. Когда черное небо изменит цвет. Когда звезды начнут тускнеть.

По моим надеждам – скоро. И я продолжаю лежать дальше, даже не пытаясь уснуть. Есть вещи, с которыми остается только смириться. Как, например, с тем, что нет никакой разницы в том, где спать одной. Или не спать.

Поднимаюсь, чтобы найти сигареты. И не нахожу. Поэтому, не включая свет, отправляюсь вниз. Стараясь не создавать шума, босиком, на цыпочках, спускаюсь по лестнице. Необходимость – лучший стимулятор действия. И чем сильнее необходимость, тем решительней действия. В моем случае – вопрос жизни и смерти.

Пачка валяется на стойке. Зажигалка на стойке не валяется. И пока я размышляю над тем, как бы прикурить от новомодной стеклокерамической плиты, рядом со мной приземляется золотая Zippo. Прямо у ног. Наклоняюсь, подбираю и щелкаю колесиком.

– Не спится? – Романов сидит у окна, прислонившись спиной к стене. Похоже, сон у нас сегодня на двоих. Точнее, его отсутствие.

– Как и тебе, – говорить в темноте легче. И проще. Ночь словно набрасывает на плечи исповедальное покрывало. Разрешает. Одобряет. Ночью можно все. Если вдвоем. Неважно с кем. В любом варианте, на градус теплее. – Приготовить чаю?