Женщины его Превосходительства - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Кам cтр.№ 115

И только потом. Так некстати. Так не вовремя. Так не к месту.

То самое, о чем бы не хотелось вспоминать. Никогда.

Вот оно утро. Молочные лучи солнца играют бликами в начищенных стеклах. Тишина. А затем слова. Слова похуже камней. От них нельзя увернуться. От них нельзя спрятаться. И бьют они по самому больному. Вот гладкий паркет. Который ощущаешь сначала коленями. Потом ладонями. И собственная попытка защититься. Слабое «Пожалуйста». Почти мертвое. Забитое. Вот он соленый вкус слез на языке.

Соленый вкус. Соленый вкус. Соленый вкус.

Еще целую неделю. Постоянно на губах. Так, что можно текилу пить без лимона.

Никому бы это не понравилось.

Я сижу в туалете ровно столько, пока не слышу среди опоздавших пассажиров свое имя. И все равно не двигаюсь в сторону выхода. А вытягиваю из диспенсера бумажное полотенце и тщательно вытираю им лицо. Выбрасываю его в мусорное ведро, а потом беру свою сумку и переворачиваю ее вверх дном над раковиной. Так, что все дерьмо, которое у меня там хранится, с гулким треском бьется о белоснежный фарфор. И складывается в художественную разноцветную груду продуктов косметической промышленности.

Когда диспетчер объявляет, что посадка окончена, я заканчиваю с макияжем. Закручиваю помаду и пару раз сжимаю губы, чтобы равномерно распределился цвет. Приглаживаю волосы и одергиваю юбку.

Оказывается, ничего я не могу. И простить не могу и забыть тоже. За те дни, за те слезы. За те сны и ту бессонницу. За свои слова и за свое почти остановившееся сердце. ЗА каждую минуту, проведенную в полуобморочном состоянии. За неуверенность, обиду и злость. За отсутствие будущего.

На стойке регистрации, спрашиваю, когда будет следующий рейс на самолет, который только что улетел. Девушка, работник авиакомпании, бросает на меня короткий взгляд. В нем то ли удивление, то ли раздражение. А может быть, просто вселенская усталость. Прежде чем ответить, она вновь поднимает на меня свои ясные голубые глаза и долго смотрит. Словно решает, стоит ли выдавать данную информацию.

– Завтра днем. Хотите забронировать билет?

Я хочу покрутить пальцем у виска. Себе. И про себя. Против нее я совершенно ничего не имею.

В итоге я никуда не лечу. Ни этим рейсом. Ни следующим. Ни каким-либо еще.

Я разворачиваюсь и гордой походкой выхожу из здания аэровокзала. Расправленные плечи, упрямо вздернутый подбородок, решительный взгляд. Полный набор для убеждения себя в своей же собственной правоте.

Вот только мне кажется, что за время проведенное в аэропорту, мне срезали лет десять жизни.

За эти несколько часов — три тысячи шестьсот пятьдесят дней.

Я постарела на бессчетное количество минут.

Хочется верить, что хоть в чем-то я права. Что все не зря.

Что так будет лучше. А то и легче.

Самообман — далеко не самый худший мой порок.

Долгая муторная дорога обратно в город. Усыпляющий звук двигателя. Темнота за стеклом. Ноющая боль в груди. Крепко стиснутые пальцы. В кровь искусанные губы. И никаких слез.

Только устало прикрытые глаза.

И никаких слез. Никаких слез.

А до утра еще целая вечность. Вечность без сна. Как в старые добрые времена. Когда по скользкой дороге в неизвестном направлении. Ночь, доведенная до абсурда.

Завтра будет лучше. Завтра будет легче. Завтра будет завтра. И что-нибудь обязательно изменится.

***

Щелкаю зажигалкой. Прикуриваю. Выпускаю дым в потолок и только после этого поднимаю трубку. Достаточно лениво. И в целом, с неохотой.

Я слышу:

– Аня.

И никак не реагирую. Жду продолжения.

Я лежу на широком диване и рядом со мной стоит стакан сока.

Я знаю как минимум двух человек, которые бы предположили, что для меня сейчас наступили не самые лучшие времена. Такие времена, когда понятия Я и cок не совместимы.

Однако...

Мои ноги закинуты на высокую спинку, а голова болтается у самого пола. Именно в таком положении я слушаю продолжение разговора. Иногда я чуть приподнимаюсь, чтобы сделать глоток ледяного апельсинового фреша. И прикурить новую сигарету.

В общем, ничего нового в моих действиях за последние двенадцать часов не появилось. Такой, очень однообразный, незамысловатый набор телодвижений.

Когда сок заканчивается, я достаю из холодильника новую упаковку и возвращаюсь обратно на диван.

Вот и все развлечения.

Губы щиплет от переизбытка витамина С. А горло саднит от табачного дыма.

Я снова слышу в трубке свое имя. С тихим придыханием. Так, словно меня призывают из мира мертвых.

Ничего не отвечаю. Молчу, как и полагается любому приличному духу. Вот только не нравятся мне эти протяжные интонации. Не нравится их впитывать и пропускать сквозь свое сознание.

Во-первых, мне становится стыдно.

Во-вторых, муторно.

В-третьих, тошно.

И это ко всему прочему.

До меня долетает издалека: «Давай попробуем еще раз. Снова. Все пройдет. Все забудется».

«Все наладится».

«Все восстановится».

Воскреснет, блин. И заживет счастливой жизнью. Кто-то.

Единственное, что мне приходит на ум, это сказать тихое «Извини, Роберт».

А потом это долбанное «извини» я повторяю ни один десяток раз. На каждое его слово, фразу, вздох, я говорю: извини, извини, извини. И ничего, кроме этого. Ничего кроме этого в моей голове не рождается. Я твержу извини, как приевшуюся песенку.

И только в самом конце, набрав побольше воздуха, я ровно и твердо отрезаю:

– Ничего не получится. Пустая трата времени. Твоего.

Преимущество телефонного разговора в том, что его можно легко и непринужденно прекратить, повесив трубку. Оборвать этот поток бессознательного. И сознательного тоже.

Что я и делаю. Запив свое последнее решение большим глотком сока.

***

После Роберта позвонит кто-то из сотрудников мегакорпорации по производству, как бы выразилась Алина, фитошампуней и прочей травяной хрени. То ли секретарь, то ли рекламный агент.

Алина бы выразилась очень пренебрежительно. Со вздохом острого превосходства.

И наверняка бы просто не ответила.

Ее мало интересовала продукция местной флоры. А тем более, люди хоть как-то к ней причастные. Это не ее территория. И в какой то момент, я подумала, что не моя тоже.

Позвонит Олег, и его всегда ровный, хорошо поставленный голос, будет звенеть от раздражения. Он, конечно, воздержится от резкого тона и будет очень стараться вести исключительно деловой разговор. Без оттенков. Без личной заинтересованности. Без претензий. Обид. И сожалений. Ему будут мешать неустановленные между нами отношения. И некогда возведенные границы.