Грани сна - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Калюжный cтр.№ 58

– Человечка, чтобы он за вас работал, вы, Хакет, конечно, уговорите. Но кто он? И кого должен убрать?..

Составленный ими список был длинным и постоянно увеличивался. Рос и массив изучаемых документов. Теоретики предполагали, что увеличение объёма документов позволит улучшить знание ими советских реалий. Однако зачастую «реалии» переставали быть реалиями! Например, про некоторых чиновников было «точно известно», что они твердокаменные ленинцы, верные сталинцы, и вообще опора режима. Они даже попали в список фигур, достойных уничтожения. А подключение более поздних баз данных показало, что они – коррупционеры, аморальные типы из тех, которых властители СССР сталинских лет сочли бы врагами, знай они их подлинную сущность.

Если бы тайверы лаборатории уничтожили их, то сыграли бы на руку Сталину.

Были и обратные примеры. Одного деятеля, сибарита и пройдоху, сотрудничавшего в 1930-х с английской разведкой, теоретики лаборатории наметили на продвижение в руководство Советского Союза. А позднейшие документы показали, что он работал по заданию Сталина, обманывая как раз англичан! В 1974 году секретным указом ему в связи с 80-летием присвоили звание Героя. Хороши бы они были, поддержав его в 1930-х…

Учёные постоянно выявляли разночтения и противоречия в документах, из-за чего их знание «реалий» рассыпалось в прах. В общем, поиски ключевой фигуры длились долго.

Самым важным оставался «список А»: ближайшее окружение Сталина. А наиболее интересной персоной списка был Сергей Миронович Киров. На XVII съезде при тайном голосовании этот Киров стал членом ЦК, получив больше голосов, чем даже Сталин. После смерти вождя в 1953 году Киров возглавил страну, и его дела вызвали законную тревогу цивилизованных стран. Новая военная техника, полёты в космос, рост уровня жизни. Хуже всего было то, что он «подсадил» всю мировую торговлю на беспроцентную международную валюту, подорвав мировое хождение фунта стерлингов.

Казалось бы, вот она, кандидатура на исчезновение из истории.

– Чикнем его за неделю до смерти Сталина, – предложил Хакет. – В Кремле начнётся бардак с выбором другого лидера. А толковых там нет ни одного.

– Нулевой трек, коллега, – напомнил Бронсон.

– Можем ошибиться в оценке фактора нестабильности, – вздохнул Френч.

– После 1950 года наши фантомы совсем плохие. Говорить не могут, – сказал Историк Второй. – То есть не сумеют обработать исполнителя, даже если мы его найдём.

Историки читали мемуары, просматривали газеты и журналы в поисках возможных исполнителей. В 1930-е годы во врагах у Кирова ходили многие. Если рабочие и комсомольцы Ленинграда считали его верным соратником Сталина и поддерживали, то оппозиционеры, сторонники бывшего ленинградского лидера Зиновьева, ненавидели его. Но найти среди них исполнителя, который стал бы слушаться неведомо откуда взявшихся призраков, не удавалось… Впрочем, если бы там были способные на убийство, они бы давно всё сделали.

Помог случай. В одном из рапортов НКВД сообщалось, что на улице Красных Зорь у дома, где жил Киров, 15 октября 1934 года был задержан безработный алкоголик с револьвером в портфеле. На допросе в милиции он не смог объяснить, что тут делал, и зачем ему оружие. Но владел он им законно! После проверки документов его отпустили.

Никаких сведений о нём, кроме имени и фамилии – Леонид Васильевич Николаев, и адреса прописки в Ленинграде, упомянутых в милицейском протоколе, не было. Но историков лаборатории он заинтересовал. Им показались важными три факта: он болтался возле дома Кирова; он имел оружие; и – как алкоголик мог быть внушаемым.

Директор Биркетт увеличил научную группу, занимавшуюся вариантом «Киров» с тем, чтобы собрать побольше сведений о Николаеве. Нескольких агентов отправили в Москву и Ленинград. Прикинувшись учёными-архивистами, они легко попали в архивы СССР: с 1930-х прошло уже больше ста лет, и надзорные органы советской власти не заподозрили подвоха.

Выяснилось, что Николаев был низовым партийным активистом в городе Луге Ленинградской области, затем в самом Ленинграде. Стал разъездным инструктором Института истории партии. В институте, согласно найденным протоколам партсобраний, на него пытались навесили ещё одну обязанность, связанную с командировками. Он разозлился, обозвал товарищей по партии белогвардейцами, и отказался подчиняться, потому что – по его словам – у него и так разъездная работа, и он редко видит семью.

И его из института уволили.

Судя по домовым книгам, он был женат на работнице обкома партии Мильде Драуле. Имел двух детей, мальчиков Маркса и Леонида, которым в 1934 году – когда Николаева задержали с оружием возле дома Кирова, было шесть лет и год с половиной.

Историки, изучавшие архивы бывшего ЦК ВКП(б) и его ленинградских подразделений, обнаружили письма, подписанные Николаевым. В них он жаловался, что остался без зарплаты, без талонов продуктового спецраспредителя и возможности лечиться в поликлинике партработников. Он писал Сталину и Кирову, министрам, вообще всем подряд так, будто был крупным бонзой, а не курьером.

– И квартира у Николаева не по чину, – сообщил Историк Второй. – Кооперативная, трёхкомнатная. Он получил право на её строительство сразу после переезда в Ленинград из неприметного райцентра. За какие заслуги? На какие средства? Мы чего-то не знаем.

Нестандартная складывалась картина.

– Главное, он обижен на партию и её руководство, – сказал Хакет. – Значит, уговорить его застрелить Кирова не составит труда. А если за дело возьмусь я, он согласится перестрелять весь их ЦК.

– А как он вообще попал в Ленинград? – спросил генерал Френч.

– Такое впечатление, что по собственному хотению. Николаев уволился из Лужского укома РЛКСМ, а его жена Мильда Драуле – из Лужского укома партии, где заведовала сектором учёта, и они вместе переехали в Ленинград. Уже с ребёнком.

И тут отличился Джон Смит, молодой и неавторитетный член коллектива.

– Я обнаружил, – сказал он, – что одновременно с ними в Ленинград перебрался начальник Мильды, секретарь Лужского укома партии Пётр Ирклис. Он стал секретарём Ленинградского окружного комитета партии, и она тоже сразу получила там работу. Потом её быстро продвигали по службе, повышали зарплату. И кстати, офисы Ирклиса и Мильды в Смольном располагались рядом.

– О! – воскликнул Хакет. – Да ведь они наверняка … … [цензура: играли в шашки].

– Прекратите ваши гнусные намёки, полковник, – скривился директор Биркетт. – Судя по фамилии, упомянутый Ирклис, как и жена этого Николаева – латыш. А все мелкие народы всегда помогали друг другу в такой громадной империи, как Россия.

– Правда? Это жаль. А то бы мы накрутили Николаева, чем занимается его жена с Ирклисом, и он бы его застрелил.

– Ирклис нам не интересен, Хакет. Нам нужен Киров.

– В 1934 году, когда Николаев гулял с револьвером по Ленинграду, Ирклиса там уже не было, – дал справку Джон Смит. – Его отправили в Петрозаводск первым секретарём обкома партии. А она осталась в Смольном.