Куафёр из Военного форштата. Одесса-1828 - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кудрин cтр.№ 8

— Позвольте узнать, ваше сиятельство, а допустимо ли будет моей скромной персоне сохранить хотя бы сотрудничество с Лицеем и Училищем?

— Ах, любезный Натаниэль, вы так любите работать… Разумеется, позволительно.

Тут разговор внезапно прервался. В дверь постучали и, не дожидаясь ответа, открыли ее. Это была Елизавета Ксаверьевна.

— Мишель!

— Что?

— Рине плохо!

Воронцов вскочил и, бросив на ходу: «Благодарю вас! Более не держу. Жду во вторник», — пошел за супругой. Натан остался один в опустевшем кабинете. Печальная история: Александрина — старшая дочь Воронцовых — была болезненной девочкой. Как и Катерина, и Александр, сей мир уже покинувшие. Утешало только то, что младшие, Семён и София, росли крепкими и здоровыми. Люди, мистически настроенные, говорили, что и другим детям, ежели у Воронцовых еще будут, следует выбирать имена на «С».

Натан вышел из кабинета, аккуратно прикрыв дверь. Финальная часть разговора сложилась со всех сторон скверно. Потому и настроение стало вдруг нехорошим.

Натан остановился в растерянности, не зная, в какую сторону идти. И никого поблизости — ни слуг, ни хозяев, ни гостей. Раздавались только равноудаленные звуки: детский плач, возгласы застольного оживления, громкий басовитый ход напольных часов. Merde! Черт возьми! Что ж делать? Ну, не звать же кого-то на помощь — этак совсем олухом прослывешь.

Горлис вслушался, по возможности максимально чутко, пытаясь уловить, откуда идут звуки застолья. Кажется, вот этим коридором нужно выходить. Проход и впрямь привел к лестнице, но не парадной, а узкой, винтовой. Что ж, черный ход — всяко лучше, нежели блуждать, не зная пути. Спускаясь, увидел внизу две двери. Та, что побольше, должно быть, выход во двор. Но Натан не успел это проверить, как открылась другая дверь, поменьше. И из нее выглянул… Хм-м, это был не кто иной, как Степан Кочубей!

— О, Танелю!.. Радий бачити.

— Я тоже. Степко, а выход здесь?

— Так, о-там-о!

— А ты тут?..

— Ой, пробач, друже, кваплюся. Зайнятий. Завтра побачимось. Бувай! — и закрыл дверь.

Горлису показалось, что до того, как дверь захлопнулась, он успел приметить и узнать одного из людей, находившихся внутри. И то был поэт, дипломат Туманский.

* * *

Натан вышел во двор, затем вернулся в дом через парадную дверь, объяснив лакею, что ходил дышать свежим весенним воздухом, получил назад свой плащ, цилиндр и отправился домой пешком — через переулок до Екатерининской площади, а далее по Ланжероновской. Двуколку или карету брать не хотелось. Хотелось поразмышлять, а в ходьбе это получалось лучше.

Итак, его приблизили к большому человеку, который любит книги так же глубоко и искренне, как он сам. Лестный факт и хорошая работа. Но то, как было оформлено приглашение, Натана не радовало. Если называть вещи своими именами, ему отныне категорически запрещено работать с Австрийским и Французским консульствами. Что во втором случае совсем странно, учитывая французское подданство Натаниэля Горли.

Но чем это может быть вызвано? Нашли какую-то неблагонадежность в его письмах? С появлением жандармского корпуса в России доносительство выросло, а перлюстрация стала более частой. Горлис учитывал это и старался писать лафонтеновым языком ^[19]. Что с учетом нижегородского французского и бердичевского немецкого, свойственных российским цензорам, казалось безопасным. Что еще? Общие меры, принятые к скорой войне? Но после Наваринского разгрома турецкого флота, а тем более после подписания мирного договора с Персией ^[20] о предстоящей войне говорят столь часто и назойливо, что верить в это почти перестали… Или — вдруг! — какое-то обострение в Греческой революции ^[21]? Для Петербурга это важно, ведь бывший министр внешних сношений России граф Каподистрия с начала этого года, по прибытии в столичный Нафплион ^[22], стал правителем нарождающейся воюющей Греции…

Горлис подходил к своему дома, когда из задумчивости его вывел звонкий и светлый голос:

— Здравствуйте, господин Горли!

— Здравствуйте, Ивета!

Вот как задумался, что даже не заметил Ивету Скавроне, идущую навстречу. Милая девушка, вот уж год живущая в его доме, в недорогой комнате с северной стороны на мансарде (или на горищі, как сказал бы Степан). Впрочем, Ивета — такой лучик света, что от нее, кажется, в любой комнате должно быть светло.

Зайдя в свой кабинет, Натан сделал пометки по впечатлениям сегодняшнего дня. Странно, но такая обычная и, казалось бы, ничего не значащая встреча с его жилицей вновь, который уж раз за этот день, развернула его настроение. Действительно, что грустить? В сущности, всё замечательно — у него впереди прекрасная работа с интересными книгами и не менее занятное общение с их хозяином. А то, что многое непонятно, так не страшно. И кстати, уже завтра на Кочубеевом хуторе он получит у Степана ответ на многие вопросы.

Посмотрел на часы. Вот тоже хорошо — скоро представление с его Финой в главной роли. Нужно идти, вот только туфли протереть… Но в поисках фланели Горлис бросил взгляд на календарь и вновь увидел: «31 марта 1828 года». Ах, нет, в театр сегодня не стоит. Лучше — в церковь. Точнее — в разные храмы. Почтить память людей, и хороших, и плохих, и неплохих, кто не пережил той истории десятилетней давности.

Вечером, по возвращении из театра, Фина хотела уж обидеться, что не пришел на спектакль, хотя договаривались. Но когда он кивнул на календарь и напомнил про события этого дня в 1818 году, она только ойкнула. И крепко обняла его. Да отошла в сторону, не мешая предаваться воспоминаниям и размышлениям.

* * *

Их отношения с Финою были, может, и не так страстны, как с Росиной, но зато более прочны, спокойны и в таковом качестве благожелательно признаны окружающими. Услыхав имя Фины уточняли: «А-а, это та наша меццо-сопрано, что живет с крестником Ришелье?» Ну а про Горлиса при случае говорили: «О-о, это тот французик, к которому переехала прима нашего Театра».