Охотники за удачей - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Леонтьев cтр.№ 83

— Да, — сказал Толстяк. — Через три дня.

Не прощаясь, дядя Леша вышел. Вслед за ним последовал не скрывающий досаду и разочарование Черепок.

— Я же забыл его поблагодарить, — спохватился Толстяк. — Догнать?

— Не стоит… А то еще передумает, — сказал Профессор, — Мистика какая-то… Ни за что бы не поверил, если бы воочию не убедился… Как ты сумел его уговорить?

— Не знаю, — пожал плечами Толстяк. — Я прибежал, рассказал… просил… Точно не помню… Долго просил. Он слушал и ничего не говорил. А потом дядя Леша встал с постели — он опять болеет — и сказал, что хочет посмотреть на нее сам. Вот мы и пришли…

— Болеет, значит, — хмыкнул Профессор. — Да, на такое он только во время приступа и способен… Даже не верится… Но не будем терять времени. Беги в аптеку и купи следующие лекарства… — он перечислил названия. — Купи ей одежду, теплую, но подешевле… Шерстяные носки, продукты… фрукты возьми… Надо же, как все обернулось! — в который раз изумился он. — Мистика какая-то… Теперь у тебя появился шанс, малышка. Только ты уж помоги нам, борись вместе с нами, и мы победим… Теперь мы обязательно победим…

Она открыла глаза к вечеру второго дня.

— Толстяк, — тихо сказала она, увидев склонившегося над ней бродягу.

— Да, — радостно подтвердил он. — Это я, Толстяк. А это — мой друг Профессор. Он очень умный. Он обязательно вылечит тебя.

— Мне плохо, Толстяк… Я вся такая… липкая, и у меня чешется в груди… Хрипит и чешется…

— Сейчас мы напоим тебя чаем с медом, — сказал Толстяк. — У нас теперь есть самый настоящий чай! И печка у нас теперь есть. Ты чувствуешь, как тепло?

— Голова кружится, — пожаловалась она, — и хочется спать…

— Сейчас мы выпьем бульона, — сказал Профессор, — примем лекарства, разотремся спиртом… Господи, какое богатство на растирание уходит!.. А потом заснем…

— Толстяк, — позвала она, — возьми меня за руку. Мама всегда держала меня за руку, когда я болела… И говорила, что все будет хорошо…

— Все будет хорошо, — сказал Толстяк, опускаясь на колени перед ее самодельной кроватью из ящиков и охватывая ее ладошку своими руками, — все будет хорошо. Ты скоро поправишься. Профессор тебя обязательно вылечит…

— Расскажи про Маленького Принца, — попросила

она.

— Я же рассказывал…

— Еще расскажи.

— Ну, хорошо… Однажды летчик был вынужден совершить посадку в безлюдной пустыне, где не было ни еды, ни воды, а были лишь песок и камни…

— Нет, ты забыл про удавов и слонов…

— Ах, да… Когда Экзюпери был маленький, он очень любил рисовать. Он рисовал удавов и слонов, но никто об этом не догадывался…

— На самом деле все было совсем не так, — не выдержал Профессор. — Сначала он увидел в книжке рисунок, где была изображена змея, заглатывающая хищного зверя…

Кризис миновал на третий день. Все это время Толстяк и Профессор поочередно дежурили у кровати девочки, заботясь и развлекая веселыми историями. Денег, данных дядей Лешей, хватило на все. На себя они не потратили ни копейки, добывая себе пропитание привычным способом — собирая объедки и попрошайничая, зато у девочки регулярно были не только лекарства, но и свежие фрукты. В эти дни Толстяку на удивление везло. Несколько раз ему доверяли мыть машины, а какой-то подвыпивший бандит приказал присмотреть за его «тачкой» и, к удивлению Толстяка, заплатил за «платную стоянку» десятитысячной купюрой. Пару раз он наталкивался на большие скопления пустых пивных бутылок в сквере. И Толстяк уверовал, что «черная полоса» в его жизни осталась позади.

«Она — твой ангел-хранитель, — шутил Профессор. — Может, и повернется, наконец, к тебе Фортуна? Глядишь, и квартиру получишь, да бомжевать перестанешь».

Толстяк от души посмеялся, но, как ни странно, шутка Профессора оказалась пророческой. Через три дня, как только в болезни девочки наступило некоторое улучшение, Толстяк отправился к дяде Леше.

В полутемном подъезде заброшенного дома его встретил угрюмый Черепок и провел к постели своего хозяина. Дядя Леша умирал. Это понял даже Толстяк. Когда дядя Леша повернул к нему посеревшее лицо, он увидел, что угли, наводившие страх на обитателей трущоб, погасли и его глаза были теперь пусты и безжизненны.

— Долго… себя ждать заставляешь, — прохрипел старик. — Я же сказал… через три дня…

— Но я и пришел через три дня, — сказал Толстяк. — Ровно три дня прошло.

— Три дня? — вяло удивился старик. — Странно… Долго. Очень долго… Подойди ближе. Подбери слюни и не смотри на меня, как на покойника… Я еще жив, не надо меня жалеть. Не люблю, когда меня жалеют… Глупый ты, Толстяк. И наивный, Всех жалеть готов… Нельзя всех жалеть… Люди злые. Люди — сволочи…

— Не все, — робко возразил Толстяк. — Вы же помогли нам. Денег дали. Теперь она выздоравливает…

— А я говорю — сволочи, — поморщился дядя Леша. — И еще дурни, за счет которых эти сволочи живут. Такие дурни, как ты. Так что в мире живут только дурни и сволочи… — он зашелся в сухом, жестоком кашле, отдышавшись, поманил Толстяка пальцем: — Дурень ты… Толстый, глупый увалень. Но дуракам везет. Им везет куда больше, чем сволочам, потому что они не понимают того, что творится вокруг… Хочешь, чтобы тебе повезло, Толстяк?

— Хочу, — сказал Толстяк. — А в чем?

— На мне уже крест ставить можно… Кончился я. Все. Не хочу ничего Черепку оставлять. Он сволочь и лизоблюд. Ненавижу «шестерок». Я отдам все тебе. Пусть их всех кондратий хватит от жадности. Пусть локти грызут от злости.

Толстяк молчал, опустив глаза в пол. Он пока не очень понимал, о чем идет речь, но волны непонятной злости, исходившие от умирающего, были ему неприятны. Сам Толстяк редко злился, а если и злился, то только на себя, и ему очень не нравилось, когда злился кто-то другой.

Но Толстяк был благодарен дяде Леше и даже жалел этого обиженного на весь мир человека, уходящего в небытие с накопленной в душе злостью. И неожиданно для себя он решил ободрить его.

— Это ведь вы спасли ее, дядя Леша, — сказал он. — Мы с Профессором не смогли бы сделать этого без вас. Это ваша заслуга.

— Если волк съел твоего врага, это не значит, что он стал твоим другом, — напомнил дядя Леша, но голос его заметно изменился, стал усталым, мягким. — Такие, как Шерстнев и Березкин, когда-то очень сильно насолили мне. А теперь мне выпал шанс хоть как-то вернуть им должок… Засунь руку под матрас… Не бойся, засунь… Нащупал пакет? Вытаскивай. Теперь это все — твое.

Толстяк ошарашенно смотрел на увесистый пакет, набитый долларовыми купюрами.

— Здесь все, что у меня есть, — сказал дядя Леша. — Все, что я успел скопить за последние годы… Раньше у меня было больше, несравненно больше. А сейчас только это… Здесь не так уж и много. Хватит на комнату в Петербурге или на однокомнатную квартиру здесь. Но ты сделай лучше. Уезжай отсюда. Уезжай в глубинку и купи там себе хороший, крепкий домик с участком и садом. Увози девочку с собой. Воспитывай ее, учи и… иногда вспоминай меня… Впрочем, нет, не надо, обойдусь.