Бегство в мечту - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Леонтьев cтр.№ 71

— Если мы не будем «лезть на рожон», эти самые «наши времена» никогда не придут. Был у меня наставник, очень знаменитый сыщик по городу. Бывший советник в Афганистане, впоследствии разрабатывал и брал самых известных преступников в Питере… Так вот, он прямо говорил своим ученикам: «Половина из вас сядет; вторая половина — уволится». Объяснял, почему. Ему верили, понимали, соглашались и… работали. И он, зная все это, тоже работал.

Бобров встал и, кивнув на прощание, направился к выходу. На пороге оглянулся:

— Знаешь, а я ведь до самой армии больше всего мечтал работать в уголовном розыске… Потом — срок получил, по глупости… Выпала иная дорога… Только не говори об этом никому, — улыбнулся он, — не поверят…

— Что это за бугаи возле твоей двери топтались? — жизнерадостно поинтересовался ворвавшийся в кабинет с пачкой протоколов в руке Королев. — По виду — «бандюги». Приходили милицию данью обложить? За сколько сговорились? Чья у нас теперь «крыша»? Давай теперь прокуратуре «стрелку» забьем? Они «по жизни не правы»…

— Абзац пришел нашему параграфу с «покупателями», — мрачно прервал его веселое словоблудие Туманов. — «Заступники» заходили. Контрмеры уже приняты… Что же это за мерзость такая?! Мы и так сидим кое в чем по уши, а оно все выше поднимается! Да неужели мы, обученные и опытные оперативники, не в силах противостоять вторжению фальсификации?!

— Не «опытные и обученные», а только «опытные», — поправил Королев. — Ну, и еще — «битые». И как один «битый» опер другому «битому» оперу, я тебе скажу: смотри на жизнь проще, и прокуратура к тебе не потянется. Ты свое дело потихоньку делай. В год пару десятков преступников лес валить отправляешь? Отправляешь. Это само по себе немало. Все ж мы что- то находим, раскрываем, делаем… А прочие пусть себе языками мелют. Когда в нашу шкуру влезут — по-другому взвоют.

— Да надоело! Вот здесь уже сидит! — Туманов «рубанул» себя ладонью по горлу. — Опер я или «черт- те что с бантиком»?! Каким-то убогим себя в такие моменты ощущаешь. Вот, вроде все хорошо, все можно стерпеть, но раз в месяц обязательно что-нибудь подобное случается. То родственники с погонами, на которых «звездочки» больше, чем кокарда на моей фуражке, то влиятельные друзья всех мастей и категорий, то еще какие-нибудь «бугорки» тебе дорогу указать норовят. «Вот здесь трогай, а вот здесь не вздумай — там кака зарыта, вот это делай, а вот это мы тебе не рекомендуем…» Тьфу!

— Идеалист, — констатировал Королев, наливая себе в кружку давно остывший чай. — Или просто в отпуск пора… А может, лучше это? — он выразительно щелкнул себя по кадыку. — Расслабиться, стресс снять? После работы скинемся, сбегаем, устроимся? Партейку-другую в карты перекинемся?

— Сегодня слова «нет» ты от меня не услышишь, — вздохнул Туманов. — В такие дни ничего не идет… кроме водки. Ты пока договорись с ребятами, а я схожу в дежурку, попрошу Степаныча, чтобы в камеру к Селантьеву никого не подсаживали. Не ровен час — «весточку» на волю с каким-нибудь пьяницей перекинет…

Туманов дошел до дежурной части и, взглянув в (трону камер, остолбенел от негодования. Возле самой решетки стоял его недавний посетитель Михаил Катышев и внимательно слушал Селантьева, что-то тихо и быстро шептавшего ему на ухо.

Увидев искаженное от ярости лицо Туманова, Селантьев перестал шептать и отошел в глубь камеры. Катышев повернулся к Андрею и, подхалимски улыбаясь, сообщил:

— Сигареты я принес… Сигареты-то я запамятовал в посылочку положить…

— Петр Степанович! — взревел Андрей. — Какого лешего, хотел бы я знать, этот паршивец здесь делает?!

Дежурный оторвался от своих бумаг и с удивлением взглянул на пробирающегося вдоль стены к выходу Катышева.

— Этот, что ли?.. Масколев, ты этого уркагана к «клеткам» подпустил?

— Я, — отозвался молоденький постовой, скучающий на месте помощника дежурного. — Он сигареты другу принес.

— Он принес сигареты, — пояснил Туманову дежурный. — А что такое?

— Да это же!.. — захлебнулся от негодования Андрей. — Да как же?!

Невинные глаза дежурного смотрели на него с ленивым непониманием. Андрей хотел что-то сказать, но передумал, махнул обреченно рукой и вышел из дежурной части…

Добравшись до дверей квартиры, Туманов долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Попытавшись сосредоточиться, он приступил к пятнадцатой по счету попытке, когда дверь распахнулась сама и на пороге появилась одетая в махровый халат Света. С дурашливой внимательностью Туманов оглядел ее руки.

— Скажи, вроде, не видно, — констатировал он, и тут его так шатнуло, что не поддержи его девушка залокоть, Андрей имел бы возможность осмотреть пол в прихожей более внимательно.

— Чего не видно? — уточнила она, помогая «бравому» офицеру добраться до комнаты.

— Скал… ки, — с трудом ворочая языком, повторил Андрей. — Во всех анекдотах подвыпивших мужей встречают скалкой…

— Так то — мужей, — вздохнула она. — А тебе, чтобы надеть на палец кольцо, сначала нужно набросить на шею удавку… Что случилось с убежденным трезвенником? Сменил веру?

— Ты знаешь, что соблюдение закона очень неудобно как для преступников, так и для сыщиков? — вопросом на вопрос ответил Туманов. — Когда появляется возможность его не соблюдать, находится слишком много желающих этим воспользоваться. С точки зрения преступника — это понятно, а как быть с сыщиками?.. Ему-то куда как проще это сделать. Формулировка «незнание закона не освобождает от ответственности» имеет подтекст: «а знание закона — освобождает»…

— Понятно, — кивнула Света — Опять неприятности?

— Петербург — маленький город, — словно не слыша ее, бубнил Туманов, — слишком много всяких знакомых, слишком много разных родственников, слишком много связей… Выручить родственника — добро? Добро, но субъективное. А наказать преступника — зло? Нет, тоже добро. Так что же страшнее: битва добра со злом, или добра с добром?

— Ложись спать, — мягко сказала она. — Последнее время ты совсем перестал обращать на себя внимание. Ешь, что придется, спишь, когда получится… Вон, как похудел. Скоро весь «на нет» сойдешь.

— Света, бросай меня, — пьяно попросил Андрей. — На фиг тебе нужен нищий опер, который ночует дома раз в неделю и не приносит ни радости, ни пользы? Какой во мне прок?

Она с грустью посмотрела на него, но промолчала.

— Нет, Света, в самом деле, — Туманов тяжело опустился на диван. — У меня такое ощущение, что сейчас я — это не я, а какая-то пародия на меня… Я даже боюсь, Света. Я боюсь, что перестану уважать сам себя. Все это встало мне поперек горла, а уйти, попытаться все изменить — боюсь. Я как тот приговоренный, которого ведут на расстрел и который на предложение друга сбежать скулит: «А хуже не будет?» Я Поюсь, потому что разочаровался. Я хотел работать честно… Хотел… Когда я служил в армии, я понял, что такое настоящая дружба, но там же я узнал, что друзья умирают… Умирают не так, как должен умирать мужчина, а убиваемые дважды: противником и начальством. У начальства тысячи причин отдавать заведомо обрекающие приказы, но суть от этого не меняется… Потом я работал в спецслужбах и увидел, что там служат совершенно разуверившиеся люди, но тоже пытающиеся сделать хоть что-нибудь, и там тоже десятки приказов и распоряжений стирают их старания в ничто… Теперь уголовный розыск. И снова повторяется то же самое, вновь и вновь… Сдерживание «сверху», предоставляемые бандитам возможности и бесконечные проверки и «борьба с коррупцией» — для нас…