Бастион - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Леонтьев cтр.№ 15

— Поначалу — нет, — покачал головой ротмистр. — Временное правительство лениво бодалось за власть с Советом Народных Депутатов, а потом... Потом на сцену вышли те, кто всю эту смуту так бережно выращивал и пестовал. Утром 25 октября захватили телеграфы и банки, а вечером подбили пьяную толпу арестовать и Временное правительство. Я был там, имел честь наблюдать, как толпа пьяных гопников пыталась пробраться в Зимний. Дали мы залп поверх голов — разбежались. Еще раз попытались — с тем же результатом, потом — еще раз... Я уж было думал, что продержимся до подхода фронтовиков — в Царском Селе стояла часть генерала Краснова... Но нашлась одна сволочь — Мишка Свечников. Он в Финляндии русскими частями командовал. Финляндия... Временное правительство не хотело выпускать ее из состава России, а большевики пообещали. Вот соседушки и расстарались: сначала предоставили большевикам условия для подготовительной работы, а потом выделили и полк особого назначения — пятьсот отлично подготовленных офицеров с боевым опытом и особой подготовкой. А кто против них? Юнкера, женский батальон да горстка казаков... Вот и прошли, как нож сквозь масло. Штурмовали профессионально, со стороны Невы. Захватили выходы, впустили всю эту... братию, и моментально испарились. А город наутро жил, как ни в чем не бывало. Только немного в газетах пожурили, мол, некорректно большевики с оппонентами обошлись. Правда, без казусов не обошлось. Главного "балтунолога" — Ульянова-Ленина никто в известность о перевороте не удосужился поставить. Когда ему Джугашвили сказал о захвате Зимнего, Ленин пробрался в Смольный, и пока Троцкий со Свердловым потели, захватывая телефоны — телеграфы — банки, стал быстренько своих сторонников на ключевые посты распихивать. Шустрый малый...

— Джугашвили? — послышался с верхней полки слабый голос. Лейтенант, покашливая, приподнялся на локте: — Случайно, не Иосиф?

— Иосиф, — подтвердил ротмистр. — Знаете?

— Немного. Моя родственница, в обмен на одну услугу, просила меня доставить в Туруханский край для него передачу... Они были знакомы... Не по революционным делам...

— А разве вы не дворянин?

— Я понимаю, о чем вы... Она — дворянка, и очень богатая женщина, а он сын сапожника, бунтовщик, но... Поверьте, хоть это и странно звучит по отношению к большевикам, но Джугашвили — очень приличный человек. Я общался с ним всего две недели, но он мне понравился. А вот его сосед, по дому, Урицкий...

— О! — на скулах ротмистра вспухли желваки. — А вот это — персонаж! Ах, голубчик, если б вы смогли его тогда... Впрочем, кто же знал... Ведь не болтун Ленин, и даже не сибарит Троцкий заварили всю эту кровавую кашу, а этот недоучившийся часовщик. Это его идея "точечных ударов" по захвате малыми силами всех государственных структур, так удачно сработавшая в октябре семнадцатого. Это он придумал накопление первичного капитала большевиков за счет "экспроприаций", и так удачно использовал эту идею на Урале. Именно он провозгласил идею террора. Это он, даже без санкции своих же Советов приказал расстрелять царскую семью...

— А я долго не мог поверить в убийство Романовых, — сказал лейтенант. — Зачем так-то?.. Николай Второй не пользовался авторитетом, но он — помазанник Божий...

— Отрекся ваш помазанник. Всегда отрекался и сейчас отрекся, — презрительно махнул рукой ротмистр.

— Что значит — всегда?

— Давку во время коронации на Ходынке помните? Говорили ему: отмени бал, назначь траур, нет, решил, что все обойдется... Знал о провокации в 1905? Знал! Что сделал? Просто уехал, оставив решение проблемы на министров, и, в результате, получил "кровавое воскресение" и кличку "Николай кровавый". Начались смуты, бунты, вместо того, что бы принимать решительные меры — послушал своих лизоблюдов, и снова отошел в сторонку. Дайте, мол, дожить спокойно с семьей где-нибудь в тихом месте. С большевиками так нельзя... Они жалости не знают. У них вера другая, воспитание другое, мечты другие, — он с нескрываемой ненавистью покосился на невозмутимого Кленова.

— Мне кажется, вы ошибаетесь в отношении государя, — мягко сказал священник. — Он делал все, что было в его силах. А то, что сил у него мало было, так это попустительство Божье за грехи всех нас... Вспомните, как необычайно развивалась при нем Россия. Экономика, техника, возрождение религиозного самосознания...

— Вот и накликали! — упрямо склонил голову Тверской. — Мы мешали, и мешаем, экономическим и геополитическим интересам других стран — что вполне естественно. Об этом надо помнить каждый час, а мы все лезем к ним целоваться, как пьяный купец к спаивающему его жулику! Говорил же батюшка нашего "Ники": "У России лишь два друга — армия и флот!" Англия зариться на Индию, Китай, Афганистан, а мы-то рядом, мы-то ближе, мы-то имеем куда более выгодные позиции, и важные для нас интересы в этих регионах. Для США, с их масонским правительством и иудейской банковской системой мы и вовсе — то лакомый кусок, то — кость в горле. Вот они и поддержали "пятую колонну" наших доморощенных робеспьеров. Ну и немцы — куда же без них: победа любой ценой!..

— А шире смотреть не пробовали? — спросил священник.

— Не понял вас?

— Ну... Просто посмотреть на все это шире? Подумать о всех, возможных причинах катастрофы, объединить их, и из этой мозаики составить цельную картину, а не один единственный фрагмент?

— И кто же, по вашему, виноват?

— Вечный вопрос… Но, извольте: мы сами и виноваты...

— Ну, конечно! — развел руками ротмистр. — Старая песня русской интеллигенции...

— Нет-нет, вы не поняли, — заторопился священник. — Не мы с вами, а мы. Священнослужители.

— А вы-то здесь при чем? — даже опешил ротмистр.

— Мы и только мы обязаны наставлять и просвещать людей. Но беда в том, что мы тоже простые люди, и у нас иногда просто не хватает сил. Мы никак не можем объяснить, что нельзя бороться со злом. Тот, кто борется со злом — сам становиться злом. А надо умножать добро, и для зла просто не останется места. Становиться лучше самим. Верить, надеяться, любить. На здоровом теле паразитировать невозможно.

— Да?! А вас, батюшка, гадюка, из кустов, никогда не жалила?

— Я в Бога верю, — напомнил священник. — Все в воле Божьей. Мы не всегда видим картину целиком, потому что не помним прошлого, и не знаем будущего. Все, что происходит — с ведома Бога. Может эта кошмарная революция — лучший выход из возможных вариаций будущего?

— Что же может быть хуже?! — опешил Тверской.

— Перестать быть людьми, — пожал плечами священник. — Зажраться, стать сильными и агрессивными, просто оскотиниться, наконец. Такие государства долго не живут. Да и в наших бедах виноваты лишь мы сами, вот Бог и попустил, не стал заступаться, дозволил глотнуть того, к чему стремились...

— И чем же мы так его прогневали?

— Вседозволенностью. Мы даже единоверцев своих в рабство обратили, назвав это "крепостничеством". Сами разделили себя на какие-то сословия, противоестественные самой природе человека. Было все просто: священники — наставляют и молятся, крестьяне — добывают еду и изобретают технические новшества, дворяне — защищают. А теперь всплыли откуда-то целые касты купцов в политике, и политиков в купечестве... Миром начинают править деньги. А такой мир долго не простоит. Образованные люди отворачивались от Церкви, уходили в масонство, крестьяне и рабочие — в раскольники, бунтари и атеисты. Церковь больше не пользовалась авторитетом, отдав чад своих в рабство друг другу. Вот Бог и покарал нас, вразумляя…