Хроники Ордена Церберов - читать онлайн книгу. Автор: Яна Ясная cтр.№ 76

Граф осекся, глядя на меня с непониманием. Я выудил из куртки сложенный пергамент с тяжелыми печатями.

— Отречение от титула, земель и прочих полагающихся мне по праву рождения привилегий, заверенное королевской печатью и вступающее в силу со следующего месяца. Его копия уже передана в архив. Мне больше нечего здесь делать… ваша милость. Впрочем… если вам когда-нибудь понадобятся услуги Церберов, Орден, конечно же, не откажет.

Танис вынырнула из темноты, неизвестно когда в ней пропав, она вела на поводу Коряжку и Гранита. 

— Ты… ты… ты…

Граф задыхался. 

Я вскочил в седло, и мы направили лошадей к воротам.

— Ты…

Надеюсь, его сердце выдержит. 

Впрочем, это уже не мои проблемы.

Дорога привычно ложилась под лошадиные копыта. И рассвет тронул пепельно-розовым румянцем небосвод как раз, когда Бирн окончательно растаял за спиной. 

— Ты знаешь, — вдруг проговорила Танис, которая будто только этого и дожидалась, — я рада, что ты отрекся! Серьезно, я бы ни за что не осталась с тобой, будь ты будущим графом.

— Что, родственный прием не понравился? — хмыкнул я.

— Да змеи меня никакие не любят, к этому я привычная, — отмахнулась Коса, мимоходом обласкав почтенное семейство. — Но на перьях я бы разорилась. 

Настроение, не то чтобы грустное, но какое-то задумчиво-меланхоличное, поползло вверх.

— Что, и тебе совсем-совсем не жаль, что теперь ты спишь с обычным цербером, а не графским сыном?

— Ха! — хохотнула Танис, запрокинув голову. — Да этих графских сыновьев как грязи. А я, например, единственная девушка в мире, которая спала с божеством!

Она осеклась, призадумалась ненадолго, а потом насмешливо глядя на меня добавила:

— Вернее, единственная, которая спала с божеством и знает об этом!

Танис

Мы въехали в акрополь к ночи. Завели коней в стойла, Илиан направился в нашу комнату, а я задержалась, кивнув ему — иди, я скоро.

И когда он скрылся, потопталась еще немного, погладила Коряжку, набираясь смелости (вот уж чего, казалось бы, всегда было даже с излишком, а сейчас понадобилось!), и решилась.

Аргус не спал, контур двери светился желтым, и на мой стук прозвучало:

— Входи, Танис.

Я зашла. Аргус поднял голову от свитков, глядя на меня ровно и спокойно. 

Я так же ровно и спокойно произнесла:

— Он не опасен.

Тишина. Только едва слышно шуршал песок под бесконечно двигающимся шариком в неизвестном артефакте. 

Аргус Эстон кивнул.

— Хорошо. На следующем совете ордена я объявлю об этом аргусам и магистрам. Мы рады, что наш брат-цербер чист от подозрений.

Он не произнёс больше ничего, но я отлично понимала, что Великий аргус сдержал обещание: орден поверил мне на слово — но мне и нести за это слово ответственность.

В общем, ничего сложного: я и так не собиралась выпускать Солнышко из рук...

То есть, из виду!

10 лет спустя

К вопросу ответственности за свое слово  я отнеслась серьезно (я всегда отношусь к ответственности серьезно, если не удается ее избежать).

Однако последнее время у меня начало складываться впечатление, что кое-кто другой зато свои серьезные обязанности (обязательства!) выполнять не очень-то собирается. Возможно, конечно, этому кому-то требовался намек, но я и намеки…

Поэтому мы пойдем другим путем!

И, вернувшись с дозора, я направилась не к нам, а искать старых друзей-приятелей, которые за годы сколько ни пытались из друзей-приятелей ликвидироваться (нечисти в зубы, монстрам под копыта, что угодно, лишь бы от моей заботы скрыться), так ничего и не вышло...

Пользуясь тем, что парни (да какие там парни? мужики здоровые…) меня пока  не заметили, остановилась. И, поддавшись странной ностальгии, разглядывала их, сравнивая нынешних с теми, что приехали в Кремос много лет назад.

Они изменились.

Заматерели. Раздались вширь, кто в плечах, кто в талии, а кто, например, внезапно везде, и Тощим Дема теперь зовут только по старой памяти. Приобрели уверенность и осторожность, а с ними — новые шрамы, рубцы на теле и в душе. 

Боги ведают, как парням, а для меня одним из главных шрамов так и осталась смерть Владиса через два года после начала службы... Восемь лет прошло - а все равно ноет.

Аим считает дни до окончания срока, его в Сарде ждет не дождется синеглазая девчушка. Двое других о семье пока не думают, их служба привязала к себе крепко…

Мы все изменились…

Но есть и вечные вещи. А среди них — реакция на мою радостную улыбку.

И я убедилась в этом, сделав шаг вперед и обнаружив себя с тем самым широким, жизнерадостным оскалом, от которого они еще за шесть лет совместного обучения привыкли мгновенно ждать неприятностей.

—  Парни! —  радостно объявила я, убедившись, что мой настрой заметили и оценили верно. —  Я решила, я хочу замуж!

Все четверо дружно сбледнули.

—  И я совершенно не намекаю, что если Илиан не сделает мне предложение, то придется отдуваться кому-то из вас — но лучше бы вам подсуетиться и закрыть для меня этот вопрос!

Солнышко заявился ко мне вечером следующего дня возмущенный и взъерошенный.

— Танис, уйми своё дурачье! Они совсем рехнулись! Ты представляешь, они мне заявили, что ты им как сестра, а я тебя на весь акрополь позорю! Десять лет подряд! Но видишь ли они все надеялись до сих пор на мою сознательность, а тут надежда увяла окончательно и бесповоротно!

Я сделала круглые глаза и покачала головой, изо всех сил стараясь не ржать: да ты что, мол! Какой ужас!

— Зажали только что возле тренировочной площадки, втроем! Я не шучу, Танис,  вправь им мозги, если аргус узнает, знаешь, что он им сделает? За угрозу оружием брату-церберу? И вообще мне казалось, ты не хочешь замуж!

— Что, девушка не может передумать?!

— Пойдешь?

— Пойду!

Он плюхнулся поперек кровати (вернее, сдвинутых вместе двух) деловито повозился, устраивая голову у меня на коленях поудобнее, и объявил:

— Фух, ну и кокетство у тебя!

Я дернула в ответ золотистую прядку:

— Как умею — так и кокетничаю!

— Танис!..

Я не узнала голос, обернулась и только тогда поняла, что лучше бы узнала и не оборачивалась. 

Навару я не видела лет пять. Она отслужила и уехала, кажется, даже вместе с Гемосом, но все годы службы бок о бок я ее не то, чтобы недолюбливала, но недолюбливала. Просто потому что.